Л. Бокерия: "Закончил школу с медалью, поступил в Первый московский медицинский институт. После окончания меня оставили в аспирантуре. В 68-ом защитился. Тогда же перешел в Институт сердечно-сосудистой хирургии – и с того времени работаю здесь. Стал доктором наук, лауреатом Ленинской премии, Государственной премии, академиком и так далее. После землетрясения был в Узбекистане. Вел гиппологический семинар для высшего звена – мне это было очень интересно, я на эту тему даже писал научную работу. Я – вице-президент Московского интеллектуального делового клуба Н.И. Рыжкова. Мы собираемся раз в месяц, приглашаем на свои заседания видных политиков, экономистов, ученых".

П. Вдовиченко: "Служил в десантных войсках, после армии пошел в заочное. Учился на историка. При Горбачеве вышел из партии, хотя был замсекретаря по идеологии. Начал в профтехучилище работать воспитателем в общежитии, в сельхозтехникуме – председателем профкома студенческого, был учителем будущих учителей в педучилище. Всегда осознанно хотел работать с молодежью 15 – 19 лет".

А. Воронков: "Сразу после школы – завод, токарь; после завода – армия; потом, после армии – сразу же завод. Бывший член КПСС. В райкоме комсомола стал работать освобожденным секретарем СПТУ-56. Окончил истфак, проходил службу в Афганистане. Движение поисковых отрядов началось с объединения поисковых отрядов ПТУ города Москвы, потом это все разрослось. Поиском занимаюсь с 1987 года. Сейчас – директор поискового объединения «Столица». Это московская городская региональная организация".

А. Головань: "В 89 году я закончил Московский инженерно-физический институт, по образованию инженер-физик. В том же году пошел работать в советский детский Фонд имени Ленина и работал там два года. Затем мы ушли из Детского Фонда вдвоем с моим коллегой и создали нашу организацию – благотворительный центр «Соучастие в судьбе». Это был 91-й год. Мы два года учились в Институте молодежи, получили еще одно образование, социальный работник. И год назад я закончил Московскую государственную юридическую академию по специальности юриспруденция".

М. Загорулько: "Я родился в 1924 году. В 1942 году уже был на фронте. Когда демобилизовался, закончил Ставропольский педагогический институт – исторический факультет. За три года закончил, мне нужно было побыстрее работать. После окончания института меня рекомендовали в аспирантуру. В 1953 году стал кандидатом наук. Докторскую я защитил в 1975 году. Вся остальная жизнь связана с высшей школой. Прошел все ступеньки в высшей школе: 9 лет работал ректором Педагогического института в Волгограде, а потом, по решению ЦК и Совмина, принято решение об открытии Университета в Волгограде, меня направили туда ректором".

И. Затевахин: "Учился в Московском государственном университете на географическом факультете, закончил кафедру биогеографии. Потом работал в Институте океанологии, заканчивал аспирантуру, защищал кандидатскую диссертацию. С 94 года работаю на телевидении, автор и ведущий программы «Диалоги о животных»".

Я. Иванов: "Я закончил музыкальную школу, поступил в Воронежское музыкальное училище, но потом решил, что не получится из меня хорошего музыканта. Бросил училище и поступил на юридический факультет, который окончил с отличием, и сейчас я аспирант кафедры административного и финансового права в Воронежском государственном университете. Работать я начал с третьего курса. Я работал в Центрально-черноземном центре по правам человека. Оказывали бесплатную юридическую помощь людям, которые не могли заплатить за свои консультации. Вот с этого началось. А сейчас моя деятельность делится на три части. Я преподаю в институте административное право и компьютерные технологии в юриспруденции. Вторая часть – юридические услуги коммерческим организациями и предпринимателям. Это основной мой доход. Третье – это работа в общественной организации. Я возглавляю Курское региональное отделение Молодежного союза юристов. Работаю со студентами на общественных началах. Мы реализуем некоммерческие проекты в городе Курске".

Л. Крейдлин: "Я кандидат технических наук в области электроники, автоматического управления. Закончил Железнодорожный институт. Там я получил серебряную медаль ВДНХ за участие в создании одного устройства. После окончания, проработав три года по распределению, перешел в авиационную промышленность, где и был по 1992 год. Защитил диссертацию, получил знак «Изобретатель СССР». Сейчас пишу работу, которая называется «Информационно-энергетический ресурс интеграции инвалидов в общество». В 1990 году я придумал прибор, который позволяет слепым бегать, заниматься спортом, на велосипеде кататься, на лодке, – вместо поводыря. Эффект для незрячих оказался очень большим, появилась независимость, и они могут заниматься бегом, и не нужен тренированный человек рядом".

В. Родионов: "После школы поступил в Московский институт стали и сплавов, потом закончил курсы английского языка при институте. Долго работал на Липецком металлургическом заводе, затем перешел на металлургический завод «Сокол». Тоже работал слесарем, затем заместителем начальника цеха, начальником. Потом был избран заместителем председателя профкома завода, дальше – заместителем секретаря парткома завода. В 92 году работал помощником председателя областного совета. В 93 году – заместитель главы администрации города Липецка, а с 94 года – на общественной работе. Создал Липецкое областное общественное объединение защиты прав потребителей".

М. Слободская: "Родилась в Москве, окончила специальную литературную школу. Потом училась в педагогическом институте, получила специальность "преподаватель русского языка и литературы".

Работала в вечерней школе. Мои педагогические интересы лежали в плоскости социализации взрослых людей с тяжелой жизненной ситуацией. В вечерней школе в то время учились люди с тяжелыми жизненными проблемами. Некоторые были в тюрьме, некоторые лечились от алкоголизма. Мне было интересно: можно ли каким-то особым отношением придать их жизненным интересам какое-то другое направление. Параллельно работала независимым журналистом, писала для разных изданий. Когда работала в школе, хотела попробовать некоторые новые методы.

Я очень много ходила с ними по музеям, причем все экскурсии вела я сама, потому что экскурсовод со стороны – это казенное, постороннее, чужое. А казенного они уже очень много насмотрелись в своей жизни. Когда им рассказываешь просто, понятно для них, уровень доверия к твоей личности и к тому, что говорится, растет. Я их очень любила – они меня ответно. Они мне все страшно интересны, кроме каких-то одиозных личностей, которые никого, кроме себя, не воспринимают.

Д. Стогова: "Закончила Брянский государственный педагогический университет по специальности "учитель начальных классов". Работала и работаю до сих пор учителем начальных классов в средней школе № 24 города Брянска. Преподаю естествознание. Параллельно преподаю в Университете методику природоведения. Обучаюсь в аспирантуре. Преподаю естествознание. Параллельно преподаю в Университете методику природоведения".

Л. Бокерия: "Я из служащих, как это принято говорить. Моего отца не стало, когда мне было 3 года. Нас воспитывала мама, она учительница начальных классов. Ее не стало в 76 году. У меня две старшие сестры: одна – врач, а средняя сестра – экономист".

П. Вдовиченко: "Отец умер, когда мне было 5 лет. У меня трое братьев и сестер, и мать нас одна воспитывала, поэтому мне надо было работать и учиться".

А. Воронков: "Родился здесь, на Замоскворечье. Семья рабочая. Мать с отцом были в разводе – еще с моего раннего детства, поэтому воспитывала меня мама одна".

А. Головань: "Родители живут в Дубне, папа работает до сих пор в Объединенном институте ядерных исследований – на ускорителе, хотя он пенсионер. Мама работала в детском садике. Теперь – пенсионерка".

М. Загорулько: "Родители мои – крестьяне. Папа был тоже призван в армию, но он в трудармии был, он на шахтах работал".

И. Затевахин: "Родители – врачи. Отец – академик, мама – ведущий... или главный... ну, в общем, самый главный научный сотрудник Института сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева".

Я. Иванов: "Папа мой по основной профессии – художник-оформитель. Мама была по основной профессии – лесник. А в настоящий момент папа является человеком, который занимается отделкой церквей, реставрацией, а мама – она частный предприниматель, занимается торговлей. Мама – педагог, папа – военнослужащий".>

Л. Крейдлин: "Я родился в семье инженера и художника, декоратора-художника. Папа мой строил первый советский вертолет – «КАМУ»".

А. Теленков: "Четыре-пять, если ближе к материальной стороне. К нематериальной – ступенечку на седьмую, шестую".

Л. Бокерия: "Вопрос очень сложный, потому что, с одной стороны, для меня все дорожки открыты, а с другой – если касаться материальных условий, то, конечно, врачи, даже академики, живут очень скромно. Поэтому, я думаю, где-то в серединочке, наверно".

А. Воронков: "Есть работа, которая интересна, какая бы ни была зарплата маленькая. Никому ничего не должны. Выполняем работу лучше, чем многие остальные. Друзей много. Друзья и подчиненные – это больше полутора тысяч человек на сегодняшний момент. Но это не материальная ступень, я так понимаю. Есть перспектива к развитию серьезная – и в работе, и себе лично. Выше среднего, потому что, в принципе, устраивает все".

М. Загорулько: "Если говорить абстрактно – не о себе, а о человеке моего уровня, – я думаю, что я отношусь где-то к 4-ой, 5-ой ступеньке".

В. Родионов: "Сейчас, я думаю, социальный статус – где-то «8»".

Примечательно, однако, что задача определить свое "место на лестнице" дается лидерам НКО с большим трудом. Они долго выясняют у интервьюера, что это за лестница, и потом с некоторым сомнением указывают на средние места. Но есть и такие, кто отказывается определять себе фиксированное место на социальной лестнице, заявляя, что они вне иерархий.

П. Вдовиченко: "Ко мне приходит нищий, хромой, калека, просто убогий. С другой стороны, мне приходится на равных держаться с бургомистром. Я эту оценку давать не буду. Я свободный человек – это самое главное".

Д. Стогова: "Если говорить о социальном слое, мне было бы приятно относиться к слою, если бы такой слой был, к слою учительства – люди, которые учат детей, которые отдают этим детям подрастающего поколения всю свою жизнь".

