|
Говоря о недавнем заседании Совета безопасности, посвященном развитию наших Вооруженных сил до 2015 года, следует принять во внимание по крайней мере два обстоятельства, повлиявших на восприятие и оценку этого события как рядовыми гражданами, так и представителями региональных элит. С одной стороны, положение дел в российской армии привлекает сегодня общественное внимание, вызывает большой интерес. С другой стороны, вопросы, обсуждавшиеся на заседании Совбеза, в силу их специфического и закрытого характера весьма скупо освещались СМИ. Вот почему полученная на ДФГ и в интервью экспертов информация по теме оказалась в целом довольно скудной, а порой и невнятной. Попытаемся все же выделить в ней наиболее содержательные моменты.
Но начнем мы с другого – с ответов, полученных в ходе общероссийского опроса населения. Правда, заданные респондентам два вопроса прямого отношения к заседанию Совбеза не имели, зато они касались смежных тем.
Как полагает половина опрошенных (49%), 'Россия должна содержать большую и сильную армию, даже если у страны нет достаточных для этого средств'. Противоположной точки зрения – что 'Россия должна содержать такую по размерам и силе армию, какая соответствует экономическим возможностям страны' (а именно так, открывая заседание Совбеза, поставил вопрос В.Путин) – придерживается несколько меньшая доля россиян (40%).
Какой же сектор Вооруженных сил следует укреплять прежде всего при нынешних ограниченных возможностях финансирования армии? В предложенной альтернативе – 'ракетно-ядерные войска' или 'войска общего назначения' – респонденты с перевесом в 11 п.п. отдали предпочтение второму варианту (процентное соотношение ответов – 31:42).
Сравнивая ответы на оба вопроса, можно предположить, что значительная часть россиян сегодня считает те или иные военные угрозы вполне реальными для нашей страны – отсюда некоторый перевес мнений о необходимости поддержания военной мощи любой ценой. Но опасения сегодня, по-видимому, чаще вызывает не столько возможность глобального конфликта с применением ядерного оружия, сколько вероятность локальных войн, наподобие чеченской, – именно поэтому в полученных ответах преобладает установка на укрепление прежде всего сил общего назначения (СОН), а не ракетных войск стратегического назначения (РВСН).
Вопросы, непосредственно связанные с заседанием Совбеза, а также с нашумевшим конфликтом между министром обороны И.Сергеевым и начальником Генерального штаба А.Квашниным, обсуждались на дискуссионных фокус-группах.
Как выяснилось, респонденты (вернее, та их часть, которая проявила хоть какой-то интерес к проблеме) в той или иной мере уловили суть конфликта между двумя военными руководителями. Вместе с тем участники дискуссий не всегда достаточно четко формулировали ее. Так, об упразднении РВСН в качестве самостоятельного вида войск путем их переподчинения, что и предлагает А.Квашнин, говорилось иногда как об их ликвидации:
- 'Сергеев настаивает на том, чтобы оставались ракетные войска стратегического назначения, а Квашнин хочет их расформировать'.
(Самара)
Отсюда и пылкие высказывания некоторых участников ДФГ на тему 'Ракетные войска нам нужны' – как бы в споре с мнимым оппонентом.
Обсуждение на ДФГ показало, что для респондентов имидж И.Сергеева в целом несколько более привлекателен, чем имидж А.Квашнина. Среди отзывов о начальнике Генштаба встречаются, например, такие:
- 'Где прославился Квашнин, откуда он вылез? На чьей крови он вылез? Не было бы Чечни – и Квашнин, по-моему, сидел бы комдивом в какой-то заштатной мотострелковой дивизии'.
(Москва)
- 'Скорее всего, товарищ Квашнин просто лезет на место товарища Сергеева...'
(Новосибирск)
По отношению к И.Сергееву респонденты – независимо от степени согласия или несогласия с ним – столь резких формулировок себе не позволяли, хотя негативные высказывания о карьерных амбициях и того, и другого на ДФГ звучали:
- 'Два генерала бьются лбами'.
(Новосибирск)
Но это – личностная сторона проблемы. Кстати, акцентировалась она преимущественно участниками дискуссий в провинциальных городах, тогда как москвичи сосредоточились на ином. В фокусе их внимания оказалась финансово-экономическая подоплека возникшей коллизии:
- 'Это конфликт между двумя личностями за перераспределение этих миллионов'.
