|
Российские граждане оценивают итоги саммита лидеров 'восьмерки' на Окинаве скорее как благоприятные, чем как неблагоприятные для России. Причем перевес позитивных оценок обеспечивается исключительно 'голосами' сторонников В.Путина, которые настойчиво утверждают, что эта встреча принесла 'конкретные, практические результаты' для нашей страны. В то же время среди приверженцев лидера КПРФ сторонники и противники этой точки зрения представлены в равных пропорциях, а те, кто отдают предпочтение иным политическим лидерам, чаще считают саммит безуспешным для России.
Вопрос: Одни говорят, что переговоры лидеров 'восьмерки' дали конкретные, практические результаты для России. По мнению других, конкретных, практических результатов для нашей страны в ходе этих переговоров достигнуто не было. С какой точкой зрения – первой или второй – Вы согласны?*
| |
29–30 июля |
Голосовали бы на выборах Президента за... |
|
В.Путина |
Г.Зюганова |
других |
|
С первой |
30 |
36 |
25 |
28 |
|
Со второй |
20 |
15 |
25 |
31 |
|
Затр. ответить |
27 |
26 |
30 |
24 |
|
* Сумма ответов – меньше 100%, поскольку вопрос задавался только респондентам, знавшим о встрече 'восьмерки'.
Опрошенные эксперты, которым был задан этот же вопрос, оценили итоги саммита значительно менее оптимистично, чем 'рядовые' граждане: если 40% из них сочли, что переговоры принесли 'конкретные, практические результаты для России', то 46% – что таких результатов достигнуто не было. Однако это различие объясняется, скорее всего, отнюдь не большей информированностью или большей искушенностью экспертов в проблемах внешней политики. Дело в том, что экспертов, в отличие от 'рядовых' граждан, спросили еще и о том, удалось ли В.Путину на встрече 'улучшить отношение к России лидеров ведущих мировых держав', причем данный вопрос предшествовал вопросу о практических результатах саммита; 80% экспертов заявили, что В.Путину эту удалось, и только 14% – что не удалось.
Поэтому, оценивая практические результаты саммита на Окинаве, эксперты абстрагировались от своих – по преимуществу, весьма благоприятных – впечатлений от дебюта В.Путина на встрече лидеров стран 'восьмерки' и выносили 'за скобки' такой 'нематериальный' результат саммита как повышение престижа России в глазах его участников. 'Рядовые' же граждане, отвечая на вопрос о практических результатах, в известной мере оценивали и эти аспекты саммита, и именно поэтому поклонники действующего президента выразили наибольшее удовлетворение итогами встречи.
Не случайно в ходе обсуждения этого сюжета на фокус-группах разговор о возможных последствиях саммита для России то и дело сводился к обсуждению личного успеха В.Путина на Окинаве и его позиций на международной арене. Например, в ответ на вопрос модератора о том, стала ли Россия сейчас 'полноправным членом' 'восьмерки', один из участников заявляет:
- 'Я думаю, что у Путина появился авторитет, может, его больше стало среди членов «восьмерки» и благодаря этой встрече, и поездке на Восток. Мне очень нравится, как ведет себя Путин: что он говорит, как он говорит, даже как он шутит. Даже немножко гордость такая, что наконец-то ... мне, например, всегда было стыдно за Ельцина. Наконец-то у нас появился молодой, энергичный политик, хочет что-то делать и делает это. Мне это нравится'.
Когда модератор спрашивает о том, явилась ли встреча важным событием для России, один из участников фокус-группы отвечает так:
- 'Очень важно. Люди должны видеть лидера нашей страны. Только показывали нашего лидера по телевидению, я так считаю, не очень корректно. Каждый показывал в нем то, что хотел в нем показать...'.
И несколько отвлекаясь от темы, переходит к обсуждению вопроса о предвзятости СМИ в отношении президента.
Другой респондент, возвращаясь к теме, подхватывает мысль о том, что значимость саммита для России определяется тем, как В.Путину удается вписаться в круг лидеров мировых держав:
- 'Важно то, что наш президент встречается с лидерами не только как официальное лицо, но и находит с ними общий язык чисто по-человечески, в какой-то неформальной обстановке. Вот это очень важно. Впоследствии они наверняка будут опять встречаться. И чем лучше они будут понимать друг друга, тем это для нашей страны также
(видимо, имеется в виду – лучше). И когда ему черный пояс вручали и другие встречи, его показывали как нормального живого человека. Во всем мире именно на это обращают внимание'.
Когда же модераторы уже непосредственно интересуются мнением участников фокус-групп о том, как российский президент смотрелся на фоне лидеров иных держав, респонденты, как правило, дают ему весьма лестные оценки. Особняком прозвучали суждения о том, что В.Путин выглядел 'мальчиком, которого пускают, когда им хочется: когда обсуждали экономические проблемы, его не пустили', а также – что 'среди Китая, Кореи он выглядел, как король, а среди той части, Америки, он выглядел не очень'.
Но гораздо чаще звучали иные реплики:
- 'Нормально выглядел'.
- 'Он выглядел дипломатично. Спокойно, хорошо говорил. Понятно'.
- 'Конечно, хорошо'.
- 'Равноценно'.
- 'Путин выглядит как Путин. Молодой человек. Мы просто привыкли к этим огромным тушам, и нам кажется, что это какой-то символ правителя. И когда вдруг появляется молодой, подвижный, спортивный – и мы его воспринимаем несерьезно. Вот говорят: 'как мальчик'. Почему? Нормально. Говорит хорошо. Насмешил меня от души: рассказал об успехах государства. И вот все члены саммита согласны, поддержали. Сказали: «Правильно и верной дорогой идете, товарищи!»
