|
Судя по результатам массового и экспертного опроса, а также дискуссионных фокус-групп, большинство россиян – как рядовых граждан, так и экспертов - позитивно оценивают действия российских властей по разрешению ситуации с захватом заложников на мюзикле 'Норд-Ост' в Москве.
'Я думаю, что они вели себя правильно' (ДФГ, Москва).
'Я согласна, что власти максимально корректно... настолько, насколько вообще возможно' (ДФГ, Москва).
'Вы знаете, для наших властей... я бы сказал, что они на голову выше своих возможностей вели себя' (ДФГ, Москва).
'Действия властей, в общем, правильные' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Ну, я тоже хочу сказать, что действия властей – это был единственно правильный выход из сложившейся ситуации' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Я думаю, что в целом в данном случае они действовали успешно' (эксперт, Владимир).
'Но в принципе, я считаю, они сделали невозможное' (эксперт, Рязань).
'Я считаю, что успешно... И вы знаете - либо веришь, либо не веришь – сразу появилось какое-то ощущение доверия, и того, что они найдут какой-то выход в сложившейся ситуации - у меня было такое чувство' (эксперт, Иваново).
В целом, подавляющее большинство россиян (85%) считают, что решение о штурме здания с заложниками было правильным, причем чаще это мнение разделяют традиционные противники любых действий нынешних властей - избиратели Г. Зюганова (91%), а также лица с высшим образованием (91%), которые нередко скептически оценивают действующую власть. Всего только 8% опрошенных называют решение о штурме неправильным, и еще 7% затруднились дать оценку этому решению.
Кстати, распределение мнений представителей региональных элит по этому вопросу почти полностью совпадает с распределением мнений рядовых граждан – подавляющее большинство экспертов (четыре пятых), так же, как и большинство рядовых россиян, называют решение о штурме правильным, и только девятая часть – неправильным.
Судя по репликам участников фокус-групп и экспертов, респонденты поддерживают решение о штурме, потому что убеждены: дальнейшее пребывание людей в захваченном здании только увеличило бы вероятность их гибели:
'Модератор: Была ли необходимость в штурме?
1-я участница: Я думаю, была, потому что третий день люди жили на воде и неизвестно там на чем - скажем, на воде - люди обессилели, их начали расстреливать - то одним человеком не ограничилось бы.
2-я участница: Сами террористы - неуравновешенные люди... и по показанию очевидцев, они все время были на наркотиках, и что ожидать от них в следующую минуту – никто не мог знать... Террорист как нечего делать пристрелил двух - трех человек - продемонстрировать доктору, какой он крутой террорист... Я думаю, что это единственный выход спасти людей.
3-я участница: ...Что было бы вообще с людьми, чисто психологически - мне кажется, не только от газа, а сам по себе не каждый человек выдержит... если их столько же держать безо всего и угнетенными чисто психологически, униженными - как им там разрешали ходить в оркестровую яму... Их заставляли лазить под стулья, заставляли вставать - как говорится, психику сломать совсем... Что было бы с людьми даже без газа? (ДФГ, Москва).
'Штурм нужно было проводить. Там же видно было, какая обстановка: взрывчатка кругом, эти женщины по периметру сидели, в середине 50 кг тротила, и все несущие конструкции были заминированы. Если бы не стали штурмовать, кто-нибудь из заложников сорвался и кинулся бы на охранника, и мог произойти взрыв сам по себе' (ДФГ, Воронеж).
'Модератор: Как вы думаете, была ли необходимость в штурме?
1-й участник: Безусловно. Очень много жертв было бы.
2-й участник: Да.
3-я участница: Конечно.
4-й участник: Да. На них висели взрывные устройства, и было бы вообще очень много жертв, если бы штурм не был предпринят' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Я слышала в новостях, что эти женщины-камикадзе, которые ходили между рядами, – они говорили, что мы пришли, чтобы умереть - они бы в любом случае все взорвали бы' (ДФГ, Воронеж).
'Да, промедление было смертельно для многих людей, а потом, вы же видели, что террористы готовы были уничтожать людей, они для этого и пришли, и им ничего бы не стоило это здание взорвать' (эксперт, Иваново).
