|
Реакция людей на трагические события в Москве стала значимым общественным феноменом, в определенной степени подобным реакциям на взрывы домов в Москве и Волгодонске или аварию АПЛ 'Курск'. Обсуждения на фокус-группах показали, что воспоминания о тех событиях оказались мобилизованными в памяти значительного числа россиян.
- 'Я в шоке был вообще-то. Третий раз в шоке. Первый раз – с подводной лодкой, когда наши прошлепали это все: можно было хотя бы двух человек спасти, они это не смогли. Второй раз – с домами, которые здесь рушили и бомбили. А третий раз – вот сейчас, 'Норд-Ост', который произошел в последнее время'
(ДФГ, Москва).
- 'Страх за жизнь. Помните московские события, когда взрывали дома? Тогда вообще ужас был. Я помню, я даже заснуть не могла. Мысль, что я вот сейчас засну – и утром не проснусь... Когда все ходили, охраняли и смотрели свои площадки. Сейчас тоже чувство страха, но тогда было страшно совершенно. Потому что это были первые такие шаги какие-то'
(ДФГ, Самара).
- 'Должны были спасти заложников – это само собой. Но у нас в России такого не делают. Это в Америке из-за одного делают все... Я говорю, как оно в принципе в России всегда происходит: с тем же 'Курском' все помощь предлагали, а мы как самые умные...'
(ДФГ, Новосибирск).
С другой стороны, в ассоциативном ряду оказывается трагедия 11 сентября в Америке, хотя эта связь очень редко озвучивалась участниками опросов.
- 'Было чувство безнадежности. Я не могла представить, как можно вызволить такое количество заложников при таком количестве боевиков. Примерно как в Америке 11 сентября – что все это как-то безжалостно, что этих террористических актов огромное еще количество будет... Не страшно, а просто жутко'
(ДФГ, Новосибирск).
Год назад на вопрос о том, какие чувства, переживания возникли у наших сограждан при известии о терактах в США, половина наших сограждан (50%) сказали: 'жалость, сочувствие к людям'; примерно пятая часть (21%) ответила: 'страх, тревога, ужас' (Взрывы в США: опрос населения от 15-16 сентября 2001 г. // Доминанты. Поле мнений. 2001. № 35. (http://www.fom.ru/survey/dominant/280/703/2298.html) . Сегодня, обсуждая события в Москве, люди говорили о тех же ощущениях, но совокупная палитра реакций оказалась более разнообразной. О 'жалости, сочувствии, сопереживании' сказали 37% опрошенных, о 'страхе, тревоге, ужасе' – 28%. Указавших на свое угнетенное состояние, шоковую реакцию, глубокое расстройство или чувство беззащитности в общей сложности оказалось 18%. И год назад, и сегодня среди респондентов были и те, кто наряду с другими переживаниями высказал мысль о закономерности произошедшего (в сентябре 2001 г. о событиях в Америке – 6%, в ноябре 2002 г. о событиях в Москве – 1%).
Судя по данным массового опроса, две трети наших сограждан (67%) испытывают страх перед терактами. Из высказываний участников фокус-групп видно, что это не столько страх за себя лично, сколько страх за близких людей, страх перед неожиданностью и непредсказуемой избирательностью таких чрезвычайных ситуаций. Около двух третей россиян (60%) считают, что крупный террористический акт вполне может произойти в их собственном населенном пункте.
- 'Страх давит, угнетает, мешает, потому что ты всегда соображаешь, стоит ли соваться по необходимости в переполненный автобус. Ведь пустой автобус будет вряд ли провоцировать взрыв. Или места, где скопление, – они опасны. Это, может быть, и не спасет, но у человека всегда диалог есть внутренний с самим собой, и это же очень дискомфортно – жить в состоянии страха... Но страшно, наверное, не столько самому оказаться. Неприятно, тревожно, когда с близкими или с тобой это произойдет'
(ДФГ, Москва).
- 'Страх за своих близких. Получается, что никто из нас не застрахован: мы могли точно так же пойти в театр, и нас точно так же могли взять в заложники. Это может настичь каждого проезжающего в автобусе, покупающего на рынке продукты, в любом магазине – в крупном, в мелком... Это вот делается обычно исподтишка, в любое время суток, и куда бы ты ни пошёл, ты везде можешь на это наткнуться. Страх такой вот – за себя, за своих близких, за детей'
(ДФГ, Самара).
Разговор на фокус-группах о первых реакциях и переживаниях, как правило, был довольно сбивчивым: обсуждение причин произошедшего переплеталось с упреками в адрес власти, обсуждением ситуации в Чечне, с эмоциональными высказываниями о том, как следовало бы решить чеченскую проблему 'раз и навсегда'. Немногие из участников продемонстрировали способность 'разводить' эмоции и понимание сложности проблемы.
