|
Заявление В. Путина о том, что Россия может предпринять силовые акции против чеченских боевиков, скрывающихся на грузинской территории, было воспринято большинством наших соотечественников чрезвычайно позитивно: его одобрили 66% опрошенных, и только 20% заняли противоположную позицию. Особенно решительно поддержали это заявление мужчины (74%, высказались против – 16%).
| |
Все |
Информированность о заявлении, что если чеченские боевики будут продолжать вылазки с территории Грузии на российскую территорию, то Россия может нанести удары по скрывающимся в Грузии боевикам |
|
знаю |
что-то слышал(-а) |
слышу впервые |
затр. ответить |
|
Вопрос: 'Вы лично одобряете или не одобряете заявление о возможном нанесении военных ударов по чеченским боевикам на территории Грузии?' |
|
Одобряю |
66 |
74 |
63 |
37 |
24 |
|
Не одобряю |
20 |
18 |
23 |
26 |
13 |
|
Затр. ответить |
14 |
8 |
14 |
37 |
64 |
|
Такая реакция обусловлена, несомненно, не только представлениями российских граждан о ситуации в Панкисском ущелье, но и авторитетом президента. Задавая респондентам соответствующий вопрос, мы не упомянули о том, что с заявлением о возможности нанесения ударов по боевикам на грузинской территории выступил именно глава государства. И, как явствует из приведенных данных, те, кто впервые услышал о данном заявлении от интервьюеров (таких было 10%) и, следовательно, не знал, чью позицию ему предлагалось оценить, одобряли ее вдвое реже, нежели респонденты, которым было известно об этом ранее ('знали' о заявлении 59% опрошенных, 'что-то слышали' – 29%), а осуждали – в полтора раза чаще. Впрочем, столь внушительную разницу можно отчасти объяснить и иначе – граждане, осведомленные о заявлении В. Путина, очевидно, в целом гораздо более информированы о ситуации, сложившейся вокруг Панкисского ущелья, и знакомы с аргументацией российских властей, чем те, кому не было известно о выступлении президента.
Так или иначе, сегодня российские граждане санкционируют проведение силовых акций на грузинской территории гораздо охотнее, чем в начале августа, когда мы впервые выясняли их отношение к такой перспективе. Очевидно, что в значительной мере этот сдвиг вызван именно заявлением В. Путина: знающие о нем выступают против военных действий российских вооруженных сил на территории сопредельного государства практически вдвое реже, чем те, кто о заявлении не слышал, и почти втрое чаще, чем последние, поддерживают идею ведения таких действий без согласования с грузинскими властями.
| |
Все |
Информированность о заявлении, что если чеченские боевики будут продолжать вылазки с территории Грузии на российскую территорию, то Россия может нанести удары по скрывающимся в Грузии боевикам |
|
10-11 августа 2002 |
14-15 сентября 2002 |
знаю |
что-то слышал(-а) |
слышу впервые |
затр. ответить |
|
Вопрос: 'Существуют разные точки зрения относительно действий России против чеченских боевиков, находящихся на территории Грузии. С какой из трех точек зрения Вы согласны?' (Карточка, один ответ.) |
|
России не следует вести военные действия на территории Грузии |
37 |
18 |
14 |
22 |
27 |
12 |
|
России следует вести военные действия на территории Грузии только с согласия грузинского руководства |
25 |
29 |
31 |
30 |
26 |
8 |
|
России следует вести военные действия на территории Грузии независимо от позиции грузинского руководства |
20 |
37 |
45 |
29 |
17 |
19 |
|
Затр. ответить |
19 |
16 |
10 |
19 |
30 |
61 |
|
Однако следует обратить внимание на то, что лишь чуть более половины (52%) респондентов, решительно поддерживающих заявление о возможности нанесения ударов по боевикам 'независимо от позиции грузинского руководства' (то есть фактически – вопреки позиции Тбилиси), являются сторонниками проведения таких военных операций в действительности.
| |
Все |
Отношение к заявлению о возможном нанесении военных ударов по чеченским боевикам на территории Грузии |
|
одобряю |
не одобряю |
затр. ответить |
|
Вопрос: 'Существуют разные точки зрения относительно действий России против чеченских боевиков, находящихся на территории Грузии. С какой из трех точек зрения Вы согласны?' (Карточка, один ответ.) |
|
России не следует вести военные действия на территории Грузии |
18 |
9 |
42 |
22 |
|
России следует вести военные действия на территории Грузии только с согласия грузинского руководства |
29 |
29 |
37 |
19 |
|
России следует вести военные действия на территории Грузии независимо от позиции грузинского руководства |
37 |
52 |
8 |
9 |
|
Затр. ответить |
16 |
10 |
13 |
49 |
|
Остальные же отнюдь не склонны настаивать на том, чтобы за предупреждением, прозвучавшим в выступлении президента, последовали соответствующие действия. Причем если 29% опрошенных, одобривших это выступление, полагают, что российские военные должны проводить операции против боевиков на грузинской территории только с согласия грузинского руководства, то 9% категорически отрицают даже такой вариант.
В результате складывается парадоксальная – по крайней мере, на первый взгляд – ситуация: хотя подавляющее большинство российских граждан приветствует заявление о возможности нанесения ударов по укрывающимся в Грузии боевикам без санкции Тбилиси, соотношение между сторонниками и противниками практической реализации этой доктрины оказывается не в пользу первых – 37% против 47%.
Определенное представление о том, какими соображениями руководствуются наши сограждане, не считающие возможным или целесообразным наносить удары по боевикам в Грузии, но, тем не менее, с удовлетворением воспринявшие заявление В. Путина, позволяют составить материалы фокус-групп.
Показательны в этом плане высказывания одного из участников московской ДФГ, расценивающего заявление российского президента как 'очень своевременное, и не только для Грузии, для Шеварднадзе, но и для остальных наших соседей', и, вместе с тем, твердо убежденного в том, что наносить удары по боевикам в Панкисском ущелье не следует:
- 'И уйдут они из этого ущелья в другое, и все. С военной точки зрения, мне кажется, это бесперспективно'
(ДФГ, Москва).
- 'И мировое общественное мнение будет не на нашей стороне, это однозначно. А нам это не нужно. Нет, зачем нам?'
(ДФГ, Москва).
Респондент, как выясняется, и не предполагает, что наша страна реально предпримет силовые действия, однако рассматривает заявление В. Путина как предостережение, которое может произвести должное впечатление на Э. Шеварднадзе и, кроме того, повлиять на политическую ситуацию в Грузии в целом:
- 'Я сомневаюсь, что они будут что-то там бомбить... А вот именно то, что угроза такая: 'Хватит разговаривать, делай что-нибудь. Или ты уходи – вместо тебя придет человек''
(ДФГ, Москва).
- 'Его заявление дало в руки оппозиции в Грузии хорошие козыри: 'Все развалилось, с Россией разругался, все – Абхазия, Аджария, – все отошло. Зачем это нужно? Парень, уходи!' Он-то понял, смотрите, как он уже... пообещал: 'В течение двух-трех недель... наведу порядок в этом ущелье''
(ДФГ, Москва).
- 'А ведь можно предположить – вот, допустим, представим себе, что его <В. Путина>заявление помогло оппозиции; Шеварднадзе уходит, приходит другой какой-то лидер...'
(ДФГ, Москва).
Многие участники групповых дискуссий интерпретировали заявление В. Путина в этом же ключе – как политический демарш, рассчитанный либо на то, чтобы подтолкнуть грузинское руководство к активным действиям против боевиков, заставить его прислушаться к требованиям России, либо на то, чтобы ослабить позиции Э. Шеварднадзе, стимулировать оппозицию к активизации действий по его смещению с президентского поста (Участники фокус-групп, как правило, чрезвычайно негативно относятся к Э. Шеварднадзе, а многие из них фактически возлагают на него всю полноту ответственности за обострение российско-грузинских отношений. Данные опроса, проведенного ФОМ в августе текущего года, свидетельствуют о том, что подобное отношение к президенту Грузии преобладает в российском обществе. См.: Якушева Т. Грузия: народ и Шеварднадзе не едины // Доминанты. Поле мнений. 2002. № 33 (667), 22 авг. )(http://www.fom.ru/survey/dominant/467/1142/3814.html). Причем обе эти версии иногда высказываются одним и тем же участником ДФГ: процитированный выше москвич – не исключение. Например, преподавательница из Воронежа, полагающая, что В. Путин сделал свое заявление для того, 'чтобы Шеварднадзе одумался', надеется, похоже, что его следствием станет отстранение грузинского президента от власти:
- 'Я поняла так, что Шеварднадзе – власть, а все остальное – оппозиция. То есть все – и народ, и министры, – все в оппозиции к нему. Что же он один так легко и просто крутит ими как хочет? Может быть, они как-то зашевелятся и решат что-нибудь – ну, выразят свое недоверие'
(ДФГ, Воронеж).
Мнение, что заявление В. Путина приведет к определенным переменам в позиции Тбилиси, звучало на ДФГ неоднократно:
- '
Участница ДФГ: Я считаю, что будут какие-то уступки со стороны Грузии. Будут переговоры.
Модератор: Вы считаете, что не дойдет до конфликта?
Участница ДФГ: Я считаю, что ни той, ни другой стороне это не надо. Это заявление было с какой-то стороны вынужденное – заявление Путина. Чтобы показать, что мы все-таки не просто так' (ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Это говорит о том, что государство наше уже не настолько ослаблено, как это было пять лет назад, и за себя постоять можем. И Шеварднадзе это понимает, и ответные действия навряд ли он будет предпринимать... Прокуратура Грузии пошла навстречу, по крайней мере, словесно – они говорят: да, мы выдадим всех, но чуть позже. Последнее слово остается за Шеварднадзе'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Впрочем, не реже высказывалось и мнение, что уступки со стороны Грузии окажутся по преимуществу символическими, а борьбу с боевиками грузинские власти будут не столько вести, сколько имитировать:
- 'Какие-то чисто номинальные будут шаги – сделать вид борьбы с террористами, – но приведет ли это к каким-то положительным результатам? Я сомневаюсь'
(ДФГ, Воронеж).
- '
1-ая участница: Вот сейчас Шеварднадзе сказал, что за три недели они решат эту проблему. То есть за эти три недели боевики уйдут куда-нибудь из этого ущелья, освободят его – вот и пожалуйста, Грузия решила свою проблему. И начнется все в другом месте.
2-й участник: Грузия только может сделать вид, потому что у них очень много национальных проблем – поэтому они не смогут производить какие-то действия по уничтожению террористов.
3-я участница: Я тоже думаю, что все будет очень вяло идти, долго-долго, пока Шеварднадзе у власти' (ДФГ, Воронеж).
Обсуждалась и перспектива отстранения грузинского лидера от власти – предположение, что заявление В. Путина может стимулировать такое развитие событий, как уже отмечалось, имеет определенное хождение:
- '
Модератор: Как Вы думаете, что собирается Шеварднадзе предпринимать в этих условиях?
1-ая участница: Уйдет в отставку.
2-ая участница: Я думаю, уйдут его.
3-я участница: Заставят.
4-й участник: Это крайняя мера.
2-ая участница: То есть, не он сам, а его просто свое же правительство, свой же парламент его попросит' (ДФГ, Москва).
- 'Может быть, Шеварднадзе отстранят от власти, и новый президент с Россией договорится об уничтожении террористов на территории Грузии'
(ДФГ, Воронеж).
Итак, многие участники групповых дискуссий – и, безусловно, значительная часть российских граждан в целом – рассматривают заявление В. Путина не столько как предуведомление о предстоящей военной операции, сколько как решительный дипломатический шаг, рассчитанный, как выразилась одна из респонденток, на то, 'чтобы они задумались крепче'. Грузии, полагают респонденты, сделано предложение о конструктивном сотрудничестве, но предложение – из числа тех, от которых иногда 'невозможно отказаться'.
- 'На мой взгляд, взаимоотношения между Россией и Грузией зашли в тупик, и чтобы как-то его разрешить было сделано такое заявление. Оно все-таки дает... какой-то толчок к решению этой проблемы'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Этот сдержанный комментарий принадлежит уже цитированному выше участнику ДФГ, отметившему, что заявление В. Путина свидетельствует об укреплении российского государства ('...и за себя постоять можем. И Шеварднадзе это понимает, и ответные действия навряд ли он будет предпринимать...').
Иначе говоря, заявление российского президента импонирует большинству респондентов потому, что Россия, по их мнению, вступила в диалог с южным соседом 'с позиции силы'. Это вызывает полузабытое чувство глубокого удовлетворения не только у сторонников нанесения ударов по чеченским боевикам на грузинской территории без санкции грузинских властей, но и у многих из тех, кого такая перспектива решительно не устраивает.
Даже после резкого заявления В. Путина треть россиян полагает, что Россия занимает 'слишком мягкую' позицию в отношении Грузии, тогда как 'слишком жесткой' считают ее только 9% опрошенных.
| |
Все |
Отношение к заявлению о возможном нанесении военных ударов по чеченским боевикам на территории Грузии |
|
одобряю |
не одобряю |
затр. ответить |
|
Вопрос: 'Как Вы полагаете, Россия занимает сегодня слишком жесткую позицию в отношении Грузии, слишком мягкую или такую, какую следует?' |
|
Слишком жесткую |
9 |
6 |
23 |
4 |
|
Такую, какую следует |
42 |
47 |
38 |
26 |
|
Слишком мягкую |
32 |
41 |
15 |
15 |
|
Затр. ответить |
17 |
6 |
24 |
55 |
|
Причем и сравнительно немногочисленные респонденты, с неодобрением воспринявшие заявление главы государства, не склонны расценивать нынешнюю позицию России как чересчур жесткую – эту точку зрения разделяет лишь каждый четвертый из них.
Готовность наших сограждан санкционировать ужесточение тона в общении с южным соседом обусловлена и их возмущением безнаказанностью чеченских боевиков в Панкисском ущелье, и надеждами на то, что ликвидация их баз в Грузии 'приведет к существенному улучшению обстановки в Чечне' (это мнение разделяют 50% респондентов, а отвергают – только 29%), и неприязнью к главе грузинского государства. Все это очевидно, и соответствующие мотивы постоянно звучат в высказываниях участников фокус-групп. Причем нередко респонденты, говоря о безоговорочной поддержке жесткого заявления В. Путина, одновременно признают, что пока весьма смутно представляют себе последствия, к которым оно может привести.
Но, кроме того, в рассуждениях участников дискуссий иногда проскальзывает мысль, что заявление В. Путина было адресовано не столько Тбилиси, сколько Вашингтону.
- 'Конечно, это как большая политика, большая игра. И заявление это сделано даже как бы не для Шеварднадзе, а, скорее всего, это было сделано для Соединенных Штатов'
(ДФГ, Москва).
Вообще, склонность рассматривать конфликт с Грузией по поводу Панкисского ущелья – как, впрочем, и любую иную внешнеполитическую проблему – в контексте российско-американских отношений демонстрируется респондентами неизменно. В частности, одно из главных, наиболее часто выдвигаемых обвинений в адрес Э. Шеварднадзе состоит в том, что он ориентируется на Америку, 'предавая' нашу страну. Неудивительно, что в нынешней ситуации участники групповых дискуссий увязывают заявление В. Путина с приготовлениями США к военной акции против Ирака, резонно утверждая, что сложившиеся обстоятельства благоприятствуют ужесточению курса России в отношении Грузии. Однако эта тема получает и достаточно неожиданное развитие.
- '
Модератор: Как Вы относитесь к последнему заявлению Путина по поводу ситуации в Панкисском ущелье?
Участник ДФГ: Чисто политическое заявление – в связи с тем, чтобы показать, что Россия не так еще слаба и, может быть, как бы в противовес США' (ДФГ, Санкт-Петербург).
- '
Участница ДФГ: Мне кажется, что было достаточно поводов начать эту войну <так респондентка интерпретирует заявление В. Путина в адрес Грузии>, однако же он ее объявил именно тогда, когда Америка попыталась сказать о своем военном превосходстве.
Модератор: И что это для Вас, какую дает пищу для размышления?
Участница ДФГ: И здесь уже отмалчиваться... Уже сколько раз мы отмалчивались – в войне с Афганистаном, и пытались как-то тихонечко с Югославией... Тут, наверное, подошло, и мы можем показать свое военное превосходство. Наверное, все время в силу какую-то упирается, потому что Буш предлагает силу, и нам ничего не остается, как себя противопоставить' (ДФГ, Москва).
Уточним: респонденты говорят здесь не о том, что Россия может решить конкретную внешнеполитическую проблему – добиться от Грузии эффективных мер против боевиков в Панкиси либо санкции на проведение силовых акций против них российскими войсками, – воспользовавшись тем, что США в данный момент 'неудобно' оказывать противодействие нашей стране, не о прагматическом 'размене' с Вашингтоном, а о символическом противостоянии с ним.
Участники ДФГ усматривают в давлении на Грузию 'наш ответ' США. Фактически в их сознании возникает нетрадиционная модель российско-американского соперничества. Эта модель предполагает уже не противодействие России тем или иным силовым акциям США на международной арене, а применение ею силы или угрозы силой в отношении иных субъектов международного права, призванное не только, а может быть – и не столько решить какую-то частную внешнеполитическую задачу, сколько утвердить 'равновесие' в российско-американских отношениях.
Трудно сказать, насколько широко распространена в российском массовом сознании такая модель, однако едва ли приведенные реплики можно рассматривать как случайные. Следует обратить внимание на то, как ссылки на действия США применяются в дискуссии о допустимости или недопустимости ударов по боевикам на грузинской территории:
- 'Силовое решение этой проблемы возможно. Яркий пример – это вторжение американцев в Афганистан. И на фоне этого вторжение в Грузию вполне вероятно по той же схеме. Сначала – обработка с воздуха, а потом уже то, что осталось, можно гусеницами задавить'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
- '
1-ая участница: А почему мы не можем бомбить? Югославию ведь бомбили, неизвестно кто.
2-й участник: ...Нужны какие-то более решительные меры, но самолично Путин, мне кажется, это решать не может. Должна быть какая-то санкция ООН, все-таки это чужое государство.
1-ая участница: Американцам не нужна никакая санкция, чтобы Иран <так> бомбить.
3-я участница: Да, только нам нужна.
2-й участник: Почему? Они сейчас добиваются санкции.
1-ая участница: Ну, это – наконец-то. А Югославию – просили они у них санкцию? Превратили страну неизвестно во что' (ДФГ, Воронеж).
- 'Я думаю, что этот вопрос надо увязать с вопросом агрессии США в Ирак. Если США развяжут там войну против терроризма, то Путин получит полное моральное право на удар по Панкисскому ущелью'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Респонденты – в том числе, и участница воронежской фокус-группы, крайне негативно оценивающая действия США, – убеждены, что прецеденты, создаваемые американцами, дают России 'полное моральное право' действовать аналогичным образом. А весьма значимая для российского массового сознания установка на обретение де-факто более или менее равного статуса с США на мировой арене создает и довольно мощный стимул реализовывать это 'право'.
Тем не менее, как мы видели, сторонники проведения силовых акций в Грузии без санкции Тбилиси остаются в меньшинстве. И одним из главных аргументов против проведения таких акций является опасение по поводу того, удастся ли локализовать военные действия в Панкисском ущелье и не приведут ли они к полномасштабной войне с Грузией. Как явствует из хода дискуссий на фокус-группах, подобного развития событий не хочет никто – даже самые непримиримые критики грузинского руководства.
Весьма показательно в этом плане, что респонденты, одобряющие заявление В. Путина, гораздо реже считают, что такая опасность сегодня актуальна, чем те, кто воспринял его негативно.
| |
Все |
Отношение к заявлению о возможном нанесении военных ударов по чеченским боевикам на территории Грузии |
|
одобряю |
не одобряю |
затр. ответить |
|
Вопрос: 'Как Вы считаете, существует или не существует на сегодняшний день опасность войны между Россией и Грузией?' |
|
Существует |
43 |
44 |
52 |
27 |
|
Не существует |
37 |
42 |
27 |
27 |
|
Затр. ответить |
20 |
14 |
22 |
46 |
|
Тут следует оговориться: приведенные данные не следует воспринимать как прогноз – респондентов спросили не о том, будет ли война, а о том, существует ли такая опасность. Представляется очевидным, что респонденты, полагающие, что вероятность подобного развития событий сравнительно невелика (но все же не равна нулю), чаще отвечали на этот вопрос утвердительно, чем отрицательно. Отрицательный же ответ давали, главным образом, те, кто твердо уверен, что так далеко дело не зайдет. Косвенным подтверждением этому может служить то, что ни на одной из групповых дискуссий мнение, что российско-грузинская война в значительной степени вероятна, ни разу не прозвучало.
И тем не менее, судя по приведенным данным, уже само предположение, что эскалация напряженности в российско-грузинских отношениях может в принципе привести к такому результату, является для респондентов довольно мощным сдерживающим фактором.
Итак, россияне довольно уверенно высказываются за ужесточение тона в диалоге с Грузией, за оказание мощного дипломатического (и экономического – об этом много говорилось на фокус-группах) давления на Тбилиси для того чтобы принудить грузинские власти к сотрудничеству с Россией в борьбе с чеченскими боевиками. Наши сограждане явно предпочитают, чтобы Москва говорила с Тбилиси на эту тему 'с позиции силы' и считают, что она имеет на это моральное право. Но в вопросе о том, допустимо ли применение военной силы на грузинской территории без санкции грузинских властей, о возможности которого заявил 11 сентября В. Путин, российское общество очень далеко от единства.
|