|
Подавляющее большинство наших сограждан полагает, что выход талибов ктаджикской границе представляет угрозу для безопасности России. С этой точкой зрения согласились 66% опрошенных (причем 42% оценили данную угрозу как значительную, и лишь 18% – как незначительную), тогда как с противоположным суждением солидаризировались только 16% респондентов. Опрошенные эксперты еще решительнее придерживаются мнения об опасности военных успехов 'Талибана' для России: соотношение поддерживающих и отвергающих это мнение составляет здесь 8:1.
Многие из проинтервьюированных экспертов более или менее твердо убеждены, что талибы попытаются вторгнуться в Таджикистан и другие среднеазиатские государства, и если Россия не остановит их экспансию, то в скором будущем она обнаружит уже у самых своих границ опасного, агрессивного соседа. При этом зачастую высказывается не только мнение о неспособности среднеазиатских государств самостоятельно противостоять талибам (с этим согласны практически все), но и мысль о том, что движение 'Талибан' получит в этих странах широкую поддержку.
- 'Насколько я понимаю, они руководствуются совершенно определенными идеями, и для них не существует государственных границ, для них существуют межконфессиональные границы. А если для движения, перенасыщенного оружием и охваченного победным пафосом, не существует государственных границ, то перейти Пяндж им ничего не стоит'.
- 'Взяв полностью Афганистан, они захотят присоединить и Таджикистан, где половина – афганцы по своим корням. А если они Таджикистан прихватят, то до нас уже рукой подать'.
- 'Угроза состоит в том, что создаются предпосылки для создания вот того самого 'большого Афганистана', о котором говорят талибы, куда бы вошел Узбекистан, часть Киргизии и Таджикистан'.
- 'Совершенно непонятно, как может Таджикистан противостоять этим группам, абсолютно непонятно. Они, в принципе, могут, по-моему, пройти весь Таджикистан запросто и выйти к нашим границам'.
- 'Их могут поддержать изнутри, из наших стран бывших, из республик'.
- 'Весь ислам отделится от нас, весь отойдет. Они исламские – значит, к ним побегут и таджики, и узбеки к ним перебегут. Там же половина талибов – узбеки. Все они объединятся... И потом будет нам угроза исламская'.
Один из экспертов идет еще дальше, рисуя совсем уже эсхатологическую картину:
- 'Это представляет опасность, конечно. Громадную. Я, к сожалению, не помню точного соотношения мусульман и православных у нас на территории России, но я думаю, что эта замечательная идея ваххабизма – она на нужную почву упадет. Я думаю, это – как минимум раздел России. А во вторых – подчинение. Это как татаро-монгольское иго'.
Вместе с тем, немалая часть экспертов полагает, что талибы не представляют особой опасности в чисто военном отношении – что они либо не решатся пересечь таджикскую границу, либо будут быстро разгромлены. Однако и эти эксперты считают, что выход талибов к границе обернется для России серьезными осложнениями, поскольку из-за кордона следует ожидать поддержки исламского фундаментализма и экстремизма, расширения потока наркотиков и массового перехода беженцев.
Отвечая на вопрос о том, выйдут ли талибы за пределы Афганистана, один из экспертов заявляет:
- 'Я думаю, что как организованная военная сила – нет, но как дестабилизация (методами терроризма, там какой-нибудь партизанской борьбы, поддержки оппозиционных сил) – безусловно, да'.
Другие полагают, что следствием пребывания талибов у границ Таджикистана станет 'идеологическое проникновение самых реакционных исламских течений на территорию России, где представителей ислама довольно много', 'продвижение ваххабизма на территорию России'.
Приведем еще несколько суждений:
- 'Собственно талибы, с моей точки зрения, пока опасность представляют, но небольшую. Во всяком случае, в ближайшее время они вряд ли рискнут вторгнуться на территорию Таджикистана, хотя их будут поджигать экстремисты исламского характера. Опасность в другом – это возможность огромного потока беженцев из Афганистана в нищий Таджикистан. ...Это будет гуманитарная катастрофа, по сравнению с которой гуманитарная катастрофа в Косово – это так себе. Тут опасность более серьезная, более опасная, чем проникновение талибов на территорию. Хотя проникновение отдельных элементов и вооруженных может быть, ведь там же связано и с наркобизнесом'.
- 'Более расширенный наркопоток пойдет... Пойдут беженцы. И уже горячая точка под боком России. Не через государство, а непосредственно в самом Таджикистане'.
- 'Это напряженность фактически на наших южных рубежах. Кроме того, мы все знаем, что таджикская граница крайне опасна с точки зрения оружия, наркотиков и так далее'.