Другой мотив поддержки силовой операции по спасению заложников - убеждение, что с террористами в принципе не следует договариваться, идти им на уступки и выполнять их требования:
'Мы знаем множество подобных террористических актов. В Перу подобная была ситуация, когда несколько месяцев держали заложников, и ни к чему это не привело. Поэтому здесь нужно было штурмом брать, и вся задача сводилась к тому, чтобы спланировать это грамотно' (ДФГ, Воронеж).
'И никогда не надо договариваться с террористами, а надо действовать так, чтобы их ликвидировать' (ДФГ, Воронеж).
'Нельзя идти на поводу у террористов' (эксперт, Калуга).
Подобное мнение оказалось весьма распространенным среди респондентов: подавляющее большинство (74%) считает, что российские власти не должны были выполнять требования террористов – даже ради спасения жизни заложников. Кстати, среди представителей региональных элит, так же, как и среди рядовых граждан, это мнение разделили три четверти опрошенных.
Противоположной точки зрения – что властям следовало выполнить требования террористов – придерживаются 14% опрошенных россиян и каждый девятый из региональных экспертов. Еще 12% респондентов (и каждый шестой эксперт) затруднились с ответом.
Видимо, столь жесткая ориентация на силовое решение данной проблемы возникла в массовом сознании в немалой степени благодаря тому, что исход предыдущих аналогичных акций чеченских террористов, в частности, в Буденновске, был воспринят многими как 'национальный позор'. И участники ДФГ, и региональные эксперты нередко сравнивали трагедию на 'Норд-Осте' с тогдашними событиями, и отмечали, что именно силовое решение проблемы является позитивным отличием нынешней ситуации:
'Что они <террористы> хотели – не достигли. Они хотели того, что было в Буденновске – чтобы на автобусах, с песнями выехали' (ДФГ, Москва).
'Я считаю, что был необходим штурм. Я видел: по телевизору, по РЕН-ТВ, мужчина один сказал: «Ну что, нам один раз по щеке ударили – Буденновск - опять мы сейчас вторую подставляем»' (ДФГ, Москва).
'Мы помним, что было в Буденновске. Значит, можно делать что хочешь. Обязательно надо наказывать' (ДФГ, Воронеж).
'Считаю – успешно. Во-первых, не было того надрыва, не прогинались – государство показало, что оно государство, а не кот с помойки. Не стало прогинаться, а вело себя сдержано, достойно и абсолютно, на мой взгляд, разумно, оно было адекватно... а не суетливо и хаотично, как в ситуации с Буденновском... То, как поступило государство в этой ситуации - я думаю, что оно действовало абсолютно правильно, штурм – да' (эксперт, Калуга).
'Ну, вообще, конечно, ситуация была неординарная, и - Вы вспомните – в Буденновске не получилось ничего... С почестями, оставив горы трупов - ребят, солдат, и в том числе даже «Альфу», проводили на автобусах в сопровождении милиции, с заложниками. Ну, в этот раз, слава Богу, этого не случилось' (эксперт, Иваново).
При этом переговоры с террористами большинством респондентов воспринимаются не столько как способ разрешения ситуации, сколько как маневр, 'ориентация на месте' и подготовка к силовой акции:
'Лекарства, воду доставили. Хотя бы посмотреть, какая там картина, как там люди, в каких условиях содержатся люди' (ДФГ, Воронеж).
'Протянуть время, чтобы наши могли подготовиться' (ДФГ, Воронеж).
'Да. Главная цель этих переговоров - я согласен со всеми - оттянуть время. Это было достигнуто. Значит, они удались' (ДФГ, Воронеж).
'Это была задержка времени' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'В это же время подготовка была других...' (ДФГ, Санкт-Петербург).
Некоторые респонденты называли переговоры успешными, поскольку они все-таки помогли спасти жизнь части заложников:
'Результаты есть - детей-то вывели' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Тут абсолютно, бесспорно, что часть и довольно значительная была освобождена за переговоры. Я считаю, что переговоры были спланированными, на все сто' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Потому что за эти два дня хотя бы несколько человек, в том числе и детей, смогли освободить. Пусть это малая часть, но все-таки они что-то смогли' (ДФГ, Москва).