- 'Мне иногда кажется – и честно говоря, я просто презираю себя внутренне за эти мысли, но возникало такое: собрать всех в две ночи в вагоны для животных и отправить просто. Вот тогда нам не было бы страшно. И под колючую проволоку. Вот как в Израиле: они сделали Сектор Газа. Вот и так сделать. Это чисто эмоции. Я знаю, что повторения этого никогда уже не будет. Что касается окончания войны или отделения, это тоже не все просто: уже 70% Чечни здесь, кого там отделять – стариков этих, которые не террористы? Надо как-то решать вопрос с Чечней не только силовыми методами, но и экономическими: людям дать какую-то работу, чтобы они были заняты делом... Может быть, тогда молодежь не будет к боевикам уходить'
(ДФГ, Москва).
Две трети россиян (64%) считают теракт в Москве свидетельством тому, что война в Чечне перестала ограничиваться только лишь пределами республики, и уверены, что в ближайшее время ситуацию там нормализовать не удастся (60% – по данным опроса от 2-3 сентября 2002 г. (Ситуация в Чечне: опрос населения от 2-3 ноября 2002 г. // Доминанты. Поле мнений. 2002. № 44. (http://www.fom.ru/survey/dominant/517/1243/4182.html).)). Вместе с тем, примерно половина опрошенных (45% – по данным того же опроса) полагают, что Чечня должна оставаться в составе Российской Федерации. Судя по этим данным, россияне должны быть готовыми к тому, что проблема Чечни не будет решена быстро и окончательно. Однако есть еще один параметр ситуации, от которого в немалой степени зависит способность российского общества жить с этой проблемой: это отношение к чеченцам в частности и к представителям народов Кавказа в целом.
Большинство опрошенных представителей региональных элит (около двух третей) не ожидают ухудшения отношения к диаспорам чеченцев в их регионах и – тем более – возникновения межнациональных конфликтов или погромов. Однако некоторые эксперты говорят о том, что им приходилось слышать в частных разговорах античеченские высказывания, что в их городах националисты стали пытаться действовать открыто.
- 'Националистические партии, движения заявляли, что не считают для себя зазорным взять прут и избить человека кавказской национальности. Обыкновенные люди стали возмущаться более открыто, что на рынках торгуют кавказцы. Отношение к приезжим ухудшилось, и даже проявляют инициативу, чтобы ввести в городском законодательстве не то чтобы поражение в правах, но более сложные условия для приезжих, нежели для коренных горожан в области приобретения недвижимости, торговых, финансовых операций'
(эксперт, Санкт-Петербург).
- По моим данным, уже несколько чеченцев-бизнесменов уехали – сказали, что с ними никто не хочет вести дела
(эксперт, Вологда).
Отвечая на вопрос о своем личном отношении к чеченцам после теракта, 55% граждан отметили, что их отношение не изменилось, однако примерно треть (37%) заявили, что их отношение ухудшилось. Отметим, что в ответах на этот вопрос среди молодежи не обнаружилось большей, чем в среднем, доли античеченских настроений.
Во время дискуссии на новосибирской фокус-группе античеченские настроения проявлялись довольно часто, но собравшимися поддерживались мало.
- '
1-й участник (23 года, рабочий): Видно, что кавказцы народ русский давят – не войной, так так давят. Это спекуляция, это бизнес. Ненависти у меня вообще нет самой по себе, но я думаю, что надо как-то очистить Россию. А что сделаешь?
2-я участница (40 лет, педиатр): У меня тоже чувство ненависти. Показывали же документальные съемки, как они относятся к нашим людям, что они делали с нашими военнопленными. И теперь ненависть еще больше стала к чеченцам ко всем.
3-я участница (21 год, студентка): Вообще, нам показывают только все плохое, какие чеченцы плохие, хорошего не показывают. Считается, что русский – это добрая душа. Среди русских тоже такие же есть.
4-я участница (46 лет, товаровед): Русские же тоже убивают чеченцев.
3-я участница: Нам же этого не показывают. Нам показывают то, что выгодно государству.
2-я участница: Я имела в виду, что не ко всем. Женщины и дети не идут туда. Конкретно к тем террористам, которые производят террористический акт.
3-я участница: Чувство ненависти мешает жить. Каждый сам его в себе подпитывает и строит. Нужно любить других людей, и тебя будут любить. Если ты будешь ненавидеть, и у тебя врагов будет больше
2-я участница: А Вы поезжайте в Чечню и скажите, что Вы всех любите – пяти шагов не пройдете' (ДФГ, Новосибирск).
