fom.ru · Поиск ·      








13.09.2000, Преснякова Л.А., журнал "Полис" (2000. № 4. с. 135-140)

Структура личностного восприятия политической власти

Восприятие власти – сложнейший процесс, определяющий взаимоотношения политической системы и личности. Конечная цель влияния власти на социум – добиться временной или постоянной электоральной поддержки граждан. В этом смысле индивид является одновременно целью и средством воспроизводства власти. Именно в его сознании складывается ее образ, на основе которого человек строит свое поведение, в итоге реализующееся в поддержке той или иной политической группы либо режима в целом.

Проблема личностной оценки правящей элиты, будучи актуальной для отечественной политической практики, еще слабо разработана в нашей политологии и психологии. Цель моей работы – в самом общем, "установочном" виде показать структуру восприятия власти с позиции собственно воспринимающего субъекта (индивида) и влияние на этот процесс индивидуально-психологических факторов. На формирование индивидуального образа власти воздействует множество факторов, классифицируемых по четырем группам:

1. Объектные: факторы, относящиеся к объекту восприятия, т.е. к власти.

2. Коммуникативные: факторы, обусловленные самим процессом понимания и оценки власти.

3. Ситуативные: социальный, экономический и политический контексты, в которых происходит восприятие.

4. Субъективные: факторы, связанные с социальными и психологическими особенностями воспринимающего индивида.

Что из перечисленного больше, что меньше влияет на формирование представлений о власти – вопрос для большого сравнительного исследования. Очевидно, что нельзя отдавать предпочтение ни одной из групп, поэтому я кратко рассмотрю три первые и остановлюсь подробнее на последней.

Среди объектных факторов важнее всего характер политической системы, в которой функционируют управители. Понятно, что тоталитарная власть будет восприниматься совсем иначе, нежели авторитарная, преддемократическая или демократическая. Утверждают, что основной механизм восприятия тоталитарной власти – любовь со стороны населения, авторитарной – его отчуждение от правящих структур. Специфику отношения индивидов к более либеральной преддемократической власти [Гозман и Шестопал 1996: 217] определит ненависть, а демократическое правление обусловливает наиболее рациональное восприятие и выбор конкретных носителей власти. Здесь же выделяется тип политической власти (власть институтов или власть персоналий, т.е. лидеров). Так, отношение к правительству как властному институту и его главе как политическому лидеру может существенно различаться.

Еще один фактор, обусловленный объектом восприятия, – характер коммуникации власти с обществом (существует ли обратная связь, как часто и каким образом правящая элита общается с народом, насколько она открыта для этих интеракций и т.д.). Немаловажен и имидж политиков как "промежуточной" инстанции между реальными характеристиками и образом власти у граждан [см. Имидж лидера 1994: 117]. Здесь выделяются три группы составляющих: персональные (физические и психологические особенности, а также чисто политические, профессиональные и деловые качества политика); социальные (статус лидера – официальная позиция, принадлежность к конкретной социальной группе, материальное положение; происхождение и биография, в которой имеет значение не только сделанное политиком, но и то, чего он вообще не делал; характер взаимодействия со сторонниками и оппонентами); символические (политик как знак определенных идеологии и направления действий, того или иного возможного будущего).

Характеристики управителей во многом детерминируют и образ власти. Политик может стать источником противоречий в его восприятии, если он посылает гражданам недостаточно ясные сигналы, которые улавливаются ими как несогласующиеся системы сообщений.

Коммуникативные компоненты тоже важны для формирования образа власти у индивидов в процессе политического восприятия с его спецификой. В этом случае внимание субъекта сосредоточено не на моментах отражения физической реальности, а на смысловых и оценочных интерпретациях объекта восприятия, и характеризуется большей когерентностью познавательных и эмоциональных компонентов. Психологическое "прочтение" власть имущих опосредовано в основном СМИ, а также политическими установками, стереотипами, ценностями и традициями группы, к которой принадлежит воспринимающий субъект. На создание данного имиджа влияют и так наз. процессуальные факторы, сопровождающие восприятие: психологический феномен, казуальная атрибуция, когнитивный диссонанс, особенности каналов и эффекты восприятия [см. подробнее: о казуальной атрибуции – Келли 1984; Дилигенский 1994: 39-41; о когнитивном диссонансе – Фестингер 1984; об особенностях каналов восприятия – Войтасик 1981; Феофанов 1974; Известия 1996; об эффектах восприятия – Имидж лидера 1994: 181-182; Бодалев 1981].

