|
Подавляющее большинство российских граждан с недоверием восприняли заявления официальных лиц о том, что для спасения команды 'Курска' было сделано все возможное. Значительно чаще прочих этим заявлениям верят относительно пожилые респонденты, но и среди них соотношение доверяющих и недоверяющих составляет 1:2.
Вопрос: Российские власти заявляют, что для спасения команды подводной лодки 'Курск' было сделано все возможное. Вы согласны или не согласны с таким утверждением?
| |
Россияне в целом |
18–35 лет |
36–50 лет |
Старше 50 лет |
|
Согласен(-на) |
22 |
18 |
20 |
28 |
|
Не согласен(-на) |
69 |
77 |
73 |
58 |
|
Затр. ответить |
9 |
6 |
7 |
14 |
|
Результаты опроса экспертов в этом отношении практически идентичны данным общероссийского опроса: согласие с приведенным утверждением выражают 24%, несогласие – 70% респондентов.
Недовольство рядовых граждан ходом спасательной операции почти в равной мере адресуется руководству страны и командованию флота – действия последнего респонденты оценивают лишь чуть выше, чем действия властей.
Вопрос: Какую оценку Вы бы поставили за действия по спасению экипажа подводной лодки 'Курск'...
|
Оценка |
...центральным властям России? |
...военно-морскому командованию? |
...российским морякам-спасателям? |
...норвежским спасателям? |
|
Отлично |
1 |
2 |
17 |
36 |
|
Хорошо |
6 |
10 |
36 |
40 |
|
Удовлетворительно |
24 |
24 |
25 |
14 |
|
Плохо |
35 |
32 |
9 |
3 |
|
Очень плохо |
25 |
23 |
3 |
1 |
|
Затр. ответить |
9 |
10 |
12 |
6 |
|
При этом абсолютное большинство опрошенных считает, что российские спасатели в сложившейся ситуации действовали хорошо – иначе говоря, не винит их в том, что все попытки проникнуть в корпус 'Курска' оказались безуспешными. Объясняется это уверенностью в том, что оборудование, находившееся в распоряжении Российского флота, не позволяло решить поставленную задачу.
- 'Наши работали самоотверженно, – говорит участница фокус-группы. – Действительно, 10 лет разоряли страну, в результате нет даже технических средств для того, чтобы спасти'.
Один из экспертов, отвечая на вопрос о том, все ли было сделано для спасения экипажа лодки, заявляет: 'Да, все было сделано; все, что могли сделать с помощью старой техники. Все, что под рукой было, все использовали. А больше – технически не позволяло и финансово'.
Об абсолютной технической неподготовленности российских спасательных служб, отчетливо проявившейся на фоне эффективной работы норвежских водолазов, много и резко говорили и участники всех фокус-групп, и проинтервьюированные эксперты. Но возмущение граждан вызвало не только, и пожалуй, даже не столько отсутствие современной спасательной техники, сколько поведение гражданских и военных руководителей в критической ситуации.
Показательна в этом отношении реплика одного из экспертов: 'Аварии бывают везде и со всеми. То, что у нас техника не соответствует требованиям, – тоже понятно. А вот то, как наши руководители к этому относятся, – это, конечно, беда'.
Подавляющее большинство граждан, судя по данным исследования, убеждено, что командование флота не считало спасение подводников приоритетной целью и не было готово подчинить ее достижению все свои действия. Наиболее веским аргументом в пользу такого заключения стало то, что в первые дни после аварии руководители флота отказывались от зарубежной помощи. В оценке этого факта россияне почти единодушны: 89% респондентов считают, что 'решение принять помощь английских и норвежских спасателей было правильным' (противоположное мнение выражают лишь 6% опрошенных), и 84% назвавших решение правильным считают, что оно было запоздалым (только 4% – считают это решение своевременным). Решительно осуждая, таким образом, командование флота за эту задержку, респонденты не склонны объяснять ее всего лишь излишней самонадеянностью адмиралов: только 20% опрошенных полагают, что они отказывались от иностранной помощи потому, что были уверены в способности Российского флота самостоятельно справиться с задачей.