В Самаре и Москве тех, кто высказывал античеченские взгляды открыто, не нашлось. Участники фокус-групп в этих городах с особой настоятельностью подчеркивали, что хорошо понимают разницу между чеченцами и террористами.
- '
1-й участник: Я не могу ненавидеть целый чеченский народ из-за того, что есть эти отморозки.
2-я участница: А при чем тут весь чеченский народ? Я вообще не сопоставляю их совершенно.
3-я участница: Чеченскому народу только сочувствую, потому что у них тоже есть мерзавцы такие, а весь народ расхлебывает это всё.
4-й участник: Да, если ненависть, то конкретно адресованная к террористам, но ни к какому конкретному народу. Это именно эти вахаббиты или еще кто...
2-я участница: Там наемники все. Там именно собираются кто угодно, любой национальности.
5-я участница: Да, там мерзавцы всех национальностей. Начиная с арабов... И русские, и украинцы, и все, кто хочет...
2-я участница: А к чеченцам даже совершенно никакой ассоциации' (ДФГ, Самара).
Вместе с тем, характер обсуждения темы на ДФГ показывает, что мнения и позиции людей относительно столь деликатной проблемы как межнациональные отношения во многом не сформированы и противоречивы. Ответы и высказывания несут отпечаток настроенческой ситуативности, а если человеку указывают на несогласованность его высказываний, это приводит к спонтанному конструированию 'объяснительных теорий', оправдывающих несоответствия. Порой тот или иной участник, высказывавший определенный тезис, затем по ходу дальнейшей дискуссии становился автором прямо противоположных рассуждений.
- '
1-я участница (50 лет, высшее обр., инженер): Вы видели, что с Чечней сделали? Ни у кого нет жалости, что у людей разрушили все. Отняли все просто, детей, разрушили дома. У этих женщин отняли все: детей, мужа, всех... Никто не подумал о том, что у людей отняли всё. Они на своей территории воюют, они пришли говорить о мире. А у вас, у всех – фашистские взгляды. 70 лет у нас был порядок, и мы ни с кем не воевали, ни с кем не ругались, но никто никого не убивал.
2-й участник (54 года, среднее спец. обр., безработный): Да не было порядка! Когда началась война в Афганистане? Разве не в советские времена?
1-я участница: Так это мы пришли туда. Я имею в виду, что в Советском Союзе все национальности жили дружно.
3-й участник (32 года, высшее обр., менеджер): А в Венгрии, в Польше, когда роты вырезали людей... А скажите, в какие времена чеченцев посадили в вагоны?
1-я участница: Это было перед сорок первым годом. Это была война. Когда фашисты напали на страну. Это совершенно другая ситуация.
2-й участник: А евреев когда убивали? А что делали с прибалтами, которых в Сибирь высылали?
1-я участница: Это 41-й год был, мы их переселили в Сибирь для того, чтобы обеспечить себе тылы, вынуждены были какие-то народы воинственные переселить в Сибирь. Ну и что?! Сейчас они вернулись. Теперь татары вернулись в Крым – и там невозможно уже русским находиться.
3-й участник: Почему Вы считаете, что так можно было в свое время поступать с татарами, с прибалтами? А евреев в Казахстан отправляли... Да, и немцев в Казахстан отправляли – русских немцев.
1-я участница: Это была война. А сейчас мы гражданскую войну устроили. И, простите, мы же их не в Израиль отправили, а оставили на своей территории. То есть, другим поднимать целину в Казахстане можно, а евреев нельзя? Им только в Москве, да?' (ДФГ, Москва).
Диалоги такого рода свидетельствуют, что в представлениях россиян о проблеме Чечни, о проблемах межнациональных отношений скрыто очень много аномалий, особо актуализирующихся в случае чрезвычайных и трагических ситуаций. Главная из аномалий состоит в том, что установка значительной части людей на то, чтобы 'не отпускать Чечню', не подкреплена устойчивыми представлениями о том, как именно должно осуществляться общежитие республики в целом и населяющих ее людей с остальными жителями России. Отсутствуют устойчивые социокультурные образцы, ориентируясь на которые люди могли бы определять для себя поведенческие нормы. Как отмечали некоторые из региональных экспертов, эта ниша сегодня имеет тенденцию заполняться формирующими определенную социальную норму и легитимную практику националистическими настроениями, идеями, а также отдельными акциями наподобие проверки документов у 'лиц кавказской национальности', не говоря уже о действиях скинхедов.