Значима и ситуация, в которой складываются представления о правящей элите. Понятно, что они будут различными в условиях политической стабильности и кризиса. Ухудшение экономического положения, падение уровня жизни, изменения в социальной структуре с разрушением ее традиционных групп и созданием новых, культурные преобразования и пр. обязательно накладывают свой отпечаток на то, какой видят свою власть граждане.

Среди характеристик воспринимающего субъекта, определяющих представления о власти, выделяются социальные и психологические.

К социальным характеристикам относят: пол, возраст, уровень образования, общественный и материальный статус, индивидуальный и коллективный опыт, биографические особенности, окружение и специфику социокультурной среды.

Образ политиков у мужчин и женщин отличается, так как в основе его восприятия лежат неодинаковые системы ценностей. По данным И. Рима [Имидж лидера 1994: 190] для мужчин самые значимые ценности – интеллект, честолюбие, широта взглядов, а для женщин – логичность, независимость, чистота. Согласно другому исследованию [От тоталитарных стереотипов 1991], женщины более привержены традиционным правам и свободам, поэтому в меньшей степени разделяют демократические ценности.

И возраст предопределяет отношение к управителям. В нашей стране левые взгляды, как правило, соотносятся со старшими возрастными группами. По некоторым данным [Назаров 1993], среди респондентов свыше 50 лет сторонники государственно-социалистических ценностей представлены в два раза чаще.

В развитых странах высокий уровень образования традиционно корреллирует с правыми политическими предпочтениями. Образование способно внушить или усилить приверженность к демократическим либеральным ценностям [От тоталитарных стереотипов 1991]. Эта тенденция наблюдается и у нас – по исследованию особенностей сознания в постперестроечный период [Назаров 1993], среди интеллигенции носители либеральных ценностей встречались в 1,5 раза чаще.

Материальное благополучие тоже обусловливает более позитивное отношение к реформам.

Очень существенны для восприятия власти особенности культурной среды. В российской политической культуре голосование во многом определяется принадлежностью к городской или сельской субкультурам. Представители либерально-модернизированной городской субкультуры чаще предпочитают правые политические силы, а традиционалистской сельской – левые [Колосов и Туровский 1996].

Среди психологических характеристик субъекта восприятия значимы для оценки власти особенности социализации и типа личности, Я-концепции личности и ее самооценки, когнитивного стиля, а также специфика мотивационного блока – потребности, мотивы, ценности и уровень локус-контроля, установки и система политических убеждений.

В процессе социализации формируются личность в целом и ее видение мира, и индивид получает начальные представления о власти. Ребенок впервые сталкивается с властью в семье, где закон и авторитет персонифицированы фигурами отца и матери. Взаимоотношения между родителями, распределение семейных ролей и властных полномочий в семье во многом детерминируют и последующее восприятие власти политической. Самая примитивная модель восприятия – распространение того же образа власти, который сложился у ребенка по отношению к отцу и матери, на все общество. В этом случае всевластные некогда фигуры родителей постепенно вытесняются не менее грозной фигурой вождя. Вариант гораздо сложнее – отказ от сугубо персонифицированного восприятия управителей, замещение в сознании индивида власти персоналий властью институтов.