- Путин достойно представляет нашу страну, за исключением черного пояса' (эпизод с вручением этого пояса вызвал неоднозначную реакцию).
- 'Прекрасно выглядел на фоне западных лидеров. Он знает, что он хочет'.
Участники дискуссий отметили и хорошую физическую форму президента, и отсутствие проблем с дикцией – явно сравнивая его с предшественником. И даже те, кто считают, что на Окинаве В.Путин чувствовал себя 'не в своей тарелке', склонны относиться к этому с пониманием и, похоже, с сочувствием:
- 'Мне показалось, что ему было как-то не по себе, когда все празднества устраивались. Было впечатление, что ему непонятно, чего делать там. Он человек деятельный, ему нужно было что-то предпринимать... А тут он... должен был выполнять какие-то представительские функции. Мне показалось, что он не очень доволен такой ситуацией'.
- 'Ему интересней полетать на самолете, чем сидеть на церемонии этой'.
Когда же речь заходит о перспективе интеграции России в 'восьмерку', участники дискуссий демонстрируют изрядный скептицизм, соединенный во многих случаях с неприязнью к этому клубу мировых держав. Один из них полагает:
- 'Сейчас смешно говорить об этом. Если они и будут считать нас равными, то только потому, что Россия когда-то была великой державой. Только на этом основании ее сейчас принимают лидеры этих стран. Она не входит по всем параметрам туда. Ее и не воспримут никогда... Лидеры стран «семерки» смотрят на Россию как на сырьевой придаток. Если с ней считаются, то только потому, что у нее есть еще кое-какие запасы, а также арсенал, ...и есть ее влияние на ряд стран, с которыми Запад никак не может наладить отношения'.
По мнению другого участника дискуссии, полноценное членство в 'восьмерке' 'должно быть чем-то подкреплено. А чем – пока нет'.
Третий напоминает:
- 'Одновременно во Франции арестовывают парусник, потому что Россия задолжала. Какой же восьмой, если его за долги...'
Неоднократно высказывается – с различной степенью раздражения – мнение о том, что страны Запада не намерены воспринимать Россию как равного партнера и в целом настроены в отношении нашей страны враждебно:
- 'Нас просто не примут туда на равных'. 'Нам весь мир должен, почему-то об этом не говорят. Бьют только в одни ворота'. 'Просто Россия теряет мощь, а им выгодно, этим странам. В войну не получилось, так перестройкой добьют'.
Один респондент рассуждает, объясняя себе и окружающим логику поведения коварного Запада:
- 'Да никогда в жизни они бы нас не пригласили, если бы мы были слабыми. И то у нас плохо, и то плохо, ...так зачем же они нас приглашали? Мы сильные. Это они хотят показать, что мы слабые. Они с нами считаются. Они нас боятся, до сих пор боятся'.
Но тут же сам становится в тупик:
- 'Я не могу понять, почему боятся'.
Одна из причин неудовлетворенности части участников дискуссий итогами саммита заключается, очевидно, в изначально завышенном уровне ожиданий. Утверждая, что встреча не принесла 'никаких результатов', респондент задает себе вопрос: 'А почему?'. И тут же отвечает:
- 'Осудили терроризм, а вчера уже французы писали, что мы обижаем Чечню'.
Причем, как явствует из его дальнейших рассуждений, он имеет в виду даже не официальную позицию французских властей, а публикации СМИ. Иначе говоря, в результативности саммита его могло бы убедить лишь чудо – мгновенное изменение позиций западной прессы в отношении Чечни. Другой сокрушается:
- 'Меня вот удивило, что с долгами что-то не решили. Вот это меня удивило. Это один из важных моментов, ради которых люди туда ехали'.
Очевидно, что надежды этого участника дискуссии были не многим более реалистичными, нежели ожидания упомянутого выше респондента: проблемы, связанные с внешней задолженностью, и не могли быть решены на Окинаве.
Более трезво подошли к вопросу о возможных результатах встречи те, кто счел основной целью визита российского президента противодействие американским планам создания противоракетной обороны. Как выразился один из них, В.Путин поехал на Окинаву 'для того, чтобы надавить немножко на Клинтона, чтобы он поумерил свой пыл в разворачивании противоракетной обороны'. В ходе фокус-групп высказывались различные – в том числе и умеренно оптимистические – суждения относительно того, удалось ли В.Путину заручиться поддержкой лидеров европейских стран, недовольных планами Вашингтона относительно ПРО.
Любопытно, однако, что, несмотря на обилие весьма резких высказываний, направленных против США, против Запада вообще и 'восьмерки' – в частности, ни один из участников дискуссий не сказал 'открытым текстом', что России не следует участвовать в подобных саммитах. Говорилось, что 'у «восьмерки» просто представительские функции; все вопросы решаются после'; что на саммите практически ничего не решается ('ну, собрались, ну поговорили, как на крупном совещании;... трата времени'); что полноправного членства в 'восьмерке' добиваться не следует ('это они пусть добиваются, чтобы мы туда'), но мысль о том, чтобы просто отказаться от участия во встречах лидеров ведущих мировых держав, никому, кажется, в голову не приходит. Иное дело – призывы к чувству собственного достоинства и независимости во внешней политике:
- 'Надо иметь свою самостоятельную политику, и будут уважать, будут приглашать. Если мы не будем побираться'.
Но 'классический' изоляционизм сегодня явно не имеет существенной политической перспективы. Возможно, в какой-то мере это связано с уверенностью большинства российских граждан в том, что новый президент вполне конкурентоспособен в роли участника многосторонних переговоров на высшем уровне.
|