"Если говорить о свободе творчества, я нахожусь на 25 ступенек выше этих десяти, потому что все, что мне хотелось претворить в жизнь, ну ничто не мешало претворять в жизнь. Я очень свободна. Но по имущественному положению я очень средняя. Я не знаю, какая ступень, ну вот абсолютно определиться не могу. Тупа на тему этих ребусов".

П. Вдовиченко: "Брянское общественное объединение Родимичи – детям Чернобыля».Таскал ребят, девчат по походам, помогали старикам – как тимуровцы. Три года прошло – и стало понятно, что нужен серьезный проект. Сначала стали помогать детям с церебральным параличом. Очень прилично работает кабинет оказания медицинской помощи при нашей организации. У нас есть три специалиста медика. Принимают 38 – 40 детей каждый день. Более 80% устойчивого положительного результата. Я взял в аренду на 25 лет лагерь, который пустовал два года. Арендную плату не платим, а берем детей от картонной фабрики, которой принадлежит этот лагерь. Мы стали туда брать и сирот, и инвалидов, и из неблагополучных семей, и ребят, у которых даже статья есть. Открыли компьютерный клуб для мальчишек и девчонок. Потому что их надо было вытаскивать из-за забора – от наркотиков, от пива, от курения. Новозыбков, в котором я последние 25 лет живу, подлежит выселению. Много цезия, стронция, много рака щитовидной железы, женская онкология скверная. В этой ситуации мы стали спасать себя сами. Мы стали делать нашу жизнь в этом городке более интересной. 120 детей от 12 до 15 лет приходят к нам каждую неделю для того, чтобы научиться совершенно бесплатно на компьютере. Мы вышли в Интернет, сделали свою страницу, сайт свой. Постарались сделать все, чтобы дать возможность детям даже из деревень приезжать к нам и выходить в Интернет. Достают оттуда материалы и по физике, и по химии, и по математике, и по литературе, и так далее. Потом мы стали думать о том, что ребятам многим никогда не уехать на учебу в большой город, потому что у родителей нет денег. И тогда мы договорились с Университетом в Брянске – а Брянск за 200 километров, – чтобы открыть у нас, при нашей общественной организации, представительство Брянского технического университета. И мы договорились, чтобы преподаватели, профессура приезжали из Брянска и принимали экзамены здесь, в Новозыбкове. И сессии чтобы здесь проводили, в Новозыбкове. Мое дело встретить-приветить этих профессоров, и накормить, и напоить, и спать положить. Но чтобы сделать так, чтобы они в эту радиационную зону ехали с удовольствием. И они едут с удовольствием. Вот уже третий год работает представительство университета.

Мы объявляем через газету: кто хочет пойти в экологическую экспедицию? Родимичи питание готовят, лодки, весь маршрут. В течение двух недель идут вдоль реки. И на каждом месте, где рыбачат люди, купаются, там обычно пластиковые бутылки, бумаги, мусор. Родимичи выкапывают яму, закапывают это все. Ставят надпись: "Туда выбрасывайте мусор. Здесь были родимичи. Мы убрали за вами".

Когда приезжает кто-то из-за рубежа, мы туда тащим наших учителей, которые слушают английский язык и немецкий или французский – в натуре. Мы сразу предупреждаем: ты едешь к Пасхе –, вот расскажи о том, как Пасха проводится у Вас в Германии. И вот волокет эта дама с собой все эти прибамбасы, готовит блюдо, как там. Едет ко дню рождения Гете, Герца – изволь рассказать на своем родном языке учителям иностранного языка. А потом другую встречу организовываем для молодежи «Юность там – юность здесь». Какие проблемы перед молодежью стоят там, какие здесь.

Сейчас мы выжали у администрации города старенькое двухэтажное помещение садика. Надо еще огромный ремонт сделать. Три сторожа есть. Водитель – развозить детей-инвалидов, в лагерь что-то везти... У нас есть, конечно, автомобиль, у нас есть факс, есть ксерокс, у нас есть все, что нужно. Электроника, интернет-сайт: www.rodimichi.

А. Воронков: "Военно-патриотическое поисковое объединение «Столица». Основная работа – это поиск без вести пропавших в годы Великой Отечественной войны. Увековечение памяти погибших. Люди, пропавшие в годы войны, лежат непогребенные – в землянках, в блиндажах, в воронках, на полях просто запаханные. Не должно так быть, чтобы человек не был погребен. Надо выехать в лес, сделать гробы, похоронить надо по человечески, надо и кресты, ограды, а потом, в течение всей жизни ездить – и в отпуск, и так далее. Мы уже три года ведем программу с Комитетом по истории и охране памятников культуры при правительстве Москвы. Это городской заказ. Во время войны в Москву везли раненых, люди умирали, их хоронили, где-то даже и на территории Москвы – в Зеленограде, Выхино, Солнцево. Поэтому есть воинские захоронения, о которых до сих пор неизвестно, захоронения это или нет. Если это воинское захоронение, то тут мы уже проводим анализ, начиная с архива и заканчивая раскопками. Наши отчеты потом идут в архив на государственное хранение.

А. Головань: "Благотворительный центр «Соучастие в судьбе». Основная цель деятельности – социальная помощь.

Приоритет для меня в нашей работе – оказывать помощь конкретным ребятам, на примере их судеб изучать общие закономерности, обобщать ситуации, чтобы предлагать изменения всей системы в целом.

Основная деятельность – штучная работа с выпускниками детских домов. Работаем в основном в Москве. Но у нас много ребят из Подмосковья. И мы стараемся помогать ребятам из других регионов, но это сложно. Нет возможности сходить в администрацию, в суд, непосредственно участвовать. Поэтому с ребятами из регионов у нас два направления: путем переписки с ними и администрацией соответствующих регионов. И если кто-то может сюда все-таки самостоятельно приехать из областей, граничащих с Московской, – из Калуги, Ярославля, Владимира, – мы тогда с ними работаем.

Основная наша программа – это общественный патронаж над нашими подопечными. Это разные услуги, консультации, просто общаемся с ними, в конце концов. Вторая программа – юридическая помощь и защита прав выпускников. У нас работает очень сильный адвокат – Родман Марина Натановна. И Вирина Наталья Михайловна. Они ведут консультации, пишут всякие ходатайства, готовят иски, жалобы в суды, обращения прокуратуру. У нас юридическая служба помощи выпускникам – самая сильная в Москве и даже в России.

Те проблемы, которые мы видим на конкретных судьбах, позволяют нам делать обобщения и предлагать изменения в законодательство. Например, по нашей инициативе было принято постановление правительством Москвы в 99 году, которое создало совершенно новую систему защиты жилищных прав выпускников детских домов. Теперь выпускники в Москве получают исключительно отдельные однокомнатные квартиры. Эти квартиры в течение минимум пяти лет защищены от продажи, чтобы не было желающих у них оттяпать под тем или иным предлогом. Четко описана процедура: когда, кто, принимает решение по предоставлению жилья, какие документы нужно подавать, то есть процессуальная сторона этого вопроса. Была серьезная проблема, когда выпускников возвращали на закрепленную жилую площадь к родителям, лишенным родительских прав: алкоголикам, психически больным. Государство, с одной стороны, в какой-то момент забирало детей от родителей, а потом возвращало. И мы прописали очень четко в этом постановлении, при каких условиях ребенок не должен возвращаться на закрепленные жилые помещения.

М. Загорулько: "Волгоградский общественный благотворительный краеведческий Фонд. На 71 году жизни мне предложили создать Научно-исследовательский институт проблем экономической истории России XX века. Вот с тех пор я являюсь директором этого научно-исследовательского института.

В. Родионов: "Липецкое областное Объединение защиты прав потребителей. Мы проводили мониторинг соответствия регионального законодательства федеральному. Также проводим мониторинг, который мы назвали «Общественный контроль за решением судов». Недовольные решением суда приносят нам решения, вступившие в законную силу. Мы их анализируем – с точки зрения законности. Создали общественную приемную, где оказываем бесплатные юридические услуги населению. У нас работают студенты старших курсов. Они ведут прием клиентов, подготовку материалов дела; дают консультации письменные, устные. Составляют претензии, иск в суд и прочее. Иногда выступают представителями интересов в суде. Это очень богатая практика, реальное становление юриста-профессионала. Те, кто пошел через нашу "клинику", стали юрисконсультантами в хороших фирмах, работают в администрации Липецка, в суде. Проводим мониторинг соблюдения прав человека по Липецкой области. Результаты этого мониторинга попадают в администрацию президента, в администрацию области, к областному судье. Сейчас наш представитель приглашен в общественный совет при комиссии по законодательству в Управление юстиции, работает на общественных началах. Мы заключили соглашение с администрацией области, с областным советом – о том, чтобы областные правовые акты подвергались общественной экспертизе. Мы выпускали свой бюллетень «Защита», когда у нас были средства. Проводим открытый семинар для студентов «Гражданское общество»".

Это была огромная семья, но при этом очень строго организованная. У нас был врач, и он должен был осмотреть больного, и отвести к самому лучшему доктору, и заплатить ему из средств нашей конторы. Чтобы он ходил месяц сюда больной и потом слег – это у нас категорически воспрещалось. Проработала эта система 6 лет.