- 'Никого уже не удивляет, когда проверяют документы у лиц кавказской национальности. Все свыклись, считают, что так и нужно, что это – свидетельство силовых служб и правоохранительных. Но ведь это самый главный источник представлений о том, как должно быть в вопросе о межнациональных отношениях. Из малого создается общая тенденция, общая практика. Черносотенные передачи по телевизору, даже по центральным каналам, скинхеды безнаказанные – это все опасные игры в поиске порядка и национальной идеи. Заканчивается все это взрывающимися плакатами и зачистками в Чечне – мол, а что такого? Это ведь не люди, отребье. С ними о правах человека можно и не говорить'
(эксперт, Калуга).
- 'Хотелось бы верить, что отношение к чеченцам и в целом к кавказским людям не ухудшится. Оно и без того плохое. Путин сказал, что это одна из целей тех террористов. Беда в том, что наши сограждане воспитаны в советской идеологии 'все люди – братья', но на деле, в обыденности говорят: 'Ты хороший чеченец, или еврей, или армянин, а вообще-то черные уже достали'. ...Этой проблеме не уделяется внимания, о ней не говорят те, кто должен говорить: журналисты, политики... Отношение строится на основании репортажей о погибших в Чечне, о погромах скинхедов да из проверок паспортов – в Москве так на каждом шагу'
(эксперт, Новосибирск).
Как показывают данные массового опроса, люди в принципе готовы к тому, что отношение к чеченцам будет плохим – особенно после теракта в Москве. Респондентам был задан вопрос: 'Скажите, пожалуйста, там, где Вы живете, после теракта в Москве отношение к чеченцам изменилось или не изменилось? И если изменилось, то улучшилось или ухудшилось?'. Примерно треть (37%) ответили, что отношение к чеченцам ухудшилось, 39% – что оно не изменилось, а 3% заявили, что к чеченцам после теракта стали относиться лучше. О том, что отношение ухудшилось, чаще говорят молодые люди в возрасте от 18 до 35 лет (43%), а также жители Северо-Западного (50%), Уральского (45%) и Дальневосточного (49%) федеральных округов. Относительно приведенных цифр следует отметить следующее: среди сказавших, что отношение к чеченцам не изменилось, есть определенная часть подразумевающих, что оно и прежде не было положительным, и сейчас остается негативным.
Таким образом, одним из главных последствий событий в Москве становится даже не столько негативизация отношений к чеченцам и к тем, кто по ассоциации может быть 'присовокуплен' к ним, но распространяющееся ожидание того, что что-то в этом духе должно произойти или уже происходит. В такой ситуации люди уже готовы к информации об акциях определенного характера: это их не удивит, не потрясет, а лишь подтвердит их представления.
Иллюстрацией к приведенным выше мнениям экспертов может стать диалог на самарской фокус-группе, где одним из участников был азербайджанец 45 лет, около 40 лет проживающий в Самаре. Для него последствия теракта, связанные с ним страх и переживания имеют совершенно иную природу, чем у русских участников ДФГ. И реакция, хоть и дружественная, других участников дискуссии подтверждает правомочность его опасений.
- '
1-й участник (Джамал, 45 лет, учитель физкультуры): У меня страх другого плана – страх за своих детей. Я неоднократно сталкивался с этим как лицо кавказской национальности. Как их называют – скинхеды, которые бьют 'чёрных'? Это я сам на себе испытал... Хотя дети не такого чёрного цвета, как я, – девчонки. Второе, что страшно, оскорбительно – это в неделю один раз хотя бы остановит кто-нибудь из милиционеров: заводят куда-то, пока не выяснят... То есть вот это направление, что чёрные все плохие, это все время касается лично меня.
2-й участник (Михаил): По Вас и не скажешь, что Вы южных кровей – не ярко выраженный. А если бы ярко выраженный, было бы еще печальнее. Недавно я иду по Полевой, и краской написано на асфальте: 'Бей хачиков!'. Идут русские ребята. 'Бей хачиков'. Они говорят: 'О, какой класс!' Я им говорю: 'Сынок, а ты знаешь, что 'хачик' принял Христа на 800 лет раньше, чем мы?'. Но для него это бесполезно. Они не понимают.
1-й участник: Я сейчас сталкиваюсь с другим. Прежде просто заходишь в автобус – да никто внимания не обращает! А сейчас я замечаю, что обращают внимание. Понимаете? Уловишь взгляд: женщина посмотрит, ребенок, – стараешься глаза отвести. Или, не дай Бог, сзади встать – еще что-нибудь подумают, какие-то глупости. В транспорте волей-неволей стараешься уединиться.
3-я участница (Елена): Потому что раньше в Советском Союзе было много интернациональных браков, мы к этому привыкли. А сейчас в нас, в наших детях уже воспитывается явно или неявно это чувство национализма, разделение по расам – этого много идет. Вот это плохо. И в первую очередь в этом виноваты и кино наше, и средства массовой информации, что показывают. Это никого не удивляет и не возмущает уже' (ДФГ, Самара).
|