- 'Если говорить о той границе, то она, можно сказать, является нашей внешней границей, потому что границы между Россией и вот этими среднеазиатскими республиками – они несоизмеримо более открыты и менее укреплены, чем наша внешняя бывшая граница СССР. Уже то, что граница открывается для наркотиков...'.
Участники и, особенно, участницы фокус-групп тоже выражают тревогу в связи с военными успехами 'Талибана'. Респонденты определенно видят в талибах враждебную силу, и многие полагают, что их появление на границах СНГ предвещает втягивание России в вооруженное противостояние. Кроме того, победы талибов актуализируют опасения по поводу глобальной экспансии исламского фундаментализма, получившие широкое распространение в контексте восприятия 'чеченского вопроса'. Эти мотивы постоянно звучат в высказываниях участников фокус-групп:
- 'Страшно то, что с этим инцидентом может быть развязана война, а война – это вообще страшно. Что значит война? Это гибель и наших ребят'.
- 'Воинствующие исламисты говорят, что зеленое знамя будет реять над всем миром. Это как-то очень страшно слышать такое'.
Большинство наших соотечественников полагает, что Россия должна помочь Таджикистану и предотвратить проникновение талибов на территорию этой страны.
Вопрос: Одни считают, что Россия должна помогать Таджикистану в охране границ, а при необходимости – и в отражении возможной агрессии талибов. Другие считают, что Россия не должна помогать Таджикистану. Какая точка зрения Вам ближе – первая или вторая?
|
Россияне вцелом |
Пол |
Возраст |
|
|
муж. |
жен. |
18-35 лет |
36-50 лет |
старше 50 лет |
|
Первая |
51 |
57 |
46 |
48 |
53 |
51 |
|
Вторая |
32 |
31 |
33 |
36 |
31 |
29 |
|
Затр. ответить |
17 |
12 |
21 |
16 |
16 |
20 |
|
Однако эта точка зрения преобладает отнюдь не безоговорочно. Практически каждый третий респондент высказывается против участия России в защите границы Таджикистана. Особенно часто сомневаются в целесообразности такого участия женщины и молодые респонденты.
Сторонники активного противодействия талибам на таджикской границе исходят, главным образом, из того, что в случае, если экспансия не будет остановлена сейчас, России придется защищать свои интересы уже на собственных государственных границах. Иначе говоря, речь в гораздо большей степени идет осамообороне, чем о выполнении союзнических обязательств по отношению кТаджикистану.
Вопрос: Одни считают, что Россия должна помогать Таджикистану в охране границ, а при необходимости – и в отражении возможной агрессии талибов. Другие считают, что Россия не должна помогать Таджикистану. Какая точка зрения Вам ближе – первая или вторая?
|
Россияне вцелом |
Одни считают, что выход талибов к таджикской границе представляет угрозу для безопасности России. Другие считают, что выход талибов к таджикской границе не представляет угрозы для безопасности России. Какая точка зрения Вам ближе? |
|
|
Первая |
Вторая |
|
Первая |
51 |
66 |
27 |
|
Вторая |
32 |
24 |
63 |
|
Затр. ответить |
17 |
10 |
10 |
|
Об этом неопровержимо свидетельствуют приведенные данные: лишь чуть более четверти респондентов, полагающих, что военные успехи 'Талибана' не представляют угрозы для России, высказываются за оказание помощи Таджикистану, тогда как почти две трети считают, что такую помощь оказывать не следует. Вто же время опрошенные, видящие в успехах талибов опасность для нашей страны, выступают за предоставление помощи Таджикистану значительно решительнее, чем респонденты в целом.
Участники фокус-групп нередко говорили о том, что останавливать талибов следует на дальних подступах к российской территории:
- 'Защищать надо в Таджикистане, потому что от них до Сибири один шаг'.
- 'Если падет Таджикистан... Как говорится: 'Дай пальчик, оттяпают по локоть'.
'Я думаю, Россия должна помогать Таджикистану и не отсоединять Таджикистан от России, – говорит один участник дискуссии, и тут же его поправляет другой. – Точнее, надо помогать самой себе'.
Показательно высказывание респондентки, наиболее адекватно выразившей самый распространенный, похоже, взгляд на проблему:
- 'Если бы у нас была возможность по нашей границе с Таджикистаном сделать такие укрепрайоны, чтобы можно было встречать врага, то это был бы лучший вариант. Но поскольку у нас открыты границы с Таджикистаном совершенно, то единственное, что мы сейчас можем сделать, это защищать границу Таджикистана с Афганистаном'.
Здесь следует обратить внимание не только на явное нежелание защищать Таджикистан, подавляемое рациональными соображениями, но и на уверенность участницы фокус-группы в том, что у России имеется граница с Таджикистаном– впрочем, совершенно незащищенная. Такая уверенность периодически обнаруживается и в высказываниях других участников групповых дискуссий, атакже экспертов. Дело тут, надо полагать, не только в крайней приблизительности географических представлений очень многих наших сограждан, но и в склонности воспринимать весь среднеазиатский регион как некое единое территориально-культурное образование, постигаемое, главным образом, посредством народно-кинематографического афоризма 'Восток – дело тонкое', охотно цитируемого многими респондентами. Вероятно, эта склонность в нынешней ситуации стимулирует алармистские – а в некоторых случаях панические – настроения, поскольку географическая близость происходящего на берегах Пянджа кРоссии существенно преувеличивается.
Тем не менее, вопрос о том, следует ли России активно участвовать в этих событиях, вызывает на фокус-группах серьезные споры. Показателен, например, такой диалог:
- 'Ну, в данном случае, как наш посол Воронцов сказал, афганскую войну лучше воевать под Джелалабадом, чем под Ашхабадом. Ну и соответственно, под Ашхабадом лучше, чем под Ленинградом.
- &9- Ну, не нашими мальчиками жертвовать...
- - Другие не будут, к сожалению'.
Последняя реплика, однако, убеждает отнюдь не всех. Раздаются голоса в пользу невмешательства:
- 'Нашим зачем туда вмешиваться? У нас и так много гибнет. Нам Чечни одной хватит. Не стоит туда вмешиваться. Это не наша проблема!'
- 'Я хотела сказать, что нужно соблюдать нейтралитет'.
- 'Если талибы на нас не полезут, то, конечно, зачем нам лезть самим?'
Стоит обратить внимание на то, что слова одного из участников дискуссии, пытавшегося обосновать необходимость энергичного противодействия талибам тем, что они помогают чеченским боевикам, не произвели на остальных ни малейшего впечатления, а один из них перебил говорившего, бросив: 'Ну, это так, мелочевка'. Причем на других фокус-группах данный аргумент вообще не возникал.
Выступая за противодействие экспансии талибов и, вместе с тем, стремясь избежать потерь со стороны российских военнослужащих, некоторые участники дискуссий предлагают, по возможности, ограничиться военно-технической помощью Таджикистану:
- 'Оказывать помощь необходимо, но техническую. Не людьми'.
- 'Лучше бы меньше людьми и больше там каким-то оружием. Когда наши мальчики в Чечне гибнут, теперь еще там'.
Участница другой фокус-группы нехотя приходит к заключению о том, что избежать вмешательства не удастся:
- 'Знаете, допускать, конечно, это движение совсем близко к нашей границе – это, наверно, ужасно. Потому что все будет переходить в нашу же страну, нашу Родину, дальше... Война – это конечно страшно, но... защитить себя, даже пусть в пределах чужой федерации, да, СНГ, все равно нам придется защищать это...'
И предлагает поставлять в Таджикистан оружие, а также отправлять туда контрактников, которых она считает 'головорезами', но ни в коем случае не солдат срочной службы.
Немаловажным фактором, влияющим на суждения респондентов о том, в какой мере Россия должна участвовать в защите территории Таджикистана, является испытываемое многими из них раздражение на жителей этой страны, стремящихся, по мнению многих, переложить это опасное дело на чужие плечи.
- 'Иногда государственный деятель просит помощи, а местное население помогает тем, кто вторгается. Это бывает очень часто... Бывает просто настолько обидно, что местное население, мужики, – их просто нет... А где же тот, кто защищает свою Родину-то?'
- 'Когда плохо кому-то, вот сейчас Таджикистану: давай, Россия, помогай, Российская Федерация. Как им станет опять хорошо, мы опять уже никому не нужны. Даже если вот взять по Советскому Союзу, мне кажется, Россия жила намного хуже, чем тот же Азербайджан, любые другие республики бывшего СССР. А сейчас то же самое получается: с нас просто тянут тех же ребят – солдат. Тот же таджик говорит: а я не буду винтовку держать, я не буду против своего стрелять. Потому что у них же одна вера. Это мы христиане, а у них вера одна'.
Одна из участниц ДФГ доводит рассуждение до логического конца:
- 'Если две собаки дерутся, пусть... кто-то кого-то загрызет. Потому что если наши мальчики туда войдут, мы останемся опять крайние'.