Мне кажется, что я хороший социальный технолог. Вот, например, мы придумали, как занять детей, которые долго лежат в кроватях больные. Они обездвижены, все время смотрят телевизор, не развиваются. Нужно, чтобы этот ребенок имел познавательное занятие. Нужно, чтобы оно было долгоиграющим, иначе его все время придется менять, нужно, чтобы оно было таким, что ребенок мог бы им сам заниматься, учитывая, что он все время лежит в кровати, и это занятие ничего не должно стоить родителям, потому что они бедные. И самое главное – нужно попытаться, чтобы, занимаясь этим занятием, ребенок вышел из категории инвалида. И я придумала, что если ребенка увлечь коллекционированием марок, это решает все задачи. Марки можно коллекционировать гашенные с конвертов – это вообще ничего не стоит, надо просто у всех просить конверты с марками из-под старых писем. Как только это сочинилось, мы на следующий день стали сочинять списки мест, где предположительно ведется большая переписка: посольства, радиостанции. Позвонили и сказали: вы не могли бы поставить коробочку, туда складывать эти вот конверты. И все нам сказали: для такого дела – мы с удовольствием. И мы за 2 недели собрали 230000 конвертов с марками. Эти марки мы положили в конверты. Раздали, написали инструкцию, что дорогой друг, надеемся, что ты увлечешься коллекционированием марок, нам кажется, это такое интересное занятие. Считай, что это стартовый фонд твоей коллекции. Если ты увлечешься, ты нам обязательно позвони, потому что мы думаем, что у нас еще будут марки. Это вызвало замечательный эффект, потому что, представляете, лежит ребенок, он разбирает эти марки, там всякие картинки, а сколько таких, а сколько сяких там, иногда кому-то позвонит. Мы на семинарах рассказали эту технологию, и люди не только такую акцию провели в регионах, но и применили этот алгоритм для решения других задач.

А. Теленков: "Московская спасательная служба Российского общества Красного Креста. Первое направление нашей деятельности – это обеспечение безопасности жителей Москвы. Мы ведем круглосуточное дежурство. Второе направление – по линии Красного Креста. Это оказание помощи людям во всех регионах, сейчас в первую очередь – на Северном Кавказе. Это все произошло на волне армянского землетрясения, когда организовывались спасательные отряды. Тогда спасательный отряд и был организован при союзе общества Красного Креста и Красного Полумесяца СССР. Когда люди оттуда вернулись, поняли, что надо создавать какие-то структуры, чтобы в следующий раз более организованно, более адекватно помогать людям. Ведь Красный Крест – это не государственная организация. Соответственно, там многие вопросы решались проще, не нужно было оформлять много документов".

Л. Бокерия: "Все работают на общественных началах, никто не получает зарплату. Я решил, что тот, кто хочет помогать, не должен ничего получать. Владимир Петрович Подзулков – академик, мой заместитель. Он сам сделал несколько тысяч операций по поводу врожденных пороков сердца. Добрый, что я могу сказать, человек, готовый на самопожертвование, сам перенес операцию на сердце. Он относится к элите мировой хирургии. Сергей Филиппович Никонов – один из ближайших моих помощников, он у нас заведует научно-поликлиническим отделением. Я вообще редко встречал людей, которые бы вот с таким самопожертвованием относились бы к людям.

Постоянно работают человек десять, еще у нас есть такой попечительский совет – человек пять, вот и все; но когда мы проводим, скажем, акцию, – там, конечно, задействовано человек сто".

П. Вдовиченко: "И все больше стало у меня волонтеров... Врачи мои работали 2 года абсолютно бесплатно после своей работы по 2–3 часа. Потом я, конечно, вижу: удивительные люди, да они действительно чокнутые, такие, как и я, – тогда я нахожу деньги. У меня стали появляться выпускники, которые организовали 5 школьных клубов в разных районах области. В первой экологической экспедиции участвовало 27 человек. Старшему было 42 года, младшей – 11 лет. Там и ребята из профтехучилища, и студенты, и безработные, и все, и наш руководитель, наш эколог. Волонтеры ничего не получают. Даже взрослые, которые приходят ко мне и говорят: «Павел, я хочу у тебя работать». Работай, но ты знаешь: ты у меня ничего не получишь. Через 2–3 года – может быть, а сейчас – нет.

Света Ткачева год провела на стажировке в Германии. Она координирует работу: кому, когда, куда написать, когда пригласить телевидение, на какую встречу. Организовали сайт".

А. Воронков: "На сегодняшний момент у нас 28 поисковых отрядов. Думаю, порядка 3000 человек. Помощник мой – Щербин Сергей Николаевич – прошел всю войну в Афганистане, орден Красной звезды, орден «За отвагу». Был сапером, подорвался в Афганистане на мине, остался без одного глаза. Сапер и после войны остается сапером. Может и разминировать то, что осталось с войны.

Практически все руководители поисковых объединений входят в администрацию районов, областей. Либо по линии комитета по делам семьи и молодежи, может, по культуре. Замгубернатора Ленинградской области является и председателем поискового объединения, Фонда поисковых отрядов, а его заместитель, который ведет комитет по делам семьи и молодежи Ленинградской области, в то же время является руководителем поискового объединения".

А. Головань: "У нас в штате 5 человек, иногда 7 – 9, когда идет работа по договорам. И человек 10 – добровольцы".

М. Загорулько: "Есть редакционный совет – это руководители научных направлений, все на общественных началах. Они устраивают собеседования, конференции, дискуссии, семинары, общаются по своей специальности. Все в рамках «Стрежня» – это наш научный ежегодник".

И. Затевахин: "Основные люди – это Михаил Сафонов, Дмитрий Орлов, кандидаты биологических наук. Миша Сафонов был гордостью кафедры физиологии беспозвоночных. Подводный кинооператор, физик Олег Бажов. Людмила Валетова. В научно-координационный совет, кроме меня и учредителей, вошел еще известнейший ученый зоолог Александр Борисович Цепин – доктор биологических наук. Есть несколько десятков служащих. Но одна из задач этой организации – вовлечение волонтеров в исследовательскую деятельность. Поэтому в экспедиции будут работать не только ученые, не только будут их снимать операторы, но и волонтерам всегда найдется дело под водой. Люди сами находят организацию, поскольку она существует с 1996 года, уже есть шлейф-то людей, которым просто интересно в качестве туристов побывать в экспедиции, – и помочь заодно".

Я. Иванов: "Постоянно работают 5 – 6 человек. Если мы проводим конференции, мероприятия, встречи, то можем привлечь до 15 – 20. Это добровольцы, которые работают, потому что им интересно".

Л. Крейдлин: "Формально в организации 3 штатных единицы. Благополучателей – несколько сотен семей. Как только детям моим становится 18 лет, тут же я их принимаю в члены, но только тех, кто принимает деловое участие. И когда у меня есть средства, я их стараюсь принять на работу, но когда средств нет, я им не плачу. Я беру их по договору подряда на какой-то срок или на какую-то работу. Сейчас я уже двоих-троих взял по трудовой книжке. Приходят здоровые дети, добровольцы. Вот брейкеры пришли – им негде там было тренироваться, с «Войковской», с «Аэропорта». Таскают все, помогают, плюс больные дети помогают.

В. Родионов: "Штатных единиц у нас – две. А по тем или иным делам подключаются специалисты. С нами сотрудничают юристы – профессора, доценты, кандидаты наук, преподаватели, депутаты Государственной Думы. По проектам, по договорам подключается около 50 человек. Это специалисты – юристы, социологи, политологи, студены старших курсов, которые у нас постоянно варятся. Помогают пенсионеры – люди с жизненным опытом и высокой квалификацией – и студенты. Студенты у нас проходят практику. Вот сейчас три человека пишут дипломы по материалам нашей «клиники»".

М. Слободская: "У нас постоянно работает 8 человек. Мы активно работаем в 8 регионах. Там создавались и апробировались новые модели работы. Это Волгоград, Брянск, Курск... Наши партнерские организации в регионах ведут эту работу постоянно по нашей технологии. На наших семинарах проучилось 7000 руководителей социальных структур некоммерческих организаций. Мы самый большой учебный центр в России для них.

Мы взаимодействуем со школами и вузами, большое количество школьников у нас в разных благотворительных акциях всегда участвуют. Школы всегда радуются, если мы говорим: ребята, давайте, придите, помогите нам чего-то. Все бегут просто стремглав. Инициативных людей очень много. Мне люди помогали бесплатно и с огромным интересом, потому что они хотели принести какую-то дополнительную пользу, помимо своей собственной профессии. Добровольцев сосчитать трудно. Добровольцы руководствуются либо религиозными соображениями, или, например, семейными традициями, или своим желанием видеть результат своего труда, желанием заниматься делом, которым не удается заниматься по своему профессиональному направлению. Какой бы такой мотивацией человек не руководился, он может быть очень хорошим добровольцем. Вот чем эта мотивация более сильная, и она совпадает с политикой этой организации, тем больше, и плотнее, и лучше работают они добровольцами. Из всего огромного числа добровольцев мне встречались единицы людей, которые имеют религиозную мотивацию.

Если это пожилые люди, то если они в предыдущей, активной части своей жизни были активисты, профсоюзники или комсомольцы, целинники, то мы для них –привычный образ жизни. Они рады что-то такое поделать. Некоторые – старики, и поэтому нужно им какое-то общение, где идет бурление жизни. Это тоже отдельная категория. Многие люди боятся пенсионерской жизни. Студенты очень охотно дают себя пользовать, потому что для них это – реальная практика. Например студенты-юристы – они повсеместно участвуют в деятельности каких-то правозащитных организаций, каких-то общественных приемных. Или студенты пединститута. Где они научатся педагогической практике? Студенты социальных институтов научатся работать в рамках общественной организации.

Д. Стогова: "У нас в организации 8 штатных сотрудников и около300 человек, которые сотрудничают с нами добровольно. Руководитель нашей организации – Алексей Евгеньевич Чижевский, специалист в области экообразования и экопросвещения, Александр Дмитриевич Анищенко работает в нашей организации. Он так же, наравне с Алексеем Евгеньевичем, организует работу, ищет пути реализации проектов, направляет работу, изыскивает ресурсы".

А. Теленков: "У нас работает замечательный человек – мой инструктор по альпинизму Максим Петрович Анипченко, в спасательных кругах – очень известный человек. Он заразил меня идеей помогать людям. У нас работает около 20 штатных сотрудников в этих программах и масса добровольцев. Все время находятся люди, которые выражают желание помочь. Кто-то руками, кто-то головой, кто-то деньгами, вещами. Привлекается местное население, врачи. Здесь добровольцы занимаются организацией поставок".