'Хоть десять детей, но выпустили - тоже можно считать удачным' (ДФГ, Воронеж).
Однако большинство участников фокус-групп - даже те, кто положительно оценил результаты переговоров, - тем не менее не считают переговоры одним из возможных способов разрешить ситуацию в целом. Респонденты полагают, что договориться с террористами было невозможно:
'Штурм был просто необходим. С ними нельзя было договориться' (ДФГ, Воронеж).
'Ну, мне кажется, сами преступники, они не были заинтересованы... ну, как сказать, не то что не заинтересованы, они просто меняли свое мнение ежеминутно – то это, то другое. Договариваться о чем-то конкретно с ними было невозможно' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'1-я участница: А я думаю, они, наоборот, удерживали детей для того, чтобы выбить то, что они хотели. Сыграть на том, что дети...
Модератор: Вы считаете, что невозможно было их убедить отпустить детей?
1-я участница: Конечно.
2-я участница: Мне тоже <так кажется>' (ДФГ, Москва).
Противоположная точка зрения – что переговоры были возможны и могли привести к разрешению ситуации – высказывались на фокус-группах лишь единицами:
'Я не знаю - переговоры... что, может быть, можно было подольше вести эти переговоры и придти к более чему-то позитивному...' (ДФГ, Москва).
'У меня было такое ощущение, что с ними можно было о чем-то договориться, со стороны наших властей...' (ДФГ, Москва).
Большинство представителей региональных элит также полагают, что переговоры с террористами ни к чему бы не привели.
'Все равно они бы начали наших уничтожать. Мне кажется, что тут шансов никаких не было. Скорее нельзя было разрешить ситуацию таким путем' (эксперт, Иваново).
Только некоторые эксперты говорили о том, что переговоры могли стать способом разрешения ситуации. Однако, по мнению этих экспертов, власти не воспользовались этим способом:
'Опять же, смотрите, со стороны российских властей даже попытка какого-то контакта с захватчиками, какого-то ультиматума, или... попыток разрешения конфликта каким-то иным путем ведь не было. В последний момент появился Примаков, якобы уполномоченный вести переговоры с чеченцами. Но это было через двое суток после захвата. Ведь до этого же абсолютно никаких шагов, никаких действий' (эксперт, Краснодар).
'Интервьюер: Как именно, по Вашему мнению, следовало разрешить эту ситуацию?
Эксперт: Через переговоры и предоставление возможности выехать за пределы Москвы, при том условии, что они отпускают заложников' (эксперт, Барнаул).
'А я чего-то не видел, чтобы российские власти вели переговоры. Значит, Иосиф Кобзон - это не власть. Немцов с Хакамадой, которые, по-моему, не дошли туда, доктор Рошаль, некая Политковская, приехавшая, заметьте, из Соединенных Штатов, прилетевшая - тоже не власть, по крайней мере, российская - так что я там от власти никого не видел. Казанцева, которого назначали, мягко говоря, уже, наверное, после того, как штурм начался... Власть не вела, с моей точки зрения, переговоры' (эксперт, Тула).
Однако еще раз отметим, что даже среди экспертов подобное мнение встречается довольно редко.
Таким образом, судя по приведенным выше данным, для большинства населения, причем как для рядовых граждан, так и для представителей региональных элит, именно штурм театрального центра и уничтожение террористов было самым приемлемым, 'правильным' выходом из кризисной ситуации. Поэтому не удивительно, что действия власти, оправдавшей подобные ожидания, оцениваются столь позитивно.
В целом же, большинство россиян (73%) считают, что операция по освобождению заложников была успешной, потому что многих людей спасли. Чаще подобное мнение высказывают избиратели В. Путина (79%). 18% опрошенных называют эту операцию неуспешной, потому что многие из заложников погибли. Чаще так думают жители больших городов (24%). Еще 9% затруднились с ответом.
Среди экспертов операцию по освобождению заложников считают успешной две трети, а четверть придерживается противоположной точки зрения. Как видим, и в оценке спецоперации мнение элит на этот раз практически совпадает с мнением рядовых граждан.
