|
1. Исследование позволило вычленить основные функции телевидения, как их представляют себе россияне, и определить дифференциацию аудиторий по этим основным функциям. Таких функций четыре: потребность в понимании макро-контекста; выстраивание жизненных стратегий; релаксация и отдых; соотнесение себя с другими людьми. Эти функции могут реализовываться в самых разных тележанрах.
Слаборесурсные группы (не адаптированные к сегодняшней жизни, менее образованные, живущие в малых городах или селах), проявляющие себя как экстерналы (т.е. люди, рассчитывающие на других или на счастливый случай), ждут, в первую очередь, что телевидение поможет им прояснить макроконтекст жизни, а во вторую очередь – определить положение таких, как они, людей, а значит, и их собственное в этом макроконтексте. Иными словами, им нужны объяснительные схемы (как устроена жизнь) и идентичность. Невозможность удовлетворить эти потребности приводит к эскапизму – уходу (опять же с помощью телевидения) от тревожной и непонятной действительности.
Успех – это цель интерналов (людей, рассчитывающих только на себя), высокоресурсных групп (более молодых, образованных, живущих в крупных городах), для которых значимыми оказались две функции телевидения: первая – личностное развитие, вторая – релаксация.
"Середняки" – промежуточная между экстерналами и интерналами группа – хотели бы с помощью телевидения осваивать конкретные житейские практики, т.е. получить ответ на вопросы: как добиться успеха в новой жизни, как научиться понимать других людей, что можно планировать на будущее, и вообще, как строить жизнь. Именно этот тип телезрителей ориентирован на жанр телешоу – в этом проявляется установка на удачу, а не на успех.
2. Данные массового опроса и дискуссионных фокус-групп позволяют говорить об одной из наиболее важных линий неадекватности телевидения – культурном несовпадении. Тех, кто считает, что телевидение показывает "чужую жизнь", вдвое больше, чем полагающих, что оно показывает "жизнь нашу".
"Наше" – это, во-первых, то, что находится в России или создается россиянами, во-вторых, то, что происходит в российских регионах, в-третьих – то, что соответствует сложившимся (и одобряемым) этическим нормам, традициям, обычаям, в-четвертых – это реальность, противопоставляемая виртуальным конфликтам, производимым на телевидении.
Соответственно, "чужая жизнь" – это не только новости из заграницы, но и передачи, сделанные в подражание зарубежным, в основном, западным; подражание телеведущих "западным" стандартам поведения; "чужие" ценности и символы. При этом осуждение вызывает не столько сам факт зарубежного происхождения программы, сколько ориентация на "чужие" стандарты – не потому что зарубежное хуже, а потому что это похоже на самозванство, попытку присвоить чужое лицо в отсутствие своего. "Чужая жизнь" – это новости и конфликты "Садового кольца"; это скудость (качественная и количественная) образов нынешних россиян, это искусственность придуманных на телевидении конфликтов.
3. Если считать, что телевидение – это не только производство, но и социальный институт, то свои социальные функции оно реализует в крайне малой степени. Вместе с тем, эти функции, как показывают данные исследования, могут быть уложены в сюжеты, совпадающие с ожиданиями телезрителей и реализованные в самых разных жанрах. Так, функция адаптации, весьма актуальная для слаборесурсных групп, которые раньше начинают и раньше кончают смотреть телевизор по вечерам, может быть реализована через показ конфликта человека и Системы, в которой человек выходит победителем (например, распоряжение акциями своего предприятия, суд с чиновником, поступление ребенка в институт без взятки, сравнительно честные способы зарабатывания денег, карьера и пр.)
Функция идентичности, переживаемая и реализуемая практически всеми слоями общества крайне болезненно, может быть реализована в сюжетах, демонстрирующих поведение человека в социальных сетях разного уровня (семья – контактное социальное окружение – глобальная общность).
Функция личностного развития, реализуемая в познавательных и информационных передачах, современных художественных фильмах, как показывают данные исследования, представлена однобоко. Предъявляемые обществу образцы для подражания ограничены крайне малым набором социальных ролей (политик, бандит, олигарх, мент).
Функция компенсации эмоциональной депривации в целом реализуется сегодняшним телевидением. Здесь проблема может быть обозначена как поиск большего культурного соответствия телепрограммы и аудитории.
4. Анализируя данные экспертных опросов (региональных элит и московских "суперэкспертов-знатоков"), можно зафиксировать несколько "разломов", несовпадений в представлениях ТВ-профессионалов о свойствах телеаудитории и реальных запросах, формулируемых людьми. Взгляд с другой стороны телеэкрана показывает крайне огрубленное, нерасчлененное восприятие телеаудитории. Во-первых, значительная часть экспертов в своих рассуждениях о роли телевидения в обществе и о потребностях телезрителей руководствуются существующим стереотипом об информационном предназначении телевидения как о первоочередном. Во-вторых, "массовый зритель" глазами экспертов – это человек среднего интеллектуального уровня, с невзыскательными вкусами, ориентированный на пассивное развлечение. А это значит, что из всего многообразия функций телевидения производители телепрограмм выбирают одну, популярную (и то отчасти) только у "середняков".
Еще один признак неадекватности телетворцов – представление о существовании "специализированных аудиторий": тех, кто смотрит информационно-аналитические, и тех, кто смотрит развлекательные программы. Наши данные показывают, что наиболее адаптированные зрители – "интерналы" – смотрят и те, и другие программы. "Линии разлома" же проходят не по жанрам, а по "вмененным задачам" – представлениям о наиболее важных функциях телевидения, которые последнее должно – по мнению людей – выполнять сегодня, в сегодняшней ситуации в нашей стране.
|