Л. Бокерия: "Есть же знаменитый Детский фонд Плеханова – этот фонд активно сотрудничал с нами. Есть Международный фонд «Дар жизни». Есть совершенно замечательный человек – Курт Вейсфолд, который нам посылает гуманитарную помощь".

П. Вдовиченко: "Я пробовал работать с американцами, со шведами. Пробовал с русскими, но только на тот момент русские не созрели. Сейчас уже зреют. Мои партнеры – организация «Диана». Когда-то наша организация помогла встать на ноги их организации. Они делают экологические фильмы на лазерных дисках – о китах, о тюленях, о спасении морских котиков. Мы с ними организовали ассоциацию «Устойчивое развитие». У меня есть добрые отношения и в Москве. Мария Александровна Сперанская, другие люди".

Я. Иванов: "В области организации, подобные нашей, есть. Поддерживается связь по инициативе какой-нибудь организации. Если кто-то проводит что-то, то всех приглашают. Мы город небольшой, поэтому все мы друг друга знаем в лицо, по имени отчеству. Информацией делимся при встрече. Либо по инициативе какой-то организации, либо по инициативе администрации собираются общественные советы, общественные обсуждения чего-то, чтобы мы были в курсе происходящего в городе. В российском масштабе мы, конечно, общаемся – через электронную почту и Интернет. Это листы рассылки по электронной почте, конференции на сайтах, он-лайн. Проводятся конференции, семинары, тренинги, которые какая-то организация делает в основном за счет иностранных фондов. За последние 4 года я участвовал, может быть, в порядка 20 таких мероприятиях – в Москве ли, Воронеже. Я встречался с представителями таких же организаций из Мурманска, Липецка, Воронежа".

А. Воронков: "Такие же организации есть в других городах: Ленинграде, Смоленске. Так как мы находимся в Москве и Подольск здесь рядом, то все медальоны, солдатские книжки, документы нам доступнее. Очень тяжело приезжать из Архангельска на 1–2 дня. Гораздо проще связаться с нами. Мы можем без проблем. Сел на электричку, поехал в Подольск, отработал запрос. У нас там разрешение, все. На самом деле это довольно-таки дружная организация. Здесь никаких проблем нет. Мы непосредственно работаем с московским управлением ФСБ по Москве и Московской области. ФСБ нам очень помогает в расшифровке медальонов. У нас 28 поисковых отрядов, и все они разные. Есть кришнаиты, есть коммунисты".

А. Головань: "Руководителей аналогичных организаций не так много. Есть организация в Тамбове. Она похожа чем-то на нашу. Ее возглавляет выпускник детского дома. Организаций, аналогичных нашей, сейчас становится меньше. На заре перестройки, когда стали обсуждать эти проблемы, образовался детский фонд. Появилось много аналогичных организаций, возглавляли их в большинстве своем сами выходцы из сиротских учреждений. Но, к сожалению, многие из них либо прекратили свое существование, либо представляли собой что-то вроде клубов по интересам. В Москве организаций, ставящих своей целью оказание помощи выпускникам детских домов, было около семи. Но практически все они прекратили существование.

Сейчас начинается какая-то вторая волна, но очень слабая. Например, в Санкт-Петербурге набирает обороты это движение через международную организацию Яноша Корчака. Они очень серьезно заинтересовались проблемой помощи выпускникам детских домов. В марте проводили круглый стол под названием: «Как могут общественные организации помочь выпускникам детских домов». Такого давно не было.

В других странах проблема сирот решается иначе. В Европе, например, – там практически все дети воспитываются в семьях, а не в сиротских учреждениях".

М. Загорулько: "Сейчас нашим опытом заинтересовались астраханцы, взяли нашу программу – и договорились, что мы готовы выйти на уровень объединения".

И. Затевахин: "Эта организация уникальна, хотя я знаю, что существует много подводных клубов, замечательно работающих и в нашей стране. Это достаточно широкое движение. Про другие я только знаю, что такие существуют. Вот мои однокурсники занимаются тоже подводными исследованиями. Вопрос в том, насколько они организационно оформлены. С аквалангистами общение происходит самым прямым образом. Мир ныряльщиков – он ограничен все-таки".

Д. Стогова: "У нас есть связи с Владивостоком, с Нижним Новгородом, с Москвой, с представительствами различных организаций. Есть в Брянской области общественная организация «Родимичи». С этой организацией у нас очень тесные связи. Настолько тесные, что у нас создана ассоциация, мы теперь работаем как партнеры и очень многие вопросы стараемся решать совместными усилиями. Когда потребовалось, мы стали искать контакт с зарубежными компаниями, чтобы нам бесплатно предоставляли видеоматериалы с правом бесплатного их тиражирования и бесплатной передачи в образовательные и просветительские учреждения. На этой почве у нас есть контакты с зарубежными телекомпаниями, в частности, нам очень хорошо помогло в создании нашей видеотеки посольство Нидерландов в Москве. У нас есть свой сайт в Интернете, и любой желающий может на этот сайт войти и посмотреть наши последние новости. Мы устраиваем семинары, конференции, презентации; в частности, летом прошлого года мы организовывали семинар по проекту региональной службы экопросвещения. Приезжали из Воронежа, Владивостока, Нижнего Новгорода. Представители заповедников были. Опыт выращивания диких трав перенимают в Забайкалье, в Калуге, в Вороненском заповеднике. Видеотеки уже пошли по ресурсным центрам в различных регионах России".

В. Родионов: "У нас есть Клуб руководителей НКО. Мы там встречаемся примерно раз в месяц, или по потребностям, по какому-то вопросу. Экологам мы помогаем проводить их мероприятия. У нас хороший конгресс солдатских матерей. Мы им оказываем юридическую помощь, особенно в период призыва, когда военкоматы забирают в армию больных ребят. Работаем с общественной организацией обманутых вкладчиков".

М. Слободская: "Для сотрудничества мне интересны организации, деятельность которых направлена либо на какую-то группу лиц, либо на общее решение общих проблем или какие-то проблемы отдельных людей или категории людей. Я их называю социальными организациями. По моим оценкам, реально их примерно 30000 работает. В них на штатной основе и по договорам работает приблизительно миллион людей. Если еще учесть добровольцев, которых я в это число не включила, то таким образом это получается пропасть народа".

А. Теленков: "Мы очень хорошо знакомы с теми, кто работает в Центральной спасательной службе, в других спасательных отрядах, например, в Казани, Йошкар-Оле. Фактически по всему бывшему Советскому Союзу у нас есть знакомые, с которыми видимся, переписываемся, встречаемся. С кем-то реже, с кем-то чаще. Для связи используем все доступные средства. У кого есть – Интернет, у кого нет – телефон, радиолюбительские связи. Среди нас есть достаточно много радиолюбителей. Радиоаварийная служба была создана Андреем Федоровым, тоже огромная негосударственная организация. Профессиональная литература издается эпизодически, но в основном – лично общаемся".

П. Вдовиченко: "Объединения нужны, если есть в них смысл. Если создан механизм продуктивного сотрудничества. Если объединяются ради объединения, собраться, покричать и разойтись, то смысла в этом нет, а деньги пропадут зря. Иногда хотят объединиться, потому что думают, что ему что-то дадут. Поэтому надо вступить во все. Может, ему что-нибудь перепадет".

И. Затевахин: "Объединения должны возникать тогда, когда есть необходимость объединяться. Вот появилась необходимость дальнейшего развития подводного клуба МГУ – он и начал развиваться. А необходимость заключалась в том, что люди хотели заниматься наукой, кроме ныряния. Интересы должны совпасть, должна быть мотивация сильная к объединению. Если мотивация совпадает, значит, возникает совместная деятельность. Если нет, значит, ее не будет никогда. Силком не заставишь никого дружить".

Я. Иванов: "Наша организация вступила в Ассоциацию некоммерческих организаций, которая создается Институтом проблем гражданского общества, Марией Александровной Слободской. Здесь принцип другой. Каждая организация что-то может. Так вот задача – объединять усилия, чтобы каждый член этой ассоциации мог своими ресурсами или своими возможностями помогать другим и помогать людям. Ну, не хватает у меня чего-то там, чтобы в Курской области что-то сделать, я как член ассоциации, наверное, могу или за теоретической поддержкой, или за интеллектуальной обратиться в другие организации, если я буду иметь о них информацию и буду иметь с ними связь".

М. Слободская: "Я не могу назвать общественные организации "третьим сектором". Сектор – это организованное сообщество, между частичками которого есть активная система взаимодействия, информационного обмена, взаимовыручки, контактов, общих проектов. Сейчас это, с моей точки зрения, набор отдельных элементов. Сейчас взаимодействие между организациями – слабое. Вся масса взаимодействует плохо, кроме как в отдельных видах – например, правозащита. Там взаимодействие хорошее.

Я разочарована организациями, которые являются зонтичными структурами. Эти ассоциации в большинстве случаев образуются в интересах их организаторов. Может быть, они нужны, если их делать тем, кто не собирается за счет этого въезжать на коне куда-то. Может быть, мы еще не созрели, люди не видят, для чего им надо объединятся с другими организациями.

Мы сейчас стали делать ассоциацию, которая называется «Ассоциация некоммерческих организаций России "Гражданская инициатива"». Мы ее зарегистрировали, и уже первые 100 организаций приняли в ее члены, но критерии приема в члены – очень суровые. Тех, кто гоняет воздух, – не принимаем. Во-первых, им выдают соответствующий набор документов, во-вторых, они должны сдать рекомендации на свою организацию. Мы собираемся членам помогать, и при этом все члены должны участвовать в общих делах. Это требования, которые обязательно будут соблюдаться. Здесь должны участвовать организации, которые доросли до понимания общих действий. По счастью, таких тоже немало".