- 'Мне кажется, срабатывает чистый эффект любого начальника, то есть он хочет себе, своим подчиненным, своей работе как можно больше денег, и он уже не очень сильно заботится о том, как это для остальных'.
- 'Не хватает денег на одно и на другое...'
Наиболее взвешенно и концептуально подошел к проблеме разногласий между И.Сергеевым и А.Квашниным один из участников московской дискуссии, заявивший следующее:
- 'Существует несколько версий, связанных с этим конфликтом. Первая: предатель – Квашнин, патриот – Сергеев. <...> Вторая версия: есть злобный лоббист Сергеев, который патронирует РВСН, ПВО и все остальное, он хочет оттянуть им как можно больше денег. <...> Третья версия: что есть такой Квашнин, экономист, как бы ему наплевать на все идеологические вещи, он просто реально оценивает, что армия не может за это платить'.
Среди участников ДФГ, пожалуй, нет ясности по вопросу о том, какая точка зрения ближе к истине. Хотя они и отдавали в ходе дискуссий несколько большее предпочтение позиции И.Сергеева, но причина этому, как уже говорилось, скорее личностная, чем сущностная. Основной содержательный аргумент вподдержку взглядов министра обороны заключался втом, что ракетно-космические войска – это сегодня наиболее эффективная составляющая нашей армии:
- '...полностью оставить финансирование реально действующих секторов вармии, подчеркиваю – ВВС, РВСН, ПВО, то есть то, что действительно стреляет и действительно представляет из себя серьезный отпор какому-либо потенциальному агрессору'.
(Москва)
- 'Вместо того чтобы предложить сократить генералов – того же Квашнина, – он
<Квашнин> решил сократить ракетные установки, то есть по сути дела единственное, что у нас осталось нормального'. (Новосибирск)
Что касается решений, принятых Совбезом, об этом респонденты осведомлены значительно меньше, чем о конфликте в высшем военном руководстве. Главное, по их мнению, это, если воспользоваться формулировкой одного из самарских респондентов, 'реформа в связи с конфликтом Сергеева с Квашниным', причем имеется в виду прежде всего судьба РВСН:
- 'Они пришли к решению, что РВСН не будут ликвидированы, а подчинены авиации, но не сейчас, а они до 2006 года дотянут'.
(Москва)
- 'В этом обсуждении для меня, конечно, наиболее важным было то, что сняты с дежурства зенитно-ракетные войска. Вы обратили внимание? А это означает, что наше
<воздушное> пространство будут защищать только самолеты...' (Москва)
Респонденты говорили, хотя и не очень уверенно, об определенном балансе интересов, который удалось соблюсти на заседании Совбеза:
- 'В итоге нашли компромиссный вариант – оставить
<стратегические ракеты> вплоть до окончания ресурсов'. (Самара)
В целом участники ДФГ осознают, что проблема расстановки приоритетов вразвитии Вооруженных сил чрезвычайно сложна. Отсюда и определенная неуверенность или двойственность, звучащая в ряде высказываний. Приведем вэтой связи слова одного из московских респондентов, близкие по смыслу к тому, о чем говорилось выше – при рассмотрении результатов общероссийского опроса населения:
- 'Стратегические войска предупреждают угрозу большой войны, но мы же живем в условиях малых войн. То есть вот она – чеченская война, вот она – реальность'.
Здесь как будто бы отдается предпочтение силам общего назначения, но далеко не безусловно. Это дилемма, разрешить которую многим участникам ДФГ оказалось не под силу.
В опросе представителей региональных элит – а речь дальше пойдет именно онем – выяснилось: почти три четверти опрошенных (71%) заявили, что не знают о решениях, принятых на заседании Совбеза; знают об этом – 29%.
Три четверти осведомленных (21% от общего числа экспертов) одобрили эти решения; не одобриыших практически нет. При этом почти половина знающих о решениях Совбеза полагает, что в ходе заседания не удалось одержать верх ни министру обороны И.Сергееву, ни начальнику Генштаба А.Квашнину. Те, кто так не думает, втрое чаще оценивали результаты заседания Совбеза как победу А.Квашнина, а не И.Сергеева.