От типа личности человека зависит и образ власти, который складывается у него. Концепция авторитарной личности, хорошо разработанная в западной политологии и психологии, описывает особый тип индивидуальности, одна из характеристик которой – неадекватное отношение к любому виду власти (политической, родительской, моральных авторитетов и т.д.) [Adorno et al. 1950; Дмитриев 1993]. Основной механизм формирования авторитарного синдрома в структуре личности – неспособность преодолеть Эдипов комплекс вследствие недостаточно сформировавшегося "супер-эго". Авторитарная личность управляема "супер-эго" и постоянно должна бороться с противоречивыми устремлениями "ид", а ее отношение к власти, социальному авторитету приобретает иррациональный аспект. Субъект приспосабливается к обществу, только получая удовольствие от подчинения, субординации. Утрата авторитета отца у авторитарной личности выливается в самоидентификацию с авторитетом стереотипов, какой-то группы, государства, лидера. Вместо идентификации с родительским авторитетом такая личность может и взбунтоваться, что ведет к иррациональной и слепой ненависти к любому авторитету, но чаще всего сопровождающейся тайной готовностью "сдаться" и протянуть руку "ненавистной силе". В отношении к власти у таких людей проявляются демонстративное равнодушие к политике, с одной стороны, и завышенная проективность – с другой. В целом же авторитарной личности присущ целый комплекс свойств: этноцентризм, авторитарность с нередкой агрессией, традиционность и приверженность нормам, стереотипность и ригидность сознания, способность трактовать все через термины власти, нетерпимость (особенно к непонятному, неопределенному), иррационализм (вплоть до мистицизма), проективность и высокий уровень бессознательной тревожности, чрезмерная озабоченность проблемами секса. Антипод авторитарной – демократическая личность, которая складывается в результате "нормальной" социализации и характеризуется отсутствием этнических предрассудков, широтой мышления, толерантностью, признанием равенства людей, открытостью, низким уровнем тревожности, приоритетом рационального начала, активной жизненной позицией и чувством ответственности за других.

Авторитарная и демократическая личности видят власть по-разному. Авторитарный человек с его повышенной тревожностью и иррациональностью, скепсисом по отношению к власти предпочитает жестких лидеров-диктаторов. Демократическая личность, наоборот, относится к управителям рационально, с доверием и спокойствием.

Такие структурные элементы личности, как Я-концепция и самооценка [Lasswell 1931; George 1986], могут стимулировать неадекватное поведение человека относительно политически релевантных целей – власти, достижения, контроля и т.д. Травмы и конфликты в Я-концепции решающе влияют на мотивы и потребности, которые, в свою очередь, участвуют в формировании индивидуального образа власти.

Когнитивный стиль личности (способ мышления) нередко обусловливает ее политические ориентации [Дилигенский 1994: 194; Rokeach and Fruchter 1956; Tetlock 1983]. С левизной и экстремизмом (например, коммунизм, фашизм) связан когнитивно-психологический тип с низкой интегративной сложностью; его особенности – эмпиричность (следование фактам), чувственность, материалистичность, пессимизм, безразличие к религии, фатализм, плюралистичность, скептичность и экстравертивная устремленность [Eysenk 1954]. Либеральные ориентации предполагают способ мышления с большой понятийной сложностью, разнообразием нюансов политического позиционирования. Для "либерального" когнитивного стиля характерны рационалистичность (следование принципам), интеллектуальность, идеалистичность, оптимизм, религиозность, своеволие, монистичность, догматизм и интроверсия.

Мотивационная структура личности включает в себя потребности, мотивы, уровень локус-контроля, систему ценностей. Политика не возбуждает у человека какие-то специфические потребности – здесь задействованы обычные человеческие. Людям нужно ориентироваться в политической жизни под влиянием интересов и потребностей, в т.ч. неудовлетворенных, которые сформированы вне самой политики [Дилигенский 1971; Гозман и Шестопал 1996: 102-103]. Они ожидают от тех, кто олицетворяет власть, подтверждения своей значимости, а не только удовлетворения их политических или материальных желаний [Шестопал 1995]. Власть должна заботиться о человеке, думать о нем и служить ему, быть небезразличной.

Тесно связаны с потребностями мотивы как побудительные силы поведения. Они могут быть неосознаваемы, но при этом довольно сильно воздействовать на восприятие человека. Образ власти опосредуется ведущими для личности мотивами (например, так наз. властный характер стимулирует позитивную оценку авторитарных политиков).