На фокус-группах явно негативные оценки операции по освобождению заложников звучали крайне редко:
'Что это за операция – отравить, можно сказать, сто человек, остальных – остальных положить в больницу' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Операция была наспех, видать, спланирована, поэтому большие жертвы получились' (ДФГ, Санкт-Петербург).
Однако те респонденты и эксперты, кто позитивно оценивает результаты спецоперации, чаще считают ее наименьшим из возможных зол:
'Я считаю - оптимально. Я не представляю, как можно было сделать так, чтобы было меньше жертв. На мой взгляд, все было гениально, правильно, грамотно и точно' (ДФГ, Воронеж).
'Я считаю, все службы сработали профессионально - ни одного выстрела, ни одного взрыва от детонации. Могли погибнуть 90% людей и получить травмы остальные. Сработали они профессионально, и вовремя' (ДФГ, Воронеж).
'Если бы этого не было, то погибло бы гораздо больше человек, сто человек в больнице были бы. Погибли бы не только те, которые в зале, - разрушились бы и соседние дома - и те люди, которые живут рядом' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'При каждом террористическом акте есть жертвы, есть жертвы - это просто безысходность. Цель, вот эта вот цель, которую поставило наше правительство, - захват театра с наименьшим количеством жертв - цель оправдала средства' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Я оцениваю ее как успешную. Прежде всего, главный фактор - что большинство людей удалось спасти. Это и есть самый главный фактор. Могли бы погибнуть все' (эксперт, Владимир).
'А так, я считаю, что все успешно произошло. Жертвы так или иначе были бы, а по-другому поступить – неизвестно, двести или триста или вся тысяча полегла бы. Я только одно могу сказать – если бы там эти девочки дернули шнурки, неизвестно, что было бы, там и соседние дома ...' (эксперт, Иваново).
'Мировая практика показывает, что гибнет в таких случаях минимум двадцать процентов. Здесь получилось немножко меньше. Это издержки операции - ничего не поделаешь, это нормальное явление' (эксперт, Пермь).
Что же касается действий подразделений спецслужб, принимавших непосредственное участие в штурме, то респонденты практически единогласно вынесли им положительную оценку:
'Я считаю, что сработали на «отлично»' (ДФГ, Воронеж).
'Я считаю, что спецслужбы, когда уже был захват и после захвата заложников сработали так, как им положено. То есть они не дали им довести свою акцию до конца. Планировалось намного больше...' (ДФГ, Воронеж).
'Ну, я считаю, что спецслужбы показали себя с лучшей стороны' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Модератор: Какое у вас впечатление от того, как работал спецназ?
1-й участник: Положительно.
2-й участник: Бесподобно.
3-я участница: Блестяще' (ДФГ, Москва).
'Спецслужбы провели действительно очень серьезную, очень грамотную, и, наверное, единственно возможную операцию по освобождению заложников' (эксперт, Краснодар).
Однако в целом по России сам штурм считают своевременным только 53% опрошенных, при этом четверть россиян (28%) полагают, что его следовало провести раньше:
'Почему они начали штурм, когда людей стали уже стрелять? Можно было чуть-чуть пораньше... Может быть, и не было столько жертв...' (ДФГ, Воронеж).
'Можно было бы пораньше. Они дотянули до того, пока не расстреляли человека, поэтому начали штурм. Если бы не расстреляли, тянули бы дальше' (ДФГ, Воронеж).
5% опрошенных, наоборот, думают, что штурм состоялся слишком рано, и еще 15% затруднились с ответом.
Кстати, стоит отметить: две трети тех, кто считает спецоперацию неудачной, судя по всему, связывают эту неудачу именно с несвоевременностью штурма – либо с его преждевременностью (12%), либо с тем, что он состоялся слишком поздно (43%).
| |
Все |
Операция по освобождению заложников была |
|
успешной |
не успешной |
|
Вопрос: 'Как Вы считаете, штурм состоялся вовремя, слишком рано или слишком поздно?' |
|
Слишком рано |
5 |
3 |
12 |
|
Вовремя |
53 |
62 |
24 |
|
Слишком поздно |
28 |
24 |
43 |
|
Затр. ответить |
15 |
11 |
21 |
|
Те же, кто дает позитивную оценку всей операции по освобождению заложников, наоборот, связывают ее успех как раз со своевременностью штурма.