Д. Стогова: "Объединения, безусловно, нужны. Они позволяют людям, которые видят проблему и которые намечают для себя пути решения проблемы, объединить свои усилия и совместно эту проблему постараться решить".

А. Теленков: "Объединение, конечно, нужно, но каждый решает свои задачи. И, может быть, хорошо, что их несколько, потому что перекрывается все поле деятельности".

Л. Бокерия: "Ребенок без операции может умереть. Я наблюдал из окна своего кабинета: идет толпа – человек восемь. Я думаю: что за толпа такая? Несут что-то такое завернутое в одеяло. Я посмотрел и понял: отец, мать, бабушка, дедушка, кто-то еще. И вот они младенца несут сюда, на операцию. Я – главный кардиохирург в министерстве здравоохранения. Мы только 22% детей охватываем помощью. Я уже не говорю о том, что в некоторых местах квалификация врачей не очень высокая. Хотел попытаться привлечь какие-то средства. А когда стал вникать, понял, что даже не в средствах дело, а в том, что нужна организация. А для того чтобы создать организацию, надо найти единомышленников. Главный мотив – желаю увидеть улучшение этого вида медицинской деятельности в стране. Я знаю, как это сделать".

П. Вдовиченко: "Мы хотим вернуть уверенность населения, что здесь жить можно, что как бы ни страдали, все равно будем жить здесь, надо обустраивать свой уголок России, свой дом. Я бизнесом не стал заниматься. Будешь есть деликатесы – они станут для тебя той же картошкой. У тебя один пиджак есть; будет пять пиджаков – жена замается чистить. Построишь себе четырехэтажный особняк – кто его будет убирать? И зачем он тебе? И в конце концов, всех нас примирит 2 метра в длину и 80 или сколько сантиметров?.. Делай ты доброе дело. Я люблю, чтобы меня окружали хорошие люди. Около этой работы непорядочный человек надолго не останавливается, не задерживается, он уходит. И меня это устраивает".

А. Воронков: "Просто это долг какой-то. У меня дед пропал во время войны без вести. Что такое национальная идея? Может быть, частичка того, что мы делаем, это и есть национальная идея, которая сейчас должна существовать".

А. Головань: "Когда я еще учился в МИФИ, в числе нескольких студентов я оказался в детском доме, над которым наш Институт шефствовал. Эта проблема меня сильно увлекла. В какой-то момент я понял, что мне сложно это оставить. Я должен был учиться в аспирантуре, но мне поступило предложение пойти работать в Детский фонд и заниматься проблематикой сиротства. И я, не раздумывая, согласился. Эта проблематика меня захватила. Мне было сложно забыть эти тяжелые судьбы. Еще школьником я хотел стать учителем. Но когда увидел систему воспитания в сиротских учреждениях, трагичные судьбы ребят, я понял, что я должен заниматься этой проблемой".

М. Загорулько: "Какую бы я должность ни занимал, я оставался учителем, педагогом. Вся моя научная работа – это тоже форма воспитания. Я нашел одну из форм обеспечить свое оправдание перед павшими – это память о них, о том деле, которое они сделали. И второе – тот патриотизм, который в них был... Я сосредоточился на воспитании патриотизма. Вот это кредо моей жизни. Я сегодня исповедуюсь первый раз, никогда об этом не говорил. Это все и стало содержанием работы нашего Фонда и многих дел, которые связаны с этим Фондом. Человек, который прикоснулся к этому, он иначе смотрит и на нашу историю, и на свою собственную историю".

И. Затевахин: "Мне интересно заниматься наукой и популяризацией науки".

Я. Иванов: "Мне нравится сам процесс работы. Я хочу быть достаточно свободным и богатым человеком. И от этого, считаю, что и стране, и всем остальным будет только лучше. Не всегда нужно и необходимо работать ради денег, потому что тогда будет неинтересно. Иногда получается так, что половину своего времени делаешь то, что тебе интересно, а половину – занимаешься чем-то совершенно неинтересным, но за это можно получить деньги только для того, чтобы существовать".

Л. Крейдлин: "Когда я сделал первый прибор и продемонстрировал его в ЦСКА в 1991 году, и буря аплодисментов вышибла слезу у меня, я понял, что этим надо заниматься".

В. Родионов: "Государственные структуры не готовы заниматься защитой прав потребителей – хлопотно очень. Поле деятельности очень обширное: некачественные товары заполонили все. И я понял, что, только будучи независимым, можно приносить и реальную пользу".

М. Слободская: "Мне всегда казалось, что если люди вот будут что-то делать – мы, например, по социализации, а они там – по экологии, – то жизнь будет улучшаться. Ничего не нужно ниоткуда ждать. Если человек сильный, то он должен сам собой заниматься, насколько можно, и обязательно содействовать еще кому-то в чем-то. Вот это нормальная практика общежития. Если таких организаций будет много, то это огромный общественный ресурс для общих улучшений жизни.

Вот несколько человек решили, что им не нравится, что бегают по улицам беспризорные дети, и что мы должны что-то с ними там сделать. Кто это решил – это уже активный гражданин. Причем это не значит, что у них много денег или они не знают, чем себя занять. Это никакого отношения не имеет к их собственному социальному статусу".

Д. Стогова: "У нас сейчас складывается очень сложная экологическая обстановка. Представить себе, что мои дети и дети моих друзей будут жить в мире, который не знает, что такое чистый воздух, вода, лес и прочие природные сокровища, мне трудно. Поэтому я занялась проблемой формирования экологической культуры младших школьников. Я хочу, чтобы дети были более экологически культурными людьми; чтобы у них были новые взаимоотношения с природой; чтобы они видели ценность природы не только в том, что мы берем от нее что-то, но в первую очередь – чтобы они видели ее красоту, ее богатство".

А. Теленков: "Спасатель – профессия фанатиков. Случайные люди здесь не работают, а работают за идею. Меня это затянуло настолько, что ничем другим я заниматься не хочу. Эта работа дает жизненное удовлетворение, осознание того, что ты на своем месте".

Л. Бокерия: "Мы сейчас создаем фундамент организации помощи детям с врожденными пороками сердца. В прошлом году сделали 2000 операций детям. Это в 3 раза больше, чем самая большая американская клиника.

Мы должны очень серьезно изменить организационную основу по многим направлениям, понимаете? Страна заинтересована в том, чтобы Институт делал 10000 операций вместо 5000. Значит, мы должны подумать, как пятый день, когда мы не оперируем, сделать операционным, и при этом не нарушить научную работу и учебный процесс, не нарушить обычные взаимоотношения между персоналом, потому что нагрузка колоссальная. Мы в структурном должны измениться, чтобы деньги использовать не только на лечение больных, но и на подготовку специалистов".

А. Воронков: "У нас очень большой банк данных, архив. И более 300000 запросов на людей найденных и не найденных. В тот момент, когда нечего будет искать, делать будет нечего. Конечный результат будет уничтожением организации. Сейчас хотим сделать некий реабилитационный центр. Может быть, даже не центр, а нужен понимающий психолог, который просто объяснит человеку, что с ним происходит. После раскопок у людей бывают тяжелые состояния. Здесь выставку сделаем, посвященную Питеру. Прыгаем с парашютом, у кого желание есть, музей создаем".

А. Головань: "Удалось то, что мы сможем влиять на законодательство. Нас активно включают в рабочие группы и на федеральном уровне, и на московском уровне, приглашают в качестве экспертов на слушания при обсуждении законов, близких к нашей проблематике.

Строим приют для выпускников детских домов. Базой развития программ центра будет Дом материнства. Где мы сможем, во-первых, реализовывать все те программы, которые мы сейчас делаем, но на совершенно ином уровне. Сможем выпускников более активно привлекать для своей деятельности. Одной из наших целей является привлечение выпускников к тому, чтобы они оказывали помощь тому, кто находится в более сложной ситуации.

Планируем создать службу уполномоченного по правам ребенка. И через эту службу на более серьезном уровне заниматься правовой защитой выпускников".

И. Затевахин: "Мои планы связаны с морской биологией. Это непаханое поле. Вся океанология, морская биология – темный лес. Работы хватит, море просто задач. Вот есть полярный дельфин белуга, есть определенная сигнализация, но как ее соотнести с определенным поведением – до сих пор никто такой расшифровки не сделал. Структура стада, иерархия дельфинов видна только под водой, потому что они стратифицированы по мере погружения. Чем глубже дельфин заныривает при погружении, тем ниже у него ранг. При этом у них четко выделяются группы. Для этого нужны подводные съемки белуги. Как их грамотно провести?"

Я. Иванов: "В принципе, что планировал, я достиг, я имею какой-то уровень независимости, я руковожу организацией, которая реально работает и что-то делает. В будущем я не собираюсь возглавлять Молодежный совет юристов. Моя единственная задача с организацией – это найти себе достойного преемника, чтобы это все не развалилось".

Л. Крейдлин: "Мне удалось сделать все, что я планировал, кроме помещения. Я тут заводик нашел, нашел алюминий, сейчас мне надо уменьшать габариты прибора, уменьшать его помехохарактеристики. В регионы нужно передавать приборы, где совсем плохо. У меня сейчас есть средства по программе Москв-2001, я выиграл эту программу. И я эти средства вложу в тренажеры, еще, что мне нужно, куплю, поставлю в их тренажерный зал.

Теперь надо создавать методические пособия, привлекать уже специалистов, которые при помощи моих устройств выявили бы, как влияет движение на умственную деятельность, связанную с движением, с развитием".