Значения субъективного контроля и отношение к политической власти [Renshon 1974] тоже коррелируют. Лица с высокими значениями локус-контроля (интерналы) считают самих себя ответственными за собственные успехи и неудачи, а экстерналы (люди с низкими значениями) винят в своих неудачах обстоятельства и других. Интернальность предопределяет скорее позитивный настрой к власти и доверие к правительству, а экстернальность характеризуется политическим отчуждением и подозрительностью по отношению к управителям. Человек с экстернальным локус-контролем предпочитает патернализм со стороны государства [Бойко 1994].

Система ценностей индивида – одна из основных составляющих процесса формирования образа власти. Она создается в ходе социализации и определяется историей, культурой, национальными особенностями общности, политической ситуацией и т.п. Например, своеобразие политической культуры России – в ее "государственности" [Гозман и Шестопал 1996: 375], что порождает, с одной стороны, отчуждение правителей от общества как норму политики, а с другой – ожидания от власти патерналистской опеки, идущие вразрез с демократическими ценностями индивидуализма и ответственности. Еще одна особенность нашей политической культуры – ее ориентация на единоначалие (будь то царь, генсек или президент [Гозман и Шестопал 1996: 379]). Этим же объясняется высокая персонифицированность восприятия власти в России.

Система представлений личности о политике – это конфигурация идей и установок, в которой они находятся в функциональной взаимозависимости и которая являет собой умственное видение картины мира с вероятными причинно-следственными связями. В такой системе немаловажна роль установок [Дилигенский 1994: 134], что опосредуют внешние стимулы, идущие от ситуации, и внутренние стимулы, определяемые потребностями личности. В повседневной жизни при оценке деятельности власти в целом установки создают предрасположенность к тому, что одни аспекты этой деятельности замечены, а другие – проигнорированы (оценка личностных качеств политика нередко отделяется от суждений о его политике или взглядах).

В структуре самой установки есть три компонента: когнитивный, эмоциональный и поведенческий [Гозман и Шестопал 1996: 134]. Когнитивная составляющая предполагает у личности предварительные знания, интерес к политике. Ею объясняется индивидуальный отбор информации по тем политикам, о которых человек уже осведомлен и к которым приковано его внимание. Эмоциональное отношение к политическому объекту (нравится – не нравится, приятно – неприятно), как правило, предшествует критическому осмыслению такой информации. Роль эмоционального компонента возрастает, если действия объектов установки или развитие ситуации затрагивают личные потребности и интересы людей (президентские выборы, когда вместе с главой государства определяется тип развития страны, что прямо касается частной жизни людей [Дилигенский 1994: 156-157]). Наконец, поведенческая составляющая – это готовность к действию, например, осознанное намерение проголосовать за того или иного кандидата.

Другой важный элемент системы представлений – убеждения как более интериоризированный тип установки, своего рода стержень личности. Идеологические убеждения играют особенную роль в нашей стране, где по ним можно судить о политических взглядах и электоральном выборе человека [Имидж лидера 1994: 221]. Ассоциирование политика с некоей идейной платформой может и добавить ему "очков" (у сторонников), и отнять их (у противников данной идеологии).

Самобытная характеристика современного восприятия власти в России – это выраженная противоречивость политического сознания ее типичного жителя [см. Сатаров 1992]. В нем сосуществуют противоположные и взаимоисключающие ориентации:

сочетание желания перемен со страхом перед ними, готовность к компромиссу и нетерпимость, потребность в свободе и привычка к покорности, чувство экономической вольницы и требования социального урегулирования. На уровне установки это проявляется в рассогласовании ее когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов [см. Шестопал 1995; Гозман и Шестопал 1996: 138] – люди симпатизируют одному политику, доверяют другому, а голосуют за третьего. Причин такого разноречивого восприятия лидеров и власти в целом несколько: например, непоследовательные сигналы, посылаемые политиком аудитории, или дисфункция самой политической системы, затрудняющая передачу ценностей (прежде всего официальных), на основе которых граждане формируют свой образ власти. При кризисе резко возрастает желание людей освободиться от напряжения, обусловленного стремлением хоть что-то понять в текущей политике, потому и актуализируется иррациональный компонент сознания [см. Мангейм 199I].