Среди представителей региональных элит половина полагает, что штурм театрального центра состоялся вовремя, восьмая часть экспертов считает его преждевременным, и такая же доля – запоздалым. Еще четверть экспертов затруднились с ответом.
Но главный недостаток спецоперации, по мнению и рядовых россиян, и представителей региональных элит, - это плохая организация эвакуации и несвоевременное оказание первой медицинской помощи освобожденным заложникам:
'Момент обезвреживания террористов - все было очень хорошо, но первая помощь была оказана ужасно. Некоторые люди умирали оттого, что их неграмотно укладывали, выносили из зала. Это были минуты, когда можно было помочь... Минут десять, первые. И не знали как - те, кто делал, не знали как... Это делали сами спецназовцы, потому что не было других... Наверное, начальники медицинские побоялись пойти, а их подчиненные ждали, кто будет перед ними, когда им докажешь, что можно спокойно входить' (ДФГ, Москва).
'Наши силовые органы, медицинские органы не обеспечили - можно было спецмашин организовать побольше. А не таскать их в автобусы, и чтоб в автобусах половину не довезти... Каждого человека в реанимационную машину, чтобы ему экстренную помощь, и не через два часа, а в течение десяти минут' (ДФГ, Воронеж).
'Проведен он был грамотно, но есть одна маленькая тонкость – антидот туда не доставили вовремя, противоядие' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Меньше, возможно, было согласованности между силовыми структурами, которые освобождали заложников, и, скажем, МЧС, службой спасения. Это не задача же была у альфовцев – вытаскивать людей из здания и приводить их в чувство. Меньше было согласования между Службой спасения и службой здравоохранения России - оказалось, не хватает аппаратов для прочистки легких, и так далее' (эксперт, Владимир).
'Не подготовили врачей' (эксперт, Тула).
'Мне кажется, что недостаточно были проведены меры по спасению отравленных газом, недостаточно эффективно и быстро' (эксперт, Киров).
'Тогда, когда были применены отравляющие вещества, Министерству по чрезвычайным ситуациям необходимо было опять-таки не просто предвидеть, а знать, что надо применять антидоты для того, чтобы погибших было как можно меньше' (эксперт, Казань).
Кроме того, эксперты нередко отмечали, что спецслужбы создали вокруг применения газа в ходе спецоперации ореол секретности:
'Прежде всего, в том, о чем сейчас говорят СМИ - что необходимо было специалистам сказать, какие спецсредства были задействованы, для того, чтобы меньше людей пострадало от этого газа' (эксперт, Вологда).
'Прежде, чем применить той или иной химикат или бактериологическое оружие, должны были противоядие подготовить, потому что там не только бандиты, но и мирные граждане' (эксперт, Тула).
Подавляющее большинство россиян (81%) положительно оценивают действия В. Путина во время событий с захватом заложников в столице. Негативную оценку действиям главы государства дали всего 7% опрошенных, несколько чаще ее озвучивали сторонники Г. Зюганова (12%). Еще 12% опрошенных затруднились оценить действия президента во время чрезвычайной ситуации.
Участники ДФГ давали в основном позитивные оценки действиям В. Путина.
'Модератор: Действия его правильны были?
1-я участница: Правильны.
2-й участник: Правильны.
3-й участник: Безусловно' (ДФГ, Санкт-Петербург).
Респондентам импонировало, что В. Путин отменил все дела, визиты и сконцентрировался на решении проблемы с заложниками:
'Путин как президент правильно действовал: отложил все поездки, это его забота' (ДФГ, Воронеж).
'Только положительное впечатление, потому что сконцентрировался только на данной проблеме, которая возникла. Отложил все другие' (ДФГ, Воронеж).
У многих респондентов сложилось впечатление, что В. Путин держал ситуацию под контролем:
'Президент на своем месте стоял, у своего пульта, где ему положено в данный момент. Решения, которые он принимал, правильные' (ДФГ, Воронеж).
'Модератор: Что бы вы могли сказать: какое впечатление он производил?
Участница ДФГ: Выдержанного, именно настоящего военного, который не растерялся в данной ситуации' (ДФГ, Санкт-Петербург).
Некоторые сравнивали поведение В. Путина с поступками его предшественника в аналогичных ситуациях:
'Если вспомнить 99-й год, когда показывали Бориса Николаевича – грозил пальцем и кричал: 'Юрий Михалыч, даю Вам сутки!', – то хорошо, что Путина здесь не показывали. Только по губам переводчик переводил, что они там с Касьяновым и с силовиком беседу ведут, что завтра выступать – не выступать. ...Я думаю, положительную оценку <можно> дать действиям нашего президента' (ДФГ, Москва).
'А если с Ельциным сравнивать, так вообще: Ельцин вообще всегда болел, что-то с ним случалось. Вот есть у нас примеры. Поэтому в сравнении с ними гораздо лучше все представляется' (ДФГ, Воронеж).
'Ситуация сложная была. Он с честью вышел. ...'Шамиль, отпусти людей', – мы помним эту фразу. Было такое ощущение, что там действительно была трагедия. А как вел себя Черномырдин? Мы думали, что там какое-то шоу. Потом, как оказалось, группа 'Альфа' пошла на захват, и он дает команду (или Ельцин): 'Отменить!' – и гибнут 'альфовцы' в это время. Есть с чем сравнивать' (ДФГ, Воронеж).
И тот факт, что президент не вступил в переговоры с террористами, также получает позитивную оценку респондентов:
'Не пошел на поводу у них, гарантий не давал, ничего не обещал. Дипломатично оттягивал время' (ДФГ, Воронеж).
Таким образом, судя по приведенным выше данным, поведение В. Путина в ситуации с захватом заложников вполне оправдало ожидания населения. Люди ждали от главы государства ответственных и решительных действий по разрешению кризиса – и президент, считают они, именно так себя повел.
Телевизионное обращение В. Путина к народу после освобождения заложников смотрели две трети опрошенных (65%), треть (35%) – не видели. Среди тех, кто видел выступление президента, подавляющее большинство респондентов (или 57% по выборке в целом) оценивают его положительно, негативную оценку дают немногие (4% по выборке). Еще 4% затруднились ответить на этот вопрос.
Стоит отметить, что на фокус-группах телеобращение главы государства обсуждалось довольно вяло – возможно, его выступление до некоторой степени 'утонуло' в общем весьма интенсивном информационном потоке, сопровождавшем события вокруг захвата заложников. Единственное, что запомнилось респондентам в телеобращении, – это что президент попросил прощения у родственников заложников, погибших в ходе этой операции:
'...где он извинился, попросил прощения – просто это то, что запомнилось' (ДФГ, Москва).
'В тот момент, когда я это смотрел, я для себя такую вещь отметил: что он там что-то про погибших говорил, это я слышал, что он извинился за недоработку в этом вопросе. В принципе, не он же сам исполнитель освобождения, но все-таки он чувствует на себе эту вину – как президент' (ДФГ, Москва).
Что касается представителей региональных элит, то их оценки действий главы государства во время кризиса с заложниками практически совпадают с оценками рядовых граждан. Среди экспертов, так же как и среди обычных респондентов, большинство опрошенных (четыре пятых) положительно отзываются о поведении В. Путина в этой ситуации, седьмая часть опрошенных дают негативные оценки. Телеобращение президента понравилось трем четвертям видевших его экспертов, не понравилось – восьмой доле опрошенных.
Выше мы уже неоднократно говорили о том, что одним из факторов позитивной оценки действий президента и властей в целом становится тот факт, что эти действия в целом оправдали ожидания рядовых россиян относительно того, как должен был разрешиться кризис с заложниками.
Другой фактор поддержки властей связан с тем, что люди не склонны возлагать ответственность за то, что крупномасштабный террористический акт оказался возможен, на руководство страны. В том, что боевики сумели захватить заложников в Москве, винят именно главу государства только 3% опрошенных, правительство – 6%, власти 'вообще' ('власти наши'; 'все, кто у руля'; 'государственные власти') – 9%.
Чаще всего респонденты обвиняют в случившемся силовые структуры (половина ответов на открытый вопрос, или 37% по выборке в целом) – МВД (22% по выборке), ФСБ (14%), даже армию (2%) и пограничные службы (1%):
'МВД – теряет оно бдительность, только оно и виновато'; 'МВД России плохо работает'; 'милиция виновата – пропустила'; 'в первую очередь – милиция' (открытый вопрос).
'Органы безопасности'; 'плохая работа ФСБ'; 'на ФСБ – как могли это допустить, прозевать?!'; 'секретная служба ГБ плохо сработала'; 'промашка ФСБ'; 'на ФСБ – пропустили их в Москву' (открытый вопрос).
Участники групповых дискуссий также основные претензии предъявляли именно силовым органам – милиции и ФСБ:
'На мой взгляд, спецслужбы, должны были предотвратить это еще в зародыше – когда это задание давалось вот этой группе в Чечне или за границей. Для этого у них есть агентура. Они должны были предупредить заранее и не допустить вот уже вот этого, что случилось. Я считаю, спецслужбы наши вообще не работают, хотя у них для этого есть достаточно денег, если это в деньгах' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Спецслужбы работают просто отвратительно, просто отвратительно. В центре Москвы захватить самый крупнейший театр – и чтобы никто этого не видел! Просто отвратительно работают' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Я считаю, ...это надо начинать не со спецслужб, а начинать с милиции. Уже милиция отвратительна' (ДФГ, Санкт-Петербург).
'Милиция не работает' (ДФГ, Москва).
'Взрывчаткой не милиция должна заниматься. Милиция может случайно остановить, зафиксировать. А вот то, что в Москве есть рынок, что они покупали здесь оружие – где-то в Москве, под Москвой, и проще привезти оттуда, когда там полно оружия, – это очень плохой симптом. Спецслужбы срослись <с криминалом>, им невыгодно, чтобы уменьшался уровень преступности, им будет меньше почета, они будут меньше ловить, я не знаю. Они допускают уровень криминальных всяких дел, с тем чтобы кого-то оттуда изымать и получать за это награду' (ДФГ, Москва).
Региональные эксперты также чаще винили в случившемся именно спецслужбы, нежели какие-либо другие органы власти:
'В принципе, конечно, они [спецслужбы] виноваты – то, что не оказалось агентурных сведений, ни каких-то информаторов о том, что организуется такой теракт. Спецслужбы виноваты' (эксперт, Владимир).
'Эти люди приехали оттуда [из Чечни], и, так или иначе, при декоративности наших властей, особенно военных. Даже то, что <говорилось> – главарь этой банды был уничтожен месяц назад, – на самом деле он жив и здоров. В общем-то, это говорит о том, что это неквалифицированные люди, или неквалифицированные люди работают там, в спецслужбах. Или, может быть, конкретные люди в этих спецслужбах заинтересованы, чтобы все-таки эта бодяга в Чечне продолжалась бы еще долго' (эксперт, Вологда).
'Интервьюер: Как Вы думаете, в принципе, спецслужбы могли или не могли предотвратить этот теракт?
Эксперт: Могли и обязаны. Это просто смешно, когда 50 человек вооруженных в Москве готовят такую операцию в течение многих дней – и никто об этом не знает. Их обязанность была – раскрыть это. Просто надо заниматься этим, а не ерундой' (эксперт, Барнаул).
'Они не то что могли, они должны были <предотвратить>. Масштабы теракта, время подготовки – всё это такие известные личности, контакты, сигналы... Они должны были и могли. Тут такая подготовка, прямо как военная операция – с боевыми складами, с разведкой, с поддержкой, это что-то невероятное... Мне кажется, что это полный провал спецслужб' (эксперт, Киров).
Впрочем, некоторые эксперты полагают, что ответственность за неэффективную работу ФСБ лежит не столько на самих спецслужбах, сколько на обществе, которое относится к ним негативно и неверно истолковывает функции этих служб:
'А то, что они не смогли <предотвратить теракт> – это только характеризует их возможности. ...В общем-то, виновато и само общество, допустившее, что спецслужбы стали столь же ругательными. У нас к спецслужбам сохраняется отношение, как к бывшему КГБ, и мы на них смотрим так же, как на политическую организацию, стремящуюся только отслеживать только политические явления, а отнюдь не обеспокоенную заботой о безопасности государства – а это первая забота. Но вот у нас остается предубеждение к ним, а их нужно холить, лелеять, помогать и хотя бы уважительно к ним относиться' (эксперт, Калуга).