В. Родионов: "Планы такие: первое – развить юридическую «клинику». Мы заключили соглашение с Липецким государственным университетом, кафедрой права, ведем переговоры о сотрудничестве с областным судом. Сейчас в Управление юстиции поступил проект закона по выборам губернатора. Я планирую собрать руководителей НКО, чтобы обсудить содержание этого проекта, то есть провести общественную экспертизу. Мы заключили соглашение с фермерами, собираемся открыть для них консалтинг по юридическим вопросам. Предложили закон о клятве госслужащих. Мы считаем, что нужно текст клятвы внести в Устав области. Если доказано через суд, что чиновник нарушил эту клятву, он должен быть уволен. Мы берем на себя обязанность контролировать и доказывать в суде, что он нарушил клятву, потому что всегда вышестоящий начальник его защитит. Еще хотим предложить механизм реализации социальных программ Липецкой области через социальный заказ. Предлагается объявлять конкурс коммерческих и некоммерческих организаций, которые на более выгодных условиях и лучше для общества справятся с той или иной проблемой. Например, сейчас некому заниматься с обманутыми вкладчиками. Сегодня деньги я нашел на нашу полосу в газетах. Люди хоть будут знать, куда им обращаться по каким вопросам".

М. Слободская: "Нужно сделать институт повышения квалификации работников некоммерческой сферы. Потому что менеджмент некоммерческой деятельности – это профессия. Это сфера, где работает много людей, которые оказывают огромные объемы услуг, в которой крутятся огромные деньги, зарабатываемые, или привлекаемые, или получаемые из бюджета. Эта сфера нуждается в профессиональной образовательной поддержке постоянного характера. Во-вторых, должна быть профессиональная газета. Наш бюллетень «Объединенные ресурсы» надо дорастить в такую большую газету. Сейчас много организаций, которые хотят опубликовать финансовые отчеты. Нет места, где они могут это сделать. Во-вторых, нужен методический журнал, потому что даже если будет создан институт, не все смогут там учиться. Поэтому люди должны получать свои журналы, свою газету, где они могут посмотреть консультацию бухгалтера, юриста по текущему законодательству в своей сфере. Сектор есть, а издания нету. Нужно провести широкомасштабные исследования динамики роста численности, структуры этого сектора, объем услуг, количество работающих в нем.

Сейчас мы выпускаем журнал «Московская благотворительность», «Мониторинг прессы», некоторые сборники. Но вместо этих четырех можно сделать одно солидное издание.

Надо развернуть деятельность ассоциации, потому что чем больше качественно работающих организаций, тем будет больше понятно, кто работает, а кто – нет. Обмениваясь информацией, знаниями, помогая друг другу, это сообщество будет очень полезным".

Д. Стогова: "На сегодняшний день у нас действует несколько проектов. Продолжается проект «Дикие травы у нас дома». Идет проект создания региональной службы экопросвещения. Если бы появился источник финансирования, мы бы направили бы свои усилия на то, что бы создавать компьютерные программы, компактдиски, для того чтобы использовать компьютер в учебном процессе, чтобы учитель мог строить свой урок с использованием компьютера.

Начинается новый проект – «Школа природы». Очень хорошо идет проект с видеотеками. Нам удается распространять видеотеки за пределы Брянской области. Создаются центры держателей видеотек в других регионах России. Планируем в этом году передать видеотеки в заповедники и национальные парки. Дело в том, что при заповедниках и национальных парках обычно работает визитерский центр, в который приезжают люди за получением информации. Заповедники тоже ведут работу по экопросвещению, экообразованию населения, которое живет рядом с заповедной территорией, поэтому они очень в этом нуждаются. Мы хотим развернуть проект «Школы природы», который будет направлен на повышение уровня экокультуры населения, живущего вблизи охраняемых территорий, чтобы они осознавали, где они живут и как к этому нужно относиться" .

А. Теленков: "Самое большое достижение – это то, что спасательная служба Красного Креста выжила. Открываются отряды в Мурманске, в Волгодонске, в Волгограде, Казани, в Дагестане. Это при том, что существует мощная государственная структура МЧС. Мы, конечно, ей не конкуренты, у нас немножко другой профиль. Но и наша деятельность востребована, мы продолжаем заниматься своим делом. При этом у нас очень высокий профессиональный потенциал".

Л. Бокерия: "Нам очень помогла «Славнефть», я очень им благодарен, потому что они выделили миллион. Деньги есть, сейчас у нас чуть больше миллиона рублей, и мы закупим оксигинаторы детские. На сколько хватит, столько мы их купим. Мы сегодня делаем 2000 операций детям, а могли бы в течение двух-трех лет выйти на уровень 4–5 тысяч операций в год. Ни в одной стране мира государство не может обеспечить хирургию сердца – оно очень дорогое, даже в Америке".

А. Головань: "У нас есть один из основных постоянных попечителей – это «Автобанк». Они помогали нам с самого начала, помогают до сих пор. Но это не единственный спонсор. Иногда мы просим и не деньги. Нам бывает нужен компьютер, копировальный аппарат.

Мы сейчас пытаемся создавать приют для выпускников детских домов. Для этих целей правительство Москвы выделило здание бывшего детского садика, дали нам его в бессрочное, безвозмездное пользование. И вот этот приют мы строим с миру по нитке. Одна организация дает инструменты, другая – кирпич, третья – песок, четвертая – технику, чтобы канавы вырыть, траншеи. Этот приют нам помогают строить 30 – 40 организаций. Моспроект нам бесплатно сделал архитектурные разработки.

И, безусловно, если есть возможность, мы получаем деньги из зарубежных фондов, которые мы тратим на оказание юридической помощи выпускникам. Нам «Евразия» давала деньги, Фонд Сороса давал деньги.

М. Загорулько: "Когда «Стрежень» появился, я написал письмо директору банка, и банк перечисли 500 рублей. Банк огромный, крепкий. А другой – 15000 рублей перечислил, третий – 20000 рублей. Только прямо он не мог это сделать, была какая-то комбинация, а если бы это поощрялось, то было бы спонсоров больше. Если бы это была хорошо контролируемая система, прозрачность была, то снималась бы эта часть с налогообложения. Когда мы готовили сборник «Городская черта» – это о том, как развивался город, когда какая улица появилась, с картами и т.д., – нам на эту работу городская администрация подбросила денег. Если нужны деньги на призы какие-то, поощрения, идем с протянутой рукой в администрацию. Денег, конечно, не хватает. На командировки, например, нужно много денег. Скажем, нужно поехать в архив. А сколько стоит гостиница, дорога и т.д.? Я своим работникам Института оплачиваю командировку и суточные. И говорю: «А квартирные – ищи себе или невесту, или жениха». Ну шутка, понимаете? Это же не на 3 дня приезжают, а на месяц. Архивы как работают? Сегодня с 10 до 16, завтра с 12 до 18. А послезавтра у них санитарный день".

Я. Иванов: "Если бы были свободные деньги, я бы стал, во-первых, побольше вкладывать в ребят, в кадры. Как-то их учить, образовывать. Во-вторых, средства производства – для юриста это компьютер, справочно-правовые системы, литература, хорошая связь".

Л. Крейдлин: "Я запатентовал мои изобретения не для того, чтобы тщеславиться, а чтобы легче было добывать деньги. В 92–– 93 году я обзвонил 800 фирм, в 400 был сам и 15 фирм выделили деньги. От 5000 рублей до 750000 рублей на счет Общества слепых. Пять тысяч рублей дали какие-то ребята. Тогда еще не было того, что им будет от этого налогов меньше. А 750000 рублей перевел Благотворительный фонд «Уникомбанка». И на все эти деньги я сделал 10 приборов, и эти 10 приборов мы раздали: часть – в Общество слепых, часть – в Благотворительный фонд «Уникомбанка».

Я торговал на рынке женскими вещами, часть денег направлял на изготовление приборов. В поисках денег я обратился к Фонду Сороса и получил первый грант на изобретение. Мне заплатили за изготовление приборов и рукомобилей и внедрение их. Это был первый грант. А потом звонят и говорят, что был экспертный конкурс, как кто выполнил тот грант, и мы вас просим представить документы на следующий конкурс, посвященный матери Терезе. Я был очень горд".

В. Родионов: "Средств немного – у нас в основном взносы, какие-то поступления от юридических услуг. В основном мы оказываем в общественной приемной бесплатные услуги. Но если попадаются богатые люди или дело серьезное, тогда нам проценты повыше идут. Сейчас на юридическую клинику где-то деньги найти".

М. Слободская: "Было два миллиона рублей. Оплата труда у нас в общем объеме трат занимает примерно 5%. В среднем штатный сотрудник получает 2500 рублей.

У нас два основных источника: пожертвования коммерческих структур и зарубежные гранты. Я всегда считала, что если организация хочет стабильно работать, объем зарубежных средств в общем объеме ее финансирования не должен превышать 30%. Семьдесят процентов средств она должна привлекать из местных источников. Те организации, которые живут только на гранты, нежизнеспособны. Значит, они не научились за этот период добывать деньги здесь. Из зарубежных источников деньги получить проще, чем у российских. Достаточно качественно написать заявку на грант и попасть в русло тематики финансирования. И таким образом она подсаживается на грантовую иглу, любое колебание в этом вопросе делает ее недееспособной.

Я запускаю проект раньше, чем нахожу финансового попечителя. Потому что я всегда знаю, что я могу привлечь добровольцев, то есть ресурсы другого характера. Потому что практически на любой проект, который мы делаем, мы можем найти финансирование, но иногда его просто некогда искать, а запустить хочется быстрее" .

Д. Стогова: "Источники денежных средств – зарубежные гранты. Объемы могут быть разные: несколько сот долларов, несколько тысяч долларов. Сейчас мы подали в Думу прошение об оказании нам помощи из бюджета области около 100000 рублей, чтобы нам можно было оттиражировать нашу экологическую видеотеку и передать ее в образовательные учреждения. С тех пор как мы стали распространять видеофильмы, возникло очень много запросов. Буквально приходят директора школ и спрашивают: «А когда же вы нам дадите такую видеотеку?» Мы предлагаем фильмы хорошего качества, охватывающие широкий круг экологических проблем, и бесплатно. К этим фильмам прилагаем аннотированный каталог, в котором не только краткое содержание фильма, но и рекомендации по его использованию в учебном процессе. Поэтому возможность получить эти деньги и растиражировать эту видеотеку, позволит нам обеспечить школы области, и наша работа по формированию нового уровня экокультуры продвинется еще чуточку дальше.