Если говорить о том, какие войска – РВСН или СОН – следует при сегодняшних ограниченных возможностях финансирования Вооруженных сил укреплять впервую очередь, то, как свидетельствует распределение полученных ответов, отчетливой позиции у экспертов по этому поводу не сложилось: доли сторонников каждой из двух указанных точек зрения, как и доля затруднившихся ответить, оказались почти равны (37%, 30% и 33% соответственно). Это дает основания предположить, что представители региональных элит в силу специфичности предложенного им вопроса оказались практически не готовы к ответу.
В стандартизованных интервью эксперты более или менее развернуто излагали свое представление о характере разногласий между министром обороны и начальником Генштаба. При этом одни говорили о планах переподчинения РВСН, олишении их самостоятельного статуса, другие – и чаще – об идее сокращения данного вида войск:
- 'Спор развернулся, как нам сообщали, вокруг ракетных войск стратегического назначения. Квашнин хотел и, вероятно, хочет понизить их статус, аСергеев противится тому, чтобы это произошло'.
- 'Один выступает за сокращение стратегических вооружений, а другой ратует за их сохранение...'
- 'Квашнин настаивал на ликвидации ракетных войск стратегического назначения, Сергеев решил их сохранить'.
Объективная сторона конфликта, по мнению экспертов, обусловлена необходимостью оптимального распределения (или перераспределения) ограниченных финансовых ресурсов, выделяемых на содержание армии:
- 'Ну, суть разногласий – ракетные войска стратегического назначения, как предлагает Генштаб, как бы расформировать, освободившиеся финансы пустить на обычные вооруженные силы'.
- 'Перегруппировка этих сил внутри самой армии, перераспределение финансовых потоков, вопросы нового вооружения – вот это, наверное, является причиной разногласий'.
Вместе с тем эксперты называют и ряд субъективных причин возникшей коллизии. Это и столкновение внутриармейских ведомственных интересов, и расхождение во взглядах между представителями разных поколений генералитета, иличные амбиции двух военачальников:
- 'Иерархия отношений между военными – Министерством и Генеральным штабом: кто главнее?'.
- 'Мне кажется, что они отражают интересы двух поколений генералитета'.
- 'Там и личные интересы есть, а личные интересы выливаются в интересы всей страны'.
В более общем виде суть проблемы один из экспертов сформулировал следующим образом:
- 'Всегда существовал и будет существовать баланс интересов между достаточностью в обороне и финансовыми возможностями государства. <...> Вопрос достаточности обороны в большей мере, на мой взгляд, отражен уСергеева. А экономические реалии – то, что пытается выразить в большей мере сегодня Квашнин'.
Аргументы тех, кому ближе позиция И.Сергеева, сводятся в основном к следующему:
- ломка сложившейся структуры Вооруженных сил нежелательна – она ослабит армию и потребует больших дополнительных средств;
- РВСН сегодня – самый качественный, самый боеспособный вид войск в нашей армии, и накопленный этими войсками потенциал необходимо бережно поддерживать;
- максимальная поддержка РВСН необходима еще и потому, что именно они составляют основу национальных сил сдерживания, а также является мощным фактором обеспечения международного престижа нашей страны.
Подтвердим сказанное цитатами:
- 'Быстрая реорганизация может привести в ряде случаев к необратимым потерям, которые потребуют значительно больших расходов, и прежде всего связанных с кадрами'.
- 'У нас сложилась уже эта система, и в принципе это самый боеспособный вид вооруженных сил'.
- 'Если мы сократим ракетные войска стратегического назначения как род войск, то мы упустим в Европе ракетную инициативу'.
- 'Это значительный козырь наш, и не только в плане обороноспособности страны, но и в плане международного престижа'.
Перечислим теперь основные доводы сторонников А.Квашнина:
- начальник Генштаба, в отличие от своего оппонента, выступает за модернизацию Вооруженных сил, которая совершенно необходима, но пока не проводится;
- он учитывает нужды всех родов войск, Вооруженных сил в целом, – причем исходит из реальных экономических возможностей страны в удовлетворении этих нужд;
- сегодня для России основную опасность представляют именно локальные войны, а не глобальный военный конфликт; для успешного же ведения 'малых войн' необходимо укреплять силы общего назначения, что и предлагает А.Квашнин.
Вот несколько конкретных высказываний тех, кому ближе позиция начальника Генштаба:
- '...нынешняя линия Министерства обороны не ведет к модернизации, к превращению российской армии в мощную армию'.
- 'Я думаю, что Квашнин на более радикальной точке зрения стоит, и его предложения по реформированию армии, наверное, сегодня более приемлемы, чем точка зрения Сергеева'.
- 'Он
(Квашнин) исходит из реальных возможностей нашей экономики и из того, что нам надо думать и о других родах войск'.
- 'Я думаю, что локальные войны давят на Россию, а России нечем защищаться, кроме сухопутных войск'.
- '...России на сегодняшний день угрожают мелкие бандиты, а не глобальное противостояние'.
Как видим, по вопросу о разногласиях между министром обороны и начальником Генштаба мнения участников ДФГ и экспертов в основном довольно близки.
Что касается информированности представителей региональных элит об итогах заседания Совбеза, то она, как уже говорилось выше, в целом невысока. Из тех, кто все-таки высказался по существу вопроса, некоторые усматривают главный результат заседания Совбеза в сохранении РВСН как отдельного вида войск – по крайней мере, до полной выработки их технического ресурса:
- 'Главное – это то, что сохранили войска ракетные неприкосновенными...'
- 'Ну, главное – то, что стратегические вооруженные силы пока сохраняются, до выработки своего ресурса...'
- '...ракетные войска будут сокращаться естественным путем – по мере выработки ресурсов'.
Наряду с этим иногда, правда не часто, говорится о запланированной модернизации парка стратегических ракет:
- 'Главное – это решение о модернизации сил противоракетной обороны страны'.
Но чаще эксперты полагают, что основным итогом состоявшегося заседания стала выработка компромисса между спорящими сторонами. А это значит, что удалось избежать лоббирования интересов какого-то одного рода или вида войск за счет других:
- 'Мне кажется, что баланс все-таки удалось соблюсти'.
- '...у меня создалось впечатление, что вроде как соблюден паритет'.
- 'Мне кажется, сбалансированное решение'.
Заметим, что нередко эксперты говорят о решениях Совбеза как о временных, промежуточных, призванных скорее пригасить сегодняшний конфликт в военном руководстве, чем обозначить перспективу развития Вооруженных сил на полтора десятилетия вперед. Саму рубежную дату – 2015 год – упомянул лишь один из интервьюируемых:
- '...я считаю, что позиция, которая сегодня была принята на Совете безопасности, она разумна, компромиссна, а после 2015 года – там уже будет видно'.
Куда чаще выражалось сомнение в долгосрочности и основательности принятых решений:
- '...на этом Совете был достигнут определенный, но, я думаю, временный компромисс'.
- 'Мне кажется, что принципиальное решение не принято...'
- '...было решено отложить решение, вот так мне показалось'.
Впрочем, эксперты достаточно ясно отдают себе отчет в том, что возможности совершенствования и реформирования российской армии сегодня весьма ограничены экономическим фактором:
- '...самое главное решение – то, что было вслух признано, что на армию можно тратить ровно столько, насколько способна к этому нищая экономика страны'.
Наконец, остановимся вкратце на оценке представителями региональных элит той позиции, которую, по их мнению, занял В.Путин в ситуации развернувшейся вруководстве Вооруженными силами дискуссии. Та точка зрения, что Президент прямо или косвенно поддерживает одну из спорящих сторон, не является среди экспертов преобладающей, хотя иногда и встречается. Чаще же интервьюируемые полагают, что он занял позицию 'над схваткой'. При этом одни усматривают в такой позиции широту государственного мышления Президента, другие – его уклончивость или нерешительность:
- 'Я думаю, что у нашего Президента поддержка не какой-то конкретной личности, а поддержка умно и правильно спланированной и выработанной доктрины и стратегии армии'.
- 'Путин, я считаю, на стороне России'.
- 'Ну, вообще Путина сложно понять, поэтому я думаю, что он будет выжидать и примет решение не сразу...'
- 'А Путин, как обычно, – ни вашим, ни нашим...'
В целом, как свидетельствуют результаты проведенных опросов и дискуссионных фокус-групп, заседание Совета безопасности, посвященное развитию нашей армии до 2015 года, при всей важности самой его темы не было воспринято вроссийском обществе как событие значимое, а тем более – этапное. Вместе стем те, кто имеет представление о состоявшемся заседании Совбеза, в целом относятся к его итогам скорее благожелательно, чем негативно.
|