Вопрос: Почему, по Вашему мнению, руководители флота в первые дни после аварии подлодки 'Курск' отказывались от зарубежной помощи? (Не более 2-х ответов.)
| |
Все |
Российские власти заявляют, что для спасения команды подводной лодки «Курск» было сделано все возможное. Вы согласны или не согласны с таким утверждением? |
|
Согласен(-на) |
Не согласен(-на) |
Затр. ответить |
|
Считали, что Российский флот обладает всем необходимым для проведения спасательной операции |
20 |
31 |
17 |
13 |
|
Опасались, что зарубежные участники спасательной операции узнают российские военные секреты |
49 |
42 |
54 |
26 |
|
Опасались, что зарубежные участники спасательной операции узнают истинные причины аварии |
32 |
25 |
36 |
21 |
|
Полагали, что участие иностранных специалистов в спасательной операции нанесет ущерб международному престижу России |
15 |
14 |
16 |
11 |
|
Боялись понести наказание в случае спасения российских подводников иностранными спасателями |
11 |
5 |
14 |
4 |
|
Затр. ответить |
10 |
12 |
5 |
40 |
|
И даже среди респондентов, полагающих, что для спасения экипажа 'Курска' было сделано все необходимое (т.е. среди тех, кто относительно позитивно оценивает действия гражданских и военных руководителей), только каждый третий считает, что командование флота просто переоценивало возможности отечественных спасательных служб. Иначе говоря – верит, что в первые дни после аварии адмиралы были искренни в своих заявлениях по этому поводу.
Гораздо чаще опрошенные утверждают, что отказ от помощи был обусловлен стремлением скрыть российские военные секреты, а также истинные причины аварии. Следует оговориться: в последнем предположении содержится определенная двусмысленность. Его можно трактовать двояко: и как стремление командования флота предотвратить утечку военно-технической информации, секретность которой важна с точки зрения обеспечения национальной безопасности, и как стремление утаить от мировой и российской общественности какую-то собственную оплошность, обернувшуюся трагедией. Судя по материалам фокус-групп и интервью с экспертами, обе версии имеют довольно большое число сторонников.
Но так или иначе, опрошенные в большинстве своем убеждены, что командование флота – равно как и руководство страны – отказывалось от зарубежной помощи потому, что было озабочено, в первую очередь, сохранением военных секретов, ради чего готово было пожертвовать шансом на спасение хотя бы части экипажа 'Курска'. И такая позиция подвергается безоговорочному осуждению.
Приведем некоторые высказывания экспертов по этому поводу:
- 'Я думаю, надо было принимать всю возможную помощь, потому что человеческая жизнь неоценима, и тут уже не до этого, не до сохранения каких-то секретов, не до гордой позиции'.
- 'Я считаю, что сразу же надо было давать полную информацию и сразу же прибегать к тем международным силам, которые располагают соответствующей техникой и квалифицированными специалистами'.
- 'Безусловно, к помощи иностранных спасателей надо было обращаться. Пусть это был бы один шанс из тысячи, это надо было делать, как только президент получил такую информацию. Кто-то из нашего командования излишне самонадеян. А кто-то спасал так называемую 'секретность', и, в данном случае, приоритеты были расставлены неправильно. Первое - спасти секреты, а экипаж уже на энном месте'.
- 'Когда речь идет вообще о человеческой жизни, которая провозглашена даже в нашей Конституции как наивысшая ценность, – в самом деле, то любые средства хороши, если они помогут людям выжить'.
- 'Если они не могут выполнить свои обязательства перед гражданами, которых они призвали на воинскую службу, то значит, надо прибегать к помощи третьей стороны. Это совершенно преступная халатность, что они воспользовались ей слишком поздно'.
Если большинство экспертов полагает, что командование рассматривало спасение подводников как второстепенную цель, но все же стремилось их спасти, то некоторые считают, что оно вообще не помышляло об этом и, более того, допускают, что подводников сознательно обрекали на смерть:
- 'Не было такой цели – спасти людей, это была просто устная декларация. На самом деле никто не старался этого делать'.
- 'Я сейчас скажу очень крамольную и горькую вещь, но я думала об этом, и эта мысль пришла мне в голову еще до вчерашнего дня, когда эту версию озвучил, в частности, канал НТВ. Если это была ошибка низшего командования при проведении учений, то, возможно, людям дали просто-напросто умереть, чтобы не было свидетелей'.
- 'Не хочу вот эту циничную версию, ...не могу принять, что это было сделано специально, вот, в силу своих каких-то внутренних... установок. Хотя такая мысль и закрадывалась, но я думаю, что все-таки... надеюсь, что нет'.
Участники фокус-групп тоже решительно осуждают гражданские и военные власти за промедление с принятием решения о зарубежной помощи:
- 'Власти должны были сразу определиться, могут ли они сами что-то сделать или не могут. Если нет – сразу надо было звать на помощь'.
- 'Почему сразу не позвали помощь? Почему сказали, что люк нельзя открыть, хотя выяснилось, что его достаточно элементарно открыть? Полное сокрытие какой-то информации, какой-то тайны, соблюдение тайны. Кому-то очень выгодно из военных не разглашать эту тайну, несмотря ни на какие жизни'.