А. Теленков: "Сейчас многие целевые программы российского Красного Креста – в том числе и те, которые осуществляют спасательные службы, – финансируются иностранцами. Мы пишем обоснование необходимости, например, создания мобильного отряда. В иностранных благотворительных фондах их рассматривают – с чем-то соглашаются, с чем-то нет. Канадцы финансируют программу обучения населения первой помощи. Они напечатали учебники, предоставили манекены, обучают здесь инструкторов. Хочется верить, что через полтора–два года будут и отечественные спонсоры".

П. Вдовиченко: "Несовершенное законодательство. Я не могу добиться, чтобы моя общественная организация стала владельцем здания, которое мы получили как бы на время. Мне бы там сделать хороший ремонт... А таможенные пошлины? Чтобы привезти этот микроавтобус сюда, если это новый автобус, я должен заплатить до половины стоимости, чтобы я перевозил детей-инвалидов. Налоги, платежи берут с нас как с коммерческой организации".

А. Воронков: "Проблем у нас, честно говоря, и нет. Мы сейчас бьемся над тем, чтобы изменили закон об увековечении памяти погибших, который был принят в 1995 году. Он уже устарел. Многих ведомств, которым предписано вводить в жизнь эти законы, просто уже не существует. Поэтому дополнения в закон внести просто необходимо".

А. Головань: "Одна из серьезных трудностей – финансовая. Найти деньги у спонсоров крайне сложно.

Не удалось пока создать свою базу. У нас здесь две комнаты, а нужно определенное место для психолога. У нас нет возможности сделать клуб для выпускников. Должен быть какой-то кружок, чтобы ребята могли прийти, телевизоры посмотреть, чайку попить, что-то обсудить.

Проблема жилья для сирот, которая в Москве более-менее решена, в других местах вообще не решается. Ребята годами ждут этого жилья во внеочередном порядке. Но этот порядок растягивается на годы. Соответственно ребята не могут ни семьи создать, ни на работу устроиться, ни медицинскую помощь получить. Они живут как изгои. И федерация все это возложила на субъекты, которые ничего не строят, у них жилья нет, и из-за этого страдают ребята. Я считаю, что это государственные дети. Что нельзя делить на московских детей, на владимирских детей. Мы перед правительством поставили вопрос о том, что федерация должна взять на себя эту проблему. Выделить специально целевые средства, хотя бы за два–три года погасить эту задолженность".

И. Затевахин: "Проблема номер один – это финансовое обеспечение всех этих проектов. Лететь на Северный полюс очень дорого, очень сложно, это специальная аппаратура, оборудование, самолет, средства доставки, приехать, уехать. Организация любой экспедиции – это проблема, это создание финансовой и материально-технической базы, с одной стороны; с другой стороны, главное – надо как бы понимать, зачем ты едешь в экспедицию, что ты там собираешься делать. Одна из нерешенных проблем – популяризация деятельности. Конечно, много книг вышло, но книги имеют определенный тираж, определенную охватывают аудиторию. Разовые передачи – это тоже здорово, но я думаю, что это только верхний слой, надо вглубь это дело развивать".

Я. Иванов: "Мешают только субъективные факторы: неумение организовать, незнание, как управляют людьми. Это нормальный менеджмент, которому нас, и меня лично, не учили. Скорость развития организации еще иногда зависит от развития самой страны. То есть когда у людей есть нечего, то они говорят: слушайте, ребята, нам не до ваших проектов, где вы рассказываете про наши права".

Л. Крейдлин: "Задача продвинутого руководителя общественной организации – создать себе смену. Но мал приток, нет того, чтобы молодые новое что-то привносили, общественные организации не подперты молодыми. Это беда.

А в целом моей деятельности ничего не мешает. Одно тормозит – нет нужного помещения. Мы сейчас занимаемся редко. В ЦСКА зал бывает занят, там своя программа. Раз-два раза в неделю, суббота и воскресенье, или только в воскресенье. А мне нужно каждый день.

У меня 75% времени уходит на привлечение средств. Время мне очень жалко, я бы сделал 5 новых приборов, или 5 новых рукомобилей. Я бы привлек еще большее количество людей к себе. Если бы было стабильное финансирование, я больше бы сделал по содержательной работе".

В. Родионов: "Большая проблема – население не знает, что у него есть права, не хочет знать об этих правах. Его в наглую обманывают, а он: да ладно. И чиновник наглеет".

М. Слободская: "В первую очередь мешает собственная непрофессиональность. Мешают амбиции. Я имею в виду вообще. На третьем месте – низкие организаторские способности. Потом общественный фактор. Недостаточный уровень общественной поддержки этой деятельности. Скептическое отношение к ней со стороны спонсоров и государственных чиновников. Ну это оттого что они сталкиваются много с жульем, а сами организации, даже хорошо работающие, не умеют объяснить, что они делают. Проблема кадров даже на оплачиваемой работе – это очень острая проблема. Тот образовательный уровень, который я сейчас наблюдаю, патологически низкий".

Д. Стогова: "Проблему получения видеоматериалов нам решить удалось. Денежная проблема: наша организация, выигрывая гранты, получала средства на развитие. Но это были грантовые программы зарубежных стран, а нам хотелось бы, что был создан фонд, который позволили бы нам получать российские гранты".

А. Теленков: "Зарплата маленькая, очень часто не хватает денег на оборудование, оснащение. Мы сейчас получили новую машину, первую за 3 года, уазик. На нем реально много не наспасаешь. Ведь мы вывозим спасательного оборудования минимум – тонну. Законодательная база в этой области очень молода. Многие законодательные акты не имеют каких-то подзаконных актов, то есть много дыр. Это зачастую создает трудности. Например, до недавнего времени мы не могли сами вскрывать двери, даже если мы знаем, что там человек просит о помощи. Иначе мы попадали на деньги за сломанную дверь.

Для нас каждый вылет на крупное ЧС – это поиск спонсоров. Пока не видно, откуда привлечь спонсора, откуда взять денег на то, чтобы, как все цивилизованные Красные Кресты, иметь возможность оказать экстренную помощь в любой точке мира. Везде организации Красного Креста живут за счет того, что предприниматели имеют право перечислять часть налогов в бюджет Красного Креста".

Л. Бокерия: "Я получаю массу писем, и, откровенно говоря, доволен, как ко мне относятся люди. Мы нашли целый ряд партнеров, которые готовы с нами сотрудничать, помогать нам. Скажем, недавно нашлась небогатая организация, которая отремонтировала нам отделение для новорожденных. Причем, они сами предложили свои услуги. Мы брали с собой знаменитых футболистов. Они все как-то прониклись этим. И люди шли, а потом это завершалось большим концертом. Поэтому все, на всех стадионах – аншлаги, большой успех. Вот сейчас мы должны в конце этого месяца провести такую акцию уже в Белоруссии. Эта акция благословлена Патриархом".

П. Вдовиченко: "Сейчас ребята говорят: 4 года назад мы не могли, сейчас мы тебе поможем. И помогают. Где-то материалами, где-то цемент... Простые люди очень много говорят о нас положительного. Это греет душу. Есть люди, которые думают о нас отрицательно. И ничего с этим не сделаешь.

Звонят из Германии: нам вас посоветовали как честную организацию. Привозят потом 4 конвоя гуманитарной помощи. Сейчас западные партнеры больше помогают финансово. А русские дети должны получать русские деньги".

А. Воронков: "Полностью положительное отношение. Может быть, у 1% вызывает негативное отношение. И то это тот процент, кто сам ходил или в корыстных целях собирал все".

М. Загорулько: "Те идеи, о которых я говорю, они находят поддержку практически у всех. Но у одних – формально, у других – очень заинтересованно. Но в этом плане слишком это все заварено на большом энтузиазме".

Я. Иванов: "Отношение со стороны людей – позитивное. Родители всегда радуются, что ребята участвуют в работе Молодежного союза юристов. Бабушки уходят из общественной приемной со словами: «Здоровья вам, пусть вам господь поможет». Некоторые пытаются баночки с домашними заготовками оставлять тайно. Отрицательное отношение у некоторых людей, которые считают, что общественные организации, которые существуют за счет иностранных благотворительных фондов, – это лазутчики, враги. Но большинство понимают, что дело не в том, откуда деньги, а в том, кто их тратит и на какие цели".

А. Теленков: "Общество относится к спасателям, конечно, хорошо. Средства массовой информации создали ореол героизма вокруг нашей работы. Может быть, неоправданного. Героизм на самом деле – это результат чьего-то просчета или оплошности, а когда идет нормальная, профессиональная работа, месту героизма просто нет".

Мы приезжаем не только в футбол играть. Мы в каждом городе смотрели по 100 детей за день, представляете? Я беру большую бригаду врачей, пара профессоров едет, кандидаты наук, опытные специалисты, и в итоге мы выявляем детей, которых можно там прооперировать, потом детей, которых можно в Москву взять, и так далее, то есть делаем, что называется, сортировку. Когда я сталкиваюсь с сопротивлением местных чиновников, пишу письмо. Предлагаю совместные организационные шаги: сделаем мониторинг детей в вашем регионе – раз. Пришлете своих специалистов, мы их обучим – два. Сделаем показательные операции – три. Предлагаю сделать календарный план этих мероприятий. И жалобы заканчиваются. Почему они нервничают? Потому что основная нагрузка по организации помощи детям на них выпадает".

П. Вдовиченко: "Если мне нужно решать вопрос с главой администрации города у нас, я его решу. Если нужно с администрацией области, я его решаю. И независимо от того, кто губернатор. Придет следующий губернатор – я с ним тоже буду решать, потому что дело требует того. Лодкин Юрий Евгеньевич, губернатор Брянской области, начал свою деятельность с того, что прислал ко мне налоговую инспекцию, полицию и таможню, для того чтобы попытаться доказать, что я, может быть, вор. Два–три месяца покопались, потом достало ума и силы воли, меня вызвали в администрацию, его зам попросил прощения. На каждом этаже власти имеются нормальные люди с нормальной логикой, с нормальной душой. И я научился вылавливать этих людей, привлекать их внимание".

А. Воронков: "С властью отношения хорошие. Понимание есть везде, но не всегда у власти есть возможность оказания какой-то помощи".

А. Головань: "К нашему мнению прислушаются, с нами советуются. Нас часто приглашают в разные рабочие группы по работе над законодательством, по работе над всякими программами. Я вхожу в координационный совет федеральной целевой программы «Дети-сироты». Я считаю, что это тоже признание. Мы являемся экспертами Городского благотворительного совета.

С властями мы стараемся строить конструктивные отношения, хотя мы находимся в оппозиции государству. Сироты приходят к нам с тем, что государственные органы не выполнили в свои функции. Поэтому дружить вовсю с чиновниками у нас нет оснований. Потому что мы исправляем ошибки, допущенные государством. Но это не дает нам основания находится в какой-то конфронтации, мы находимся в конструктивных отношениях, потому что мы понимаем, что без государства, какие бы мы хорошие ни были, мы ничего не сможем сделать.

Часто отношения властей с общественными организациями строятся так: когда общественные организации делают, что им удобно, к этим общественным организациям относятся хорошо. Но как только организация начинает ставить какие-то неудобные должностным лицам проблемы, сразу следует: спасибо, мы больше в вас не нуждаемся. Чиновники не несут никакой ответственности за ту работу, которую они не делают.

Чиновник делает то, что с него спрашивают. Если с него спрашивать, чтобы он сделал все, чтобы защитить права человека, он будет делать это. Система критериев такова, что чиновник не должен работать на какой-то результат, на какое-то благо, которое можно померить. Этих критериев нет. Или они есть, но они не на человека работают, а на совершенно другое.

Чиновники, как правило, не стремятся повышать свой образовательный уровень. Я общался с жилищниками, которые никогда не читали жилищного кодекса".

И. Затевахин: "Отношение властей – нейтральное. Никто же не спрашивал, можно или нельзя создать эту организацию. Взяли и создали".

Я. Иванов: "С региональными властями контакты бывают, но не ради дела, а ради красного словца. В основном внимание – перед предвыборной кампанией, вот надо поддерживать молодежь, к нам обращаются, с нами встречаются, но выборы прошли, и толка никакого нет. Я не вижу профессиональной государственной власти в Курской области. Такое чувство, что государственные чиновники работают для своих целей и нужд, а ты им всегда обязан чем-то. Вот это большая проблема, потому что они еще не поняли, что в принципе они обязаны служить людям, а не люди обязаны к ним ходить с просящим видом".

Л. Крейдлин: "Чиновник для меня – это святой человек, потому, что моя деятельность – продолжение работы, которую ведут те чиновники, которые занимаются проблемами инвалидов в районных управах в Москве. Меня признают управы, префектуры, мэрия, правительство Москвы, Комитет общественных и региональных связей, Комитет физического развития и спорта и прочее".

В. Родионов: "Власти нам не мешают, но и не помогают. С властью, с чиновниками можно общаться, находить общий язык, что мы сейчас и делаем. Но власти не хотят особо пропагандировать общественные организации, хотя на словах – пожалуйста. Аппарат работает так, чтобы не было результатов, но это не волнует губернатора. Пока нет прозрачного бюджета (чем мы тоже думаем заниматься), мы не можем доказать, что они воруют или не хотят что-то делать, когда они говорят: не хватает денег".

М. Слободская: "Отношение властей зависит от того, какой сферой деятельности занимается эта организация, насколько ее деятельность честна и открыта, а также насколько ее деятельность совпадает с теми задачами, которые на данный момент решают на местном уровне чиновники, а, в-четвертых, это зависит еще от того, на сколько сам чиновник понимает, что это такое. Поэтому отношение властей везде разное. В Москве между властью и организациями – развитые, разноплановые формы сотрудничества.

С государственными чиновниками в разных программах мы обязательно контактируем. Я сейчас звонила в Министерство культуры, чтобы помогли отправить книги в чеченские библиотеки. Это им тоже интересно. Поэтому все помогают: МЧС помогает, Министерство культуры, Министерство образования. Если бы я сказала: «Вы знаете, давайте, выделите из бюджета денег, я тут пойду куплю книжки и отправим их с вами в Чечню», они по-другому отнеслись бы к этому, но мы никогда такого не предлагали. Так получалось, что мы ресурс сами создаем".

Д. Стогова: "Отношение к нашей организации у администрации достаточно ровное, положительное, мы надеемся на сотрудничество с нашей губернской властью и уже прилагаем к этому усилия, налаживаем с ними контакты".

А. Теленков: "Отношения с властями зависят от конкретного человека. Бывает непонимание, ложные амбиции, бывает наоборот: люди идут навстречу намного дальше, чем могли бы, когда узнают, что это вот Красный Крест. Негативный пример: немецкий Красный Крест подарил нам три санитарных автомобиля. Таможня решила, что эти машины нельзя пропускать без пошлины. Их продали с молотка, потому что у нас нет денег, чтобы оплатить пошлину. Позитивный пример – наша работа с МЧС. Все идут навстречу нашей спасательной службе и очень плотно взаимодействуют".

Л. Бокерия: "СМИ знают о нашей работе, они очень широко освещают акции «Прикоснись к сердцу ребенка». Мы их приглашаем на новые операции, на наши конференции. Они много делают репортажей. Молчанов сделал очень большой фильм про меня. Но одно дело, как они к нам относятся, а другое дело, что они делают, для того чтобы общество развивалось. Эту акцию «Прикоснись к сердцу ребенка» ни одна станция не смогла показать, говорили, что это реклама. В итоге получается: и больной не получает хорошей помощи, и врач не может обеспечить свою деятельность. Они могли бы мне время дать, чтобы я людей образовывал. Есть очень простые симптомы. Санитарочка послушает, или молодая мама, или молодой отец, понимаете, они спасут своего ребенка".

А. Головань: "Про нашу организацию было очень много статей. Слишком много. И когда к нам обращаются журналисты и говорят: давайте мы напишем про вашу организацию, я говорю, что про нашу организацию не надо писать, давайте лучше напишем о проблемах нашей категории ребят".

М. Загорулько: "О ежегоднике «Стрежень» были публикации во всех газетах. Что касается «Военнопленных», то и в федеральных газетах были рецензии, и в «Историческом архиве» была квалифицированная рецензия начальника архивного управления Козлова. Презентация здесь, в Москве, была. По телевидению была передача большая".

И. Затевахин: "Когда организация создает информационный повод, и тем более дает материал в готовом виде, любой журналист, как конфетку, эту информацию ест. В «Вестях» были сюжеты по Северному полюсу и другие".

Я. Иванов: "С 98 года о нас было 3–4 статьи. Если было бы что-то профессиональное, громкое и значимое, то средства массовой информации откликнулись бы обязательно. Наверное, это наша вина, что мало обращают внимание".

Л. Крейдлин: "Я собираю все, что обо мне пишут. Средства массовой информации – это мои соратники, это мои единомышленники. И мне легче средства набрать, и мне верят те, к кому я прихожу.

Но нет статей, где есть глубокая информация. Нужно писать о том, как интегрировать инвалидов в общество, не разово, а постоянно. Важно еще, чтобы тональность этого материала была не плаксивой, не вызывала чувство жалости, а вызывала конструктивное желание помочь".

В. Родионов: "Со СМИ нормально контактируем. Когда мы обращаемся, практически не отказывают. Но не все. С нашей областной газетой 3 раза пытался я наладить контакт. На словах – да, подаешь материал – нет. Но есть независимая газета «Панорама», которая постоянно печатает наши материалы".

М. Слободская: "О нас пресса всегда пишет с удовольствием. Но информации мало, если сравнить с объемом публикаций о политических партиях. Слились там, разлились, блокировали – это интересует только ошпаренных политиков. А про общественные организации, об их позитивном опыте, который может активизировать других людей на решение своих проблем, пишут очень мало. Если пишут, то это либо сопли – типа одна бабушка с кривой ножкой пришла в общественную организацию, ей дали пирожок, завязали ножку, и детки такие славные... Надо писать больше о повседневной работе общественных организаций".

Д. Стогова: "На всех наших семинарах, конференциях, презентациях были представители наших местных телерадиокомпаний, которые освещают нашу деятельность. В целом, отношение доброжелательное. И это для нас хорошая поддержка, поскольку люди узнают о нас, о тех конкретных вещах, которые мы делаем".

А. Теленков: "Сейчас, к сожалению, средства массовой информации в основном рассказывают о красивых событиях. А вот о том, что многие общественные организации выполняют гигантскую работу, до которой у государства не доходят руки, рассказывают мало".

Л. Бокерия: "Государство к людям никогда хорошо не относилось, потому что государство – есть инструмент, который регулирует порядок в определенных границах, а другое дело, что какое государство создают граждане, такое отношение к себе они и получают. Я думаю, что мы находимся в стадии формирования этого государства. Наметилась тенденция к диалогу между гражданином и государством, это совершенно точно. Просто человеку некуда было пойти. Сегодня в результате выборов в местные органы самоуправления появились структуры, которые принципиально должны человеку облегчить возможность диалога с государством. Но думаю, что сегодня государство мало задумывается об отношениях с некоммерческими организациями".

А. Воронков: "«Поиск» не то что не нужен государству, слишком много других серьезных проблем. И эта, конечно, важная, но ее можно отнести к разряду не живых, которые надо решать сию минуту. Учимся обходиться без государства".

А. Головань: "У государства широкий подход, оно не может дойти до узкой проблемы конкретного человека. И здесь появляемся мы, когда мы закрываем эту брешь.

Обобщая эти ситуации, мы можем давать какие-то предложения государству, чтобы улучшить законодательство, чтобы улучшить программы, какