|
Документ опубликован на сайте www.fom.ru
http://bd.fom.ru/report/cat/power/pow_arm/military_reform/o843101 ВОЕННАЯ РЕФОРМА 15.11.1998 [отчет] [ Кертман Г.Л. ] Большинство российских граждан высказывается за проведение военной реформы, однако на протяжении текущего года доля опрошенных, сомневающихся в ее необходимости, существенно увеличилась. Вопрос: "Как Вы считаете, нужно или не нужно сейчас проводить военную реформу в России?"
Развитие этой тенденции сопряжено, несомненно, с неудовлетворенностью респондентов тем, как сегодня осуществляется военная политика. Вопрос: "Одни считают, что военная реформа сегодня необходима для уменьшения расходов на содержание армии. Другие считают, что под видом военной реформы идет разрушение нашей армии, а снижение расходов – лишь оправдание для этого. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Среди опрошенных 41% вообще отказываются считать перемены, происходящие в вооруженных силах, военной реформой, утверждая, что в действительности происходит "разрушение армии". Но и позицию тех 29% респондентов, которые останавливаются на другом варианте ответа, нельзя интерпретировать как одобрение этих перемен. Когда респондентам предлагается выбрать одно из суждений, ни в коей мере не противоречащих друг другу, распределение ответов свидетельствует главным образом о том, какой аспект обсуждаемой проблемы представляется гражданам более значимым или актуальным. И если опрошенный предпочитает акцентировать внимание на необходимости сокращения военных расходов, то это, разумеется, еще отнюдь не означает, что он удовлетворен ходом преобразований в военной области. Усиление сомнений относительно целесообразности военной реформы в значительной мере обусловлено, вероятно, беспокойством опрошенных по поводу влияния происходящих перемен на уровень обороноспособности страны. Вопрос: "Одни считают, что в сегодняшних условиях военная реформа ведет к ослаблению наших вооруженных сил. Другие считают, что без военной реформы поддержание боеспособности нашей армии сегодня невозможно. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Отвечая на этот вопрос, респонденты также имели дело отнюдь не со взаимоисключающими суждениями. Признание того – в общем-то, бесспорного – факта, что для поддержания боеспособности армии необходимы определенные преобразования, ни в коей мере не мешает соглашаться с другим, не менее очевидным фактом: происходящие сегодня изменения, которые самой формулировкой вопроса отождествляются с "военной реформой" (но, как мы видели, трактуются относительным большинством респондентов как "разрушение армии"), негативно сказываются на ее боеспособности. Следует, однако, обратить внимание на различия в распределении ответов на эти вопросы: когда проблема военной реформы рассматривается в финансовом контексте, относительное большинство респондентов (41% против 29%) предпочитает акцентировать внимание на негативных результатах преобразований, а не на их объективной необходимости. Когда же речь заходит об обороноспособности страны, ситуация меняется: относительное большинство опрошенных (42% против 29%) говорит именно об объективной необходимости перемен, а не о том, как они реально осуществляются. Из этого, по-видимому, следует, что сегодня большинство российских граждан поддерживает идею военной реформы не столько в силу стремления облегчить финансовое бремя страны (как это было в перестроечные годы), сколько из-за беспокойства по поводу снижения обороноспособности. Об этом косвенно свидетельствуют и приведенные ниже данные. Вопрос: "Иногда говорят: чтобы Россия оставалась великой державой, надо прежде всего сохранить ее военную мощь. А иногда говорят, что военная мощь для великой державы – это не главное. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Здесь, впрочем, снова нужно оговориться: выбор первого варианта ответа вовсе не свидетельствует о милитаристских наклонностях респондента. Ведь первое утверждение не является противопоставлением второму, и согласие с ним не означает, что респондент признает военную мощь главным атрибутом великой державы. Вместе с тем, согласие со вторым вариантом ответа – индикатор однозначно пацифистской установки респондента, ибо в предложенном контексте утверждение о том, что "военная мощь – не главное", определенно предполагает готовность от этой мощи отказаться. Таким образом, распределение ответов позволяет говорить о слабости пацифистских настроений, чрезвычайно распространенных в конце 80-х – начале 90-х годов, но в то же время не свидетельствует о высокой степени милитаризации массового сознания. Предположение о растущей обеспокоенности российских граждан по поводу обороноспособности страны подтверждается и динамикой суждений респондентов о необходимости сокращения армии. Вопрос: "Касаясь военной реформы, часто говорят о необходимости сокращения армии. А на Ваш взгляд, надо ли сокращать российскую армию, и если да, то какие из следующих категорий?" (любое число ответов)