Отметим, что после событий с захватом и последующим освобождением заложников в обществе сформировались определенные оптимистические ожидания относительно действий власти в такого рода ситуациях. Так, половина россиян (52%) считают, что если чеченские боевики предпримут попытки провести крупные теракты за пределами Чечни, то российским властям удастся противостоять террористам. Это мнение чаще прочих высказывают жители мегаполисов (61%), а также, как ни странно, избиратели Г. Зюганова, которые, как правило, негативно оценивают действующую власть (58%).
Противоположного мнения – властям не удастся противостоять террористам – придерживаются 19% опрошенных. Чаще это респонденты с высшим образованием (25%) и жители крупных городов (24%). Более четверти россиян (29%) затруднились ответить на этот вопрос.
Впрочем, утверждать, что подобный оптимизм обусловлен именно действиями власти в ходе нынешнего кризиса с заложниками, вероятно, не совсем верно. Так, среди респондентов, называющих операцию по освобождению заложников успешной, доля тех, кто полагает, что власти удастся противостоять терроризму, хотя и превышает средний показатель по выборке, но не намного. В то же время среди респондентов, считающих спецоперацию неудачной, доля тех, кто все-таки верит, что власть в следующий раз справится с подобной ситуацией (39%), хотя и не велика, но превышает долю скептиков, считающих, что власть не сможет противодействовать преступникам (29%).
| |
Все |
Операция по освобождению заложников была... |
|
...успешной |
...не успешной |
|
Вопрос: 'Если чеченские боевики предпримут попытки провести крупные террористические акции за пределами Чечни, то российским властям, по Вашему мнению, удастся или не удастся успешно противостоять террористам?' |
|
Удастся |
52 |
59 |
39 |
|
Не удастся |
19 |
16 |
29 |
|
Затр. ответить |
29 |
26 |
32 |
|
Представители региональных элит по этому вопросу проявляют чуть меньший оптимизм, нежели рядовые граждане. Менее половины экспертов считают, что в случае необходимости властям удастся эффективно противостоять террористам. В то же время, почти треть экспертов полагает, что властям не удастся противостоять террористам, – то есть доля скептиков среди экспертов вдвое выше, чем среди рядовых граждан. Еще примерно четверть экспертов затруднились ответить на этот вопрос.
В целом же, судя по приведенным выше данным, подавляющее большинство россиян одобряют действия российской власти в ситуации по разрешению кризиса с заложниками в Москве, причем на этот раз рядовые граждане и представители региональных элит проявили единодушие в своих оценках.
Силовые действия властей по освобождению заложников встретили понимание большинства россиян, поскольку в обществе сформировался запрос именно на такой способ решения подобных проблем. Причем на формирование этих ожиданий в немалой степени повлияли предыдущие ситуации с массовым захватом заложников – в Буденновске, Первомайском, – фактически 'проигранные' террористам. Сегодня от власти требовалась решительность, бескомпромиссность по отношению к боевикам и оперативность – проявление этих качеств и получило одобрение россиян.
Наши сограждане в большинстве своем считают операцию по освобождению заложников успешной, поскольку большую часть людей удалось спасти. 'Героями' операции стали бойцы спецслужб, штурмовавшие здание, – их действия оцениваются однозначно позитивно, в то время как основные претензии предъявляются по поводу организации эвакуации и первой медицинской помощи людям уже после штурма, однако конкретного 'адреса' эти претензии не имеют.
Основную ответственность за то, что подобный теракт стал возможен, респонденты возлагают на силовые структуры – милицию и спецслужбы, полагая при этом, что федеральная власть, и в частности – президент, фактически не несут за это ответственности. Президенту вообще в этой ситуации приписывается исключительно позитивная роль, подавляющее большинство россиян положительно оценивают его действия и никаких претензий к нему не предъявляют.
Наконец, довольно большая доля респондентов (половина) демонстрируют определенный оптимизм и полагают, что власть сможет успешно противостоять бандитам в случае новых террористических атак.
|