|
Знаменует ли нападение террористов на США некий водораздел в мировой истории, оправдано ли мнение о том, что после этого теракта 'мир изменился, стал иным, началась 'новая эпоха'? Согласие с такой оценкой исторического масштаба событий 11 сентября выразили 39% участников всероссийского опроса, несогласие – 42%. Как и следовало ожидать, представители региональных элит значительно чаще разделяют мнение о наступлении 'новой эпохи': здесь данную точку зрения поддерживают вдвое чаще, чем отвергают.
Результаты опроса свидетельствуют о том, что склонность соглашаться или не соглашаться с этим суждением практически не зависит от возраста, образовательного уровня и прочих социально-демографических характеристик респондентов. Единственное значимое различие между теми, кто признает это событие судьбоносным для всего мира, и теми, кто не соглашается с такой оценкой, состоит в том, что среди последних гораздо больше сельских жителей: лишь 33% сельчан разделяют, и 47% – не разделяют мнение о наступлении 'новой эпохи'.
Какой смысл вкладывают наши соотечественники в тезис о том, что мир 'стал иным', как представляют они отличия 'новой эпохи' от прежней, завершившейся 11 сентября? Разумеется, вопросы, призванные выяснить это, ставились только перед теми, кто признает эту дату рубежом двух эпох.
Рассмотрим, прежде всего, ответы респондентов на открытый вопрос о том, почему они согласились с такой оценкой. Подавляющее большинство высказываний участников опроса можно разделить на четыре группы.
Во-первых, многие из них акцентировали внимание на переменах в умонастроениях, в мироощущении людей. Одни ограничились констатацией самого факта перемен, не конкретизируя их направленность: 'само сознание людей изменилось после этого акта, причем по всему миру'; 'другое мышление'; 'изменились взгляды'; 'произошла революция в умах человечества'; 'изменилось миропонимание и мироощущение у людей'; 'все призадумались'; 'шок для людей, переосмысление многих ценностей'. Другие отметили, что происшедшее напугало людей, что наступила 'эпоха страха': 'больше стали бояться, появилась настороженность'; 'это событие всех людей напугало'; 'стало страшно жить'; 'люди стали по-другому ко всему относиться – напугано, настороженно'; 'у людей появился страх'.
Во-вторых, часть респондентов сочла, что после событий 11 сентября человечество столкнулось с цивилизационным расколом и оказалось на грани Третьей мировой войны: 'возможно, это начало Третьей мировой войны'; 'ступенька к Третьей мировой войне'; 'началась мировая война'; 'идет всемирная война'; 'по Нострадамусу, с приходом человека в чалме начнется Третья мировая война'; 'противостояние между исламом и христианским миром'.
В-третьих, многие говорили о консолидации мирового сообщества в борьбе с терроризмом: 'все страны стали лучше понимать друг друга, стали сотрудничать, у всех есть общая цель: борьба с терроризмом'; 'все взялись за террористов'; 'мир понял, что надо объединиться против терроризма'; 'государства с разным общественным строем объединяются в борьбе против одного общего врага'; 'пошло серьезное уничтожение терроризма, сообща'; 'мир стал объединяться в совместной борьбе с террористами'.
В-четвертых, значительная часть респондентов – примерно треть из числа ответивших на данный открытый вопрос – говорили о том, как события 11 сентября отразились или отразятся на положении США, на самоощущении и политике Америки. Суждения высказывались самые разные, но показательно уже то, что весьма значительная доля респондентов сочла те или иные перемены в образе мыслей и действий США – действительные или мнимые, ожидаемые или произошедшие –достаточным основанием для того, чтобы заявить о начале 'новой эпохи'. Иначе говоря, по мнению этих участников опроса, мир 'стал иным' потому, что в чем-то изменилась Америка. В чем же? Остановимся на этом подробнее.