Так, если в 1997 г. доля тех, кто высказывался за сокращение армии, заметно возросла по сравнению с результатами опроса 1996 г. (это произошло за счет повышения популярности требования о сокращении численности генералов и штабных офицеров – видимо, тогда СМИ обнародовали очередной массив информации о злоупотреблениях генералитета), то в ноябре 1998 г. она существенно уменьшилась. Причем, хотя сегодня число тех, кто полагает, что "сокращать армию не надо", такое же, как два года назад, в одном отношении ситуация изменилась заметно: в пользу сокращения численности рядового состава и гарнизонных офицеров респонденты сейчас высказываются реже, чем в ходе предыдущих опросов. Но именно эта сторона дела наиболее существенна с точки зрения представлений российских граждан об оптимальном уровне военной мощи страны, тогда как увольнение генералов, об избытке которых в российской армии аудитория СМИ давно осведомлена, воспринимается скорее как мера экономии, не способная отразиться на боеспособности вооруженных сил. Вопрос об изменении принципа комплектования вооруженных сил является, несомненно, наиболее социально значимым аспектом военной политики. Естественно поэтому, что позиции различных социально-демографических групп по этому вопросу различаются весьма существенно. Вопрос: "Одни считают, что в России следует сохранить всеобщую воинскую обязанность. Другие считают, что следует перейти к призыву добровольцев на службу в армии по контракту. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Всеобщая воинская обязанность остается весьма популярной среди сравнительно пожилых респондентов –тех, чьи дети вышли из призывного возраста. И весьма непопулярной – среди представителей среднего поколения и (особенно) молодежи. Если наименее образованные респонденты в подавляющем своем большинстве выступают за сохранение этого института, то наиболее образованные решительно поддерживают идею о переходе к профессиональной армии. В пользу всеобщей воинской обязанности высказывается 51% сельских жителей (за реформу – 41%), но лишь чуть более 1/3 горожан. Причем, что бывает нечасто, позиции обитателей малых городов, областных центров и столиц в этом вопросе практически одинаковы: в городах разной величины переход к профессиональной армии приветствовали бы от 54% до 57% опрошенных, а сохранение всеобщей воинской обязанности – от 34% до 37%. Достаточно четко прослеживается также зависимость между взглядами респондентов по данному вопросу и их политической ориентацией. Вопрос: "Одни считают, что в России следует сохранить всеобщую воинскую обязанность. Другие считают, что следует перейти к призыву добровольцев на службу в армии по контракту. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Приверженцы действующей системы преобладают только среди сторонников Г.Зюганова: их здесь существенно больше, чем тех, кто высказывается за профессиональную армию. На другом "полюсе" – респонденты, которых в роли президента устроил бы Г.Явлинский: они вдвое чаще высказываются за переход к набору добровольцев, чем за сохранение всеобщей воинской обязанности. Показательно, что респонденты, симпатизирующие не только Ю.Лужкову, но и А.Лебедю, ближе в этом отношении к сторонникам лидера "Яблока", а те, кто согласны видеть обитателем Кремля Е.Примакова, – к сторонникам лидера КПРФ. Похоже, что установка на сохранение всеобщей воинской обязанности сопряжена не столько с пристрастием к "порядку", сколько с эгалитаризмом, присущим мировоззрению левых. Вопрос: "Есть юноши, которые по религиозным, идейным или иным причинам не хотят служить в армии. Одни говорят, что службу в армии юноши должны проходить независимо от их убеждений, веры. Другие считают, что те, кто по каким-то причинам отказывается служить в армии, должны проходить альтернативную службу. С каким из этих двух мнений – с первым или со вторым – Вы согласны?"
Большинство приверженцев всеобщей воинской обязанности – 58% – высказывается и против введения альтернативной службы. Лишь 35% из них готовы "поступиться принципами", признав за теми, кто по религиозным либо идейным соображениям отказывается становиться "под ружье", право на такую службу. В то же время подавляющее большинство сторонников перехода к профессиональной армии – 75% – оказывается в данном вопросе на стороне российской Конституции, гарантирующей это право, и только 18% высказываются против альтернативной службы. Нетрудно заметить, что среди молодых и высокообразованных граждан идеи о переходе к профессиональной армии и о введении альтернативной службы популярны в равной мере. И если вторая из этих идей пользуется в целом более широкой поддержкой, то главным образом потому, что ее одобряет довольно значительная часть сравнительно пожилых и наименее образованных респондентов, не согласных отказаться от всеобщей воинской обязанности. Среди опрошенных 40% полагают, что введение альтернативной службы "снизит число преступлений и случаев неуставных отношений", тогда как 35% считают, что их в этом случае меньше не станет. Многие из сторонников альтернативной службы не надеются, следовательно, на то, что ее введение окажется эффективным противоядием против "дедовщины". И это, в общем-то, логично: люди, отказывающиеся от службы по религиозным соображениям, – скорее потенциальные жертвы "неуставных отношений", чем потенциальные преступники. И едва ли их отсутствие в казармах способно радикально изменить ситуацию. Иное дело – переход к профессиональной армии, который, кстати, снял бы с повестки дня вопрос об альтернативной службе, имеющий смысл только в условиях всеобщей воинской обязанности.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||