Вопрос о том, допустимо ли жертвовать человеческими жизнями ради сохранения военных секретов, неоднократно поднимался в ходе групповых дискуссий. Некоторые респонденты определенно утверждали, что это недопустимо ни при каких обстоятельствах:
- 'Мне кажется, что ни в какой конкретной ситуации... Человеческая жизнь – она бесценна. Никакая военная тайна, ничего там: бешеные деньги, положение, всемирное положение... Всегда человек – это самое ценное, что есть'.
- 'Если речь идет о спасении людей, то можно пренебречь...'.
Но гораздо чаще участники дискуссий утверждали, что проблема сохранения военных секретов просто не имеет никакого отношения к ситуации с 'Курском'. Иногда они ограничивались эмоциональными, но вполне бессодержательными репликами:
- 'Какие здесь могут быть военные секреты?!'
- 'Бред! Какая военная тайна?!'
- 'Какие секреты могут быть? О чем здесь разговор? Этот вопрос моментально снимается'.
В других случаях – заявляли, что никаких военных тайн, связанных с затонувшей подводной лодкой, просто не существует:
- 'Конкретная ситуация с 'Курском' – здесь никакой военной тайны, грубо говоря, не было, по большей части. Это была довольно-таки известная подводная лодка, съемки там производили, показывали, что там как действует'.
- 'Она <лодка> ни для кого не была секретом'.
- 'У нас новое время, Интернет, все всё знают. В принципе, военная тайна... У нас столько разведчиков, столько шпионов, что каждая страна про другую страну практически все знает. Мне кажется, все равно всем все известно. И все стремятся к миру. Я отстаиваю, что человеческую жизнь надо ценить'.
- 'В данной ситуации, я считаю, что люди главнее всяких там предубеждений, секретов каких-то. Об этих секретах все уже давно знают, наверное'.
Представляется, что подобными дилетантскими и, по большей части, абсурдными утверждениями респонденты пытаются 'заслониться' от 'трудной' этической дилеммы, уйти от ответа на мировоззренческий вопрос, который модератор в ходе одной из дискуссий поставил с предельной жесткостью: 'что ценнее: жизнь человека или военная тайна?' – вопрос, который был тут же отвергнут респондентами как некорректный.
На фокус-группах многие говорили о том, что тайна тайне – рознь, что бывают ситуации, когда гибель нескольких человек во имя сохранения тайны, обеспечивающей безопасность миллионам, оправдана. Но все были единодушны в том, что в ситуации, сложившейся после аварии с 'Курском', соображениями секретности следовало пренебречь.
Некоторые участники дискуссий и эксперты объясняли и отказ от зарубежной помощи в первые дни после аварии, и успокаивающую тональность комментариев, с которыми выступали тогда руководители флота, не столько стремлением сохранить военные секреты, сколько непрофессионализмом, неспособностью понять масштабы катастрофы и трезво оценить возможности российских спасательных служб – иначе говоря, некомпетентностью и безответственностью:
- 'Понадеялись сначала на свои силы, думали, что обойдутся; но тут не такая ситуация, когда можно надеяться'.
- 'Наши военные были практически уверены – и они уверили и президента, и правительство, – что они решат эту проблему, так как техника разрабатывалась, и она существует. И пока они не убедились в том, что она неэффективна, не обратились за помощью'.
- 'И маленький, и большой командир старается скрыть ЧП от вышестоящего начальника, в том числе и от президента, и уж тем более от общественности – это, как бы, вообще в расчет не берется. Я думаю, что они надеялись справиться собственными силами и, наверное, в первый день они вообще не осознавали масштабов трагедии, что там произошла. И я думаю, что они, наверное, пытались справиться сами или, как всегда, надеялись на русское 'авось' – что само собой утрясется'.
- 'Это традиция, сохранившаяся с советских времен: во-первых, помолчать – авось пронесет, поправится, не надо привлекать никого лишнего'.
Многие полагают, что и принятое, в конце концов, решение о допуске иностранных спасателей к операции, было продиктовано не столько переоценкой ситуации, сколько давлением общественного мнения.
- 'Это, – заявляет, например, один из экспертов, – уже было вызвано тем, что народ возмущен, что дальше тянуть некуда, что сами они не в состоянии открыть люки. Они убедились в собственной беспомощности'.
Адмиралы согласились принять помощь, полагает другой, 'когда они не смогли удержать это все в секрете, и уже нельзя было списать это на происки желтой прессы, которая пишет обо всем. К тому же здесь, конечно, сыграло то, что давление прессы было не столько на военных, сколько на президента. То есть адмиралы сначала пытались спасти погоны, скрыв это, потом они пытались спасти погоны, оказывая запоздалую уже медвежью услугу президенту, привлекая иностранных специалистов и т.д. Это давление общественности и страх, я думаю, за себя. Я не думаю, что они в данном случае исходили из каких-то гуманитарных соображений, что им жалко своих подчиненных, своих моряков. Это уже понятно, что ничего подобного они не испытывали'.
|