В этих репликах отчетливо слышатся отголоски застарелых обид на жителей стран, которым в разные времена Советский Союз оказывал 'интернациональную помощь', на население республик, 'отвернувшихся' от России во времена перестройки, на чеченцев, не обуздывающих боевиков своими силами. Все это усугубляется недоверием к инородцам и иноверцам, националистическими предрассудками. Неслучайно участники московской фокус-группы плавно перешли от вопроса о ситуации на афгано-таджикской границе к отнюдь не заложенному в сценарий дискуссии сюжету об азербайджанской диаспоре в столице и некоторое время с энтузиазмом его обсуждали.
Вероятно, такие настроения во многом объясняют позицию тех респондентов, которые высказываются против помощи Таджикистану, признавая, вместе с тем, что успехи талибов представляют угрозу для России.
Что же касается позиции другого меньшинства – респондентов, не видящих вталибах угрозы для России, но считающих необходимым поддержать Таджикистан, то она, очевидно, обусловлена преимущественно уверенностью в том, что страна должна ответственно относиться к своим международным обязательствам. Во всяком случае, в ходе одной из дискуссий этот мотив прозвучал вполне отчетливо:
- 'Мы пообещали жителям наших бывших союзных республик, с которыми унас с кем-то более
– с кем-то менее дружественные отношения, помочь им в защите их границы государственной от внешней агрессии... Хотелось бы обойтись без этой войны... Но если она начнется, ну, обещания, в том числе и государственные, следует выполнять, если их дают'.
Следует отметить, что эксперты гораздо решительнее, чем 'рядовые' граждане, высказываются за оказание помощи Таджикистану: среди них сторонники такой поддержки в десять раз многочисленнее, чем противники. Аргументация экспертов в целом не слишком отличается отдоводов, звучавших на фокус-группах, хотя некоторые факты заслуживают внимания.
Так, представители региональных элит значительно чаще говорят о международных обязательствах России, которые надлежит исполнять при любых обстоятельствах. Кроме того, некоторые эксперты упоминают и о необходимости удержать Таджикистан в сфере влияния России – мотив, начисто отсутствующий в материалах фокус-групп:
- 'В данном случае речь идет просто, с одной стороны, о демонстрации силы, с другой стороны – о сохранении Таджикистана в сфере влияния России'.
- 'Во-первых, Россия брала на себя обязательства по охране таджикских границ. Во-вторых, если мы хотим все-таки сохранить СНГ хотя бы в том виде усеченном, в каком оно сейчас существует,... то нужно помогать этим странам, потому что мы прекрасно понимаем, что если они не будут поддерживать отношения с нами, то они будут искать поддержки в другом месте'.
- 'Чтобы Таджикистан более был зависим от России'.
Однако, разумеется, гораздо чаще представители региональных элит говорят о том, что, защищая таджикскую границу, Россия обезопасит себя от талибов. Аугроза, по мнению многих, более чем серьезна. Эксперт из Самары утверждает даже:
- 'Дело в том, что если мы отдадим им Таджикистан, то завтра они будут у нас здесь. А у нас здесь в этой области это ощутимо. До прихода снега они будут в Таджикистане, а к весне они будут уже и у нас. Это точно'.
При этом эксперты, как и 'рядовые' граждане, предпочли бы, по возможности, избежать прямого противостояния российских вооруженных сил с талибами. Представители региональных элит высказываются, как правило, за оказание военно-технической помощи, за поставки вооружений, за обучение таджикских пограничников и военных, за участие российских консультантов и советников вделе укрепления обороноспособности Таджикистана.
- 'Свое пушечное мясо предоставлять не следует. Нам достаточно того, что мы теряем в Чечне, раньше теряли в Афганистане, да еще от дедовщины теряем'.
- 'Чтобы не наше пушечное мясо там воевало, а таджикское. Естественно, при поддержке наших самолетов, артиллерии, которая невдалеке будет'.
Однако нередко интервьюируемые заявляют, что может сложиться такая ситуация, когда непосредственное участие российских войск в сопротивлении талибам окажется необходимым.
- &9'Главная наша задача – это, скажем так, предотвратить экспансию исламского фундаментализма. Чем они ближе к границе России, тем это опаснее. Вторая, а может быть и самая первая проблема, это перекрыть все каналы доступа наркотиков на территорию России. Максимально возможное количество каналов'.
Это мнение явно разделяют многие. А оно предполагает готовность при определенных обстоятельствах использовать военную мощь страны в полном объеме.
|