Источником противоречий и усиления иррациональности видения власти нередко становится и сам воспринимающий субъект (индивид). Из психоанализа хорошо известно, что люди вытесняют в бессознательное конфликтные или травмирующие переживания и представления [см. Фрейд 199I]. Боязнь авторитарного родителя может трансформироваться в своеобразную любовь, точно так же страх перед сверхвластным политиком вытесняется в бессознательное, превращаясь в его обожание или резкое неприятие.

Итак, субъективные компоненты восприятия власти во многом предопределяют личностную структуру ее образа. Выше было показано, что представления о власти опосредованы всем комплексом индивидуально-психологических черт воспринимающего субъекта: человек рассматривает политический мир сквозь призму своих личностных особенностей, мотивов, потребностей и установок. Впрочем, нельзя пренебрегать и влиянием (в разной степени) на процесс восприятия остальных трех групп факторов (объектных, процессуальных и ситуативных).

Бодалев, А.А. 1981. Восприятие и понимание человека человеком. М.: МГУ.

Бойко, Л.Н. 1994. Система ожиданий личности. – Психологический образ: строение, механизм, функционирование и развитие. Т. 1. М. С. 41.

Войтасик, Л. 1981. Психология политической пропаганды. М.: Прогресс.

Гозман, Л.Я. и Шестопал, Е.Б. 1996. Политическая психология. Ростов-на-Дону.

Дилигенский, Г. Г. 1971. Массовое политическое сознание в условиях современного капитализма. – Вопросы философии. № 9. С. 16.

Дилигенский, Г. Г. 1994. Социально-политическая психология. М.: Наука.

Дмитриев, А.С. 1993. Число зверя. К происхождению социологического проекта "Авторитарная личность". Социс. № 3. С. 66-74.-

Известия. 1996. Страсти вокруг четвертой власти. Аналитический центр Известий. 12. IV.

Имидж лидера. 1994. Егорова-Гантман, Е.В. (ред.), М.

Келли, Г. 1984. Процесс казуальной атрибуции. – Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: МГУ. С. 111-127.

Колосов, В.А. и Туровский, Р.Ф. 1996. Электоральная карта России: генезис, структура и эволюция. – Полис. № 4. С. 42.

Мангейм, К. 1991. Человек и общество в век преобразований. М.

Назаров, М.М. 1993. Об особенностях политического сознания в постперестроечный период. – Социс. № 8 С. 40.

От тоталитарных стереотипов к демократической культуре. Аналитический обзор социологических исследований. 1991. М. С. 60.

Сатаров, Г.А. 1992. Политическая жизнь через призму установок населения: структурные рейтинги. – Российский монитор. № 1.

Феофанов, О.А. 1974. США: реклама и общество. М.: Мысль.

Фестингер, Л. 1984. Введение в теорию диссонанса. – Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М.: МГУ. С. 97-127.

Фрейд, 3. 1991. Я и Оно. Тбилиси: Мерани.

Шестопал, Е.Б. 1995. Восприятие образов власти: политико-психологический анализ. – Полис. № 4.

Adomo, T.W., Frenkel~ Brunswik, E, Levinson, D.J., Sanford, R.N. 1950. The authoritarian personality. N.Y.

Eysenk, H.J. 1954. The psychology of politics. L.: Routledge & Kegan-Paul, P. 120.

George, A. 1986. Power as a compensatory value. – Political leadership. Kellerman B. (ed.). Pittsburg: Univ. of Pittsburg Press. P. 70-92.

Lasswell, H. 1931. Psychopathology and Politics, Chicago.

Renshon, S. 1974. Psychological Needs and Political Behavior: A Theory of Personality and Political Efficiency. N.Y.: Free Press.

Rokeach, M., Fruchter, B. 1956. A factorial study of dogmatism and related concepts. – The Journal of Abnormal and Social Psychology. № 53. P. 356-360.

Tetlock, P.E. 1983. Cognitive style and political ideology. – Journal of Personality and Social psychology. Vol. 45. P. 118-126.




База данных ФОМ > Наука > Социология > Структура личностного восприятия политической власти