Одни подчеркивали, что 11 сентября был опровергнут миф о неуязвимости Америки: 'США почувствовали бездну под собой'; 'Америка стала другая, она считала себя первой и единственной, а оказалась уязвимой'; 'разрушен миф о неуязвимости США'; 'до этого все считали, что США недосягаемы, неуязвимы'; 'Америка поняла, что она не великая держава, что она тоже может подвергнуться террористическим актам'; 'разрушено представление о неприступности США'; 'Америка поняла, что она уязвима'; 'Америка наконец-то почувствовала ахиллесову пяту у себя, стала по-другому относиться к окружающему миру'.
Другие утверждали, что происшедшее существенно ослабило внешнеполитические позиции США, подорвало их лидерство: 'США перестали быть сверхдержавой'; 'авторитет Америки поколеблен, и они стали бояться'; 'Америка опустилась по своему положению ниже'; 'лидерство американское пошатнулось'; 'с Америки сбили спесь'; 'Америка нос не задирает'.
Во многих из этих высказываний ощутимо определенное злорадство. Некоторые респонденты, впрочем, выражают его совершенно открыто, рассматривая террористическую атаку против США как справедливое возмездие: 'Америка получила, что заслужила'; 'Америку хорошо проучили, им было можно всем угрожать'; 'Америка выполняла роль полицейского, уверенная в собственной безнаказанности, а теперь ей дали по мозгам'; 'пинка под зад Америке давно не давали – теперь получила'; 'бесчинствовала раньше Америка – теперь расплачивается'; 'поставили американцев на место'.
Однако значительно чаще тезис о том, что 11 сентября Америка получила важный 'урок', звучит не в такой непримиримо враждебной, а в сочувственно-покровительственной тональности, причем в некоторых случаях респонденты прямо говорят о том, что США столкнулись с проблемой, давно знакомой россиянам по собственному опыту: 'Америка на себе ощутила, что такое терроризм; они побыли в нашей шкуре'; 'благополучная Америка что-то поняла'; 'Америка увязла, как все'; 'американцы почувствовали, почем фунт лиха'; 'Америка поняла, что такое террор'; 'Америка прочувствовала нашу беду'; 'американцы сами поняли, что такое терроризм'; 'американцы поняли, что для нас представляет Чечня'.
Следствием жестокого 'урока', полученного Америкой, стало, по мнению части респондентов, ее сближение с Россией: 'американцы стали более чуткими, поняли наши проблемы'; 'Америка (сытый голодного не понимает) теперь, после трагедии, стала ближе к нашей жизни'; 'США стали более лояльны к России'; 'мы стали ближе с США'; 'Америка вспомнила о России и решила объединиться с ней в борьбе с терроризмом'; 'сегодня США прислушиваются к России'. И даже так: 'США начали слушаться Россию'.
Некоторые из опрошенных уже аттестуют российско-американские отношения в таких категориях, как 'дружба' и 'альянс': 'мы с Америкой подружились, 6 лет дружбы не было'; 'два кита – Америка и Россия – договорились о совместных действиях, такого альянса никто не ожидал'.
Напомним: все приведенные высказывания – это ответы респондентов на вопрос о том, почему они соглашаются считать, что после 11 сентября мир вступил в 'новую эпоху'. Иначе говоря, многие из наших сограждан видят принципиальную новизну этой эпохи именно в изменении положения Америки на мировой арене и улучшении российско-американских отношений. Об этом же недвусмысленно свидетельствуют и приведенные ниже данные: сторонники тезиса о начале 'новой эпохи' довольно уверенно заявляют о существенном сближении между Россией и США, тогда как противники этого тезиса склонны почти столь же определенно отрицать наличие принципиальных сдвигов в отношениях между нашими странами.
Вопрос: 'Одни говорят о том, что между Россией и США происходит существенное сближение. Другие говорят, что российско-американские отношения существенно не меняются. С какой точкой зрения – с первой или второй – Вы согласны?'
| |
Россияне в целом |
Вопрос: 'Иногда говорят, что после террористической атаки на Америку 11 сентября мир изменился, стал иным, началась 'новая эпоха'. Вы согласны или не согласны с этим утверждением?' |
|
согласен(-на) |
не согласен(-на) |
затр. ответить |
|
С первой |
44 |
57 |
37 |
32 |
|
Со второй |
41 |
32 |
55 |
28 |
|
Затр. ответить |
15 |
11 |
8 |
40 |
|
Как мы только что видели, респонденты, отвечая на вопрос о 'новой эпохе', объясняли тенденцию к улучшению российско-американских отношений прежде всего неспособностью США в изменившихся условиях претендовать на единоличное лидерство в мире и их готовностью к частичной ревизии своих внешнеполитических приоритетов.
Гражданам, признающим, что 'между Россией и США происходит существенное сближение', был задан открытый вопрос о том, почему оно происходит. Подавляющее большинство ответивших говорили о совпадении интересов двух стран в деле борьбы с терроризмом, о наличии общего врага: 'борьба с терроризмом'; 'общий враг'; 'общая беда'; 'друзья по несчастью'; 'мы теперь в одной связке оказались'; 'единый враг появился'; 'обстановка в мире сблизила'; 'вместе боремся против единого врага'; 'и те, и другие побывали в одной шкуре'; 'борьба с общим врагом'; 'это как два соседа, которые ругались долго, а потом выяснилось, что есть третий, который их ненавидит'.
При этом очень многие подчеркивали, что американцы после 11 сентября стали лучше понимать Россию: 'они испытали на себе, что и Россия'; 'Америка вошла в положение России'; 'Америка стала считаться с Россией'; 'они в нашей шкуре побывали'; 'американцы стали лучше понимать позицию России'; 'в США стали лучше понимать Россию'.
Респонденты часто говорили и о том, что США сейчас предельно заинтересованы в том, чтобы Россия помогла им: 'Америка ищет могущественных союзников'; 'Америка вынуждена сейчас считаться с нами, принимать нашу помощь и поддержку'; 'Америка чувствует, что нужна помощь от России'; 'американцы поняли, что без России ничего в мире решить нельзя'; 'американцы осознали, что надо держаться вместе'; 'Америка обратилась за помощью к России'; 'Америке нужна поддержка'. Некоторые даже высказывались в том смысле, что только в союзе с Россией США могут устоять: 'американцы сообразили, что без нас им – хана'; 'Америка поняла – без России она ничто и никто'.
Впрочем, последний тезис звучал нечасто. Гораздо чаще респонденты говорили нечто, на первый взгляд, диаметрально противоположное: США и Россия – две великие державы, от которых зависят судьбы мира, и поэтому им необходимо быть вместе: 'надо объединяться двум основным державам, тогда все будет хорошо в мире'; 'две сильных страны должны дружить'; 'давно надо сблизиться двум великим державам'; 'это две сверхдержавы, которые держат весь мир'; 'две великие державы'; 'без этого нельзя – судьба мира в руках России и США'. Мысль о равенстве мощи и глобальной ответственности России и США формулировалась на разные лады, вплоть до такого неожиданного высказывания: 'мы – два самых цивилизованных государства'.
По существу, в ответах подавляющего большинства респондентов разворачивается единая, доминирующая интерпретационная схема, в которой лишь по-разному расставляются акценты. Если абстрагироваться от частностей, эта схема выглядит следующим образом. После 11 сентября 'Америка поняла, что они не властелины мира'. Утратив статус неуязвимой сверхдержавы и столкнувшись со смертельной опасностью, США вынуждены в той или иной мере ограничить свои глобальные амбиции и искать союзников, способных оказать им действенную помощь. Наиболее ценным и вместе с тем естественным союзником оказывается в этой ситуации Россия – и потому, что она уже давно противостоит терроризму (а общий враг сближает) и имеет необходимый опыт, чрезвычайно ценный для Америки, и потому, что она является второй, последние годы недооценивавшейся американцами сверхдержавой. Только сблизившись с Россией, признав правоту ее бескомпромиссной позиции в вопросах противостояния терроризму, разделив с ней как бремя борьбы с этой глобальной угрозой, так и бремя мирового лидерства, Америка сможет эффективно ответить на брошенный ей вызов. В таком контексте сближение с США предстает как чрезвычайно выгодное и для России: она получает мощного союзника в борьбе с терроризмом и вместе с тем шанс на резкое повышение своего международного веса. Причем именно сейчас, после 11 сентября, Россия, полагают наши сограждане, может стать равноправным партнером США на международной арене, тогда как до пережитой американцами трагедии сближение с ними было чревато превращением нашей страны в сателлита Америки. Неудивительно, что сегодня подавляющее большинство респондентов – 69% – высказывается за то, 'чтобы между Россией и США произошло существенное сближение', и только 17% опрошенных заявляют, что не хотели бы этого.
Практически все фрагменты описанной выше интерпретационной схемы обнаруживаются в рассуждениях участников фокус-групп. Причем следует отметить, что происходит это во многом вопреки сценарию ДФГ. Модераторы специально не ставили перед участниками групповых дискуссий вопросы о перспективах российско-американских отношений – обсуждался более широкий вопрос об историческом значении событий 11 сентября, о том, справедлив ли тезис о наступлении 'новой эпохи', и о том, в чем, по мнению респондентов, состоит ее специфика. Но сам ход дискуссий постоянно 'выводил' их участников на обсуждение проблематики российско-американских отношений.
Респонденты говорили о том, что нападение террористов подорвало уверенность американцев в своих силах, веру в неуязвимость США:
- 'Виктор: Вы знаете, это очень серьезно, потому что этот день заставил думать американцев, что они не такие уж сильные.
Володя: Что не такие они все защищенные.
Света: И поняли, что такое Чечня.
Миша: Они поняли, что они такие же люди, как и все' (ДФГ, Москва).
- 'Треснул монолит веры американской'
(ДФГ, Москва).
- 'Но Америка поняла, что она уязвима, что у нее есть ахиллесова пята' (ДФГ, Москва).
- 'Модератор: А все-таки вот это 11 сентября послужило каким-то переломным моментом?
Александр: Да, послужило.
Модератор: Каким?
Александр: Сбило спесь с американцев. Очень хорошо сбило.
Наташа: Я не злорадствую, но хорошо, считаю, что все-таки американцы узнали, что такое терроризм, – они начали бояться этого' (ДФГ, Воронеж).
Неоднократно звучала и мысль о том, что происшедшее способно не только избавить Америку от самоуверенности и имперского апломба, но и реально ослабить позиции США в мире:
- 'Миша: Америка может проиграть, и очень здорово, потому что это не государство, это... межгосударственная организация, террористическая.
Володя: А если она проиграет, то она проиграет на многие десятилетия вперед.
Миша: Да, престиж Америки может очень сильно упасть от этого' (ДФГ, Москва).
- 'Иван: Мы все по истории знаем, что ни одна империя...
Виктор: ...долго не удерживалась.
Иван: Никогда не удерживалась вечно, да. Я думаю, что 11 сентября – это начало краха американской империи. Как бы это больно ни было – погибли люди, все понятно, – но я так думаю, что Америка зашаталась, кресло зашаталось. И не знаю – может, оно укрепится, но кажется, тут очень много желающих быть первыми.
Володя: Я полностью согласен с Иваном (ну, возможно, мы выдаем желаемое за действительное) – начало конца американской империи. Потому что, на мой взгляд, американцы ввязались в конфликт очень долгосрочный. И конфликт не с Афганистаном, а со всем мусульманским миром, со всем' (ДФГ, Москва).
Ослабление же позиций США, полагают участники ДФГ, дает другим государствам, и прежде всего – России, основания претендовать на существенное повышение своего международного веса – вплоть до статуса лидирующей в мире державы. Правда, возникает ощущение, что проговорить это 'открытым текстом' респондентам непросто – возможно, в силу неловкости, этической сомнительности ситуации, когда трагедия, к жертвам которой они, безусловно, испытывают сочувствие, интерпретируется как предпосылка для укрепления позиций России, либо в силу чрезвычайной резкости контраста между нынешним статусом России на международной арене и теми перспективами, которые, как полагают респонденты, перед ней открываются. Тут весьма показательны такие диалоги:
- 'Модератор: Что изменилось в мире после 11 сентября?
Юля: Что надо бояться мусульман теперь.
Катя: Да нет, по-моему, просто должны быть расставлены, как бы, приоритеты – кто лидер, кто не лидер.
Модератор: Как этот день повлиял на расставление этих приоритетов? Какова роль этого дня в истории человечества?
Катя: Этот день показал, что Америка со своей политикой, которую она диктовала, она не совсем может контролировать все свои точки.
Модератор: Что это дает для человечества?
Катя: Вообще, это очень сильно меняет на самом деле расстановку политических сил – и даже экономических. А именно: теперь у нас появилась возможность войти, подняться как лидирующей стране – у России' (ДФГ, Москва).
- 'Модератор: Что это может изменить в истории человечества?
Иван: В истории человечества? Ну, понимаете, я не думаю, что будет хуже или лучше кому-то. Поменялись приоритеты. У кого-то – может быть, Россия в данный момент, может быть, под шумок... китайцы или кто-то еще, да... Может, она займет ступеньку выше – как при Советском Союзе было две мощных державы, да. Сейчас с нами никто не считается, нас просто не уважают.
Модератор: То есть положение России в мире может укрепиться в связи с этим?
Володя: Если мы не будем лезть в эти дела с мусульманами.
Иван: Ну, нам себя надо правильно повести.
Миша: Надо именно рассчитать, правильно повести, правильно сказали – воспользоваться ситуацией.
Иван: Для нас есть шанс, во всяком случае, как бы это ни цинично звучало, да' (ДФГ, Москва).
- 'Россия станет хоть и не сверхдержава, но, во всяком случае, как имеющая право голоса – на одно время она как-то это потеряла'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Причем звучит и мысль о том, что перспектива обретения Россией 'права голоса' связана с происходящим во всем мире переосмыслением проблемы международного терроризма, в результате чего жесткая позиция России, ранее подвергавшаяся критике на Западе, будет признана единственно верной:
- 'После 11 сентября весь мир обратил внимание на Россию, так как Россия еще задолго до этого говорила – Путин выступал, – что это терроризм, что с ним надо бороться. Вот когда у англичан головы отрезали, они посокрушались, но особо ни помощи, ни поддержки, ни понимая того, что это действительно террористы, что с ними надо бороться... А все спихивали на права человека, на какие-то внутренние проблемы России – допустим, терроризм в Чечне. А теперь весь мир спохватился и как бы очухался, понял, может быть, осознал, что это глобальная проблема, и с этой глобальной проблемой надо бороться всем, это касается, в принципе, всех, а не отдельно взятую Россию. В этом смысле авторитет России поднялся, потому что она боролась изначально с этим, изначально пыталась открыть глаза всем на это – на то, какое это зло. И сейчас все государства Европы и даже та же Америка теперь прислушиваются к мнению России'
(ДФГ, Воронеж).
Логику восприятия перспектив российско-американских отношений в 'новую эпоху' можно проиллюстрировать разрозненными, звучавшими на разных стадиях московской ДФГ репликами одной респондентки, заявлявшей, что 'рухнул монолит веры американской', и что в результате происшедшего 'мы выиграли'. Отвечая на вопрос модератора о том, что будет представлять собой 'новая эпоха', эта респондентка говорит:
- 'Света: Я думаю, что эта эпоха очень интересная. Во-первых, с одной стороны, практика двойных стандартов: то, что все время Америка – бомбить Югославию – это не терроризм, а бомбить Америку – это терроризм. То есть вот это очень интересно было. То есть мы с чеченцами пытаемся выяснить – это плохо, а они с афганистанцами – это хорошо. То есть я думаю, что вот теперь этого не будет – двойных стандартов. Они на своей шкуре, извините за грубость...
Модератор: Уверены?
Света: Думаю, да. Думаю, что это хороший урок, и они сейчас еще дальше продолжают их пугать этим антраксом' (ДФГ, Москва).
Однако столь критическое отношение к Америке, сочетающееся с неприкрытым злорадством по поводу трагедии 11 сентября, не мешает ей быть сторонницей сближения России и США:
- 'Света: Я думаю, что все-таки сейчас идет курс на сближение с США у России. Я думаю, что это хорошо. Я думаю, что всегда лучше договариваться.
Модератор: А не потеряемся мы в этом движении, не сольемся в таком экстазе с Америкой?
Света: Я думаю, что дело в том, что у них сейчас идет – если экономически взять, – у них сейчас идет спад, а у нас подъем' (ДФГ, Москва).
Итак, весьма значительная часть наших сограждан полагает, что удар, полученный Америкой 11 сентября, дает России шанс на существенное укрепление своих международных позиций. Подавляющее большинство респондентов, ответивших на открытый вопрос о том, каким им видится будущее России в 'новой эпохе', демонстрировали редкостный оптимизм – в особенности в том, что касается ее внешнеполитических перспектив. Вместе с тем, в ответах на аналогичный вопрос о будущем Америки оптимизм и пессимизм уравновешивают друг друга. Та же тенденция отчетливо просматривается и в ответах на закрытые вопросы: 45% респондентов уверены, что 'позиции России в мире в результате происходящих событий усилятся', и только 7% – что они ослабнут; в то же время усиления позиций США ожидают 26% респондентов, и ровно столько же – полагают, что их позиции ослабнут.
Однако было бы неверно утверждать, что наши соотечественники в большинстве своем усматривают в российско-американских отношениях 'игру с нулевой суммой' – как это было принято во времена советско-американского противостояния. Дело обстоит совершенно иначе.
Вопрос: 'Как Вы думаете, в результате происходящих событий позиции США в мире усилятся, ослабнут или же в целом не изменятся?'
| |
Россияне в целом |
Вопрос: 'Как Вы полагаете, позиции России в мире в результате происходящих событий усилятся, ослабнут или же в целом не изменятся?' |
|
усилятся |
не изменятся |
ослабнут |
затр. ответить |
|
Усилятся |
26 |
35 |
20 |
30 |
12 |
|
Не изменятся |
31 |
29 |
48 |
22 |
11 |
|
Ослабнут |
26 |
29 |
27 |
36 |
13 |
|
Затр. ответить |
17 |
7 |
5 |
11 |
65 |
|
Респонденты, надеющиеся на усиление внешнеполитических позиций нашей страны, ожидают усиления позиции США чаще, а прогнозируют ее ослабление реже, чем те, кто пессимистически оценивает перспективы России. Иначе говоря, более распространена точка зрения, согласно которой именно в тесном сотрудничестве с Америкой, а не на пути дистанцирования от нее и тем более – не на пути противостояния с ней Россия может рассчитывать на повышение своего международного веса.
Еще более наглядно свидетельствуют об этом следующие данные.
Вопрос: 'А Вы лично хотели или не хотели бы, чтобы между Россией и США произошло существенное сближение?'
| |
Россияне в целом |
Вопрос: 'Как Вы полагаете, позиции России в мире в результате происходящих событий усилятся, ослабнут или же в целом не изменятся?' |
|
усилятся |
не изменятся |
ослабнут |
затр. ответить |
|
Хотел(-а) бы |
69 |
80 |
68 |
46 |
55 |
|
Не хотел(-а) бы |
17 |
13 |
18 |
38 |
15 |
|
Затр. ответить |
14 |
7 |
14 |
14 |
30 |
|
Оптимисты решительно делают ставку на сближение с Америкой, тогда как пессимисты довольно часто высказываются за дистанцирование от нее.
Представляется очевидным, что это в значительной степени обусловлено уверенностью большинства наших сограждан в том, что у России и Америки сегодня общий и весьма опасный противник. Конструктивное и равноправное сотрудничество в борьбе с ним должно создать предпосылки для резкого повышения международного веса России. А шансы на то, что это сотрудничество окажется действительно равноправным, по мнению респондентов, существенно возросли после того, как Америка была отправлена в нокдаун 11 сентября и, как они полагают, пошла на радикальный пересмотр своих внешнеполитических приоритетов, что стало для многих важнейшим критерием наступления 'новой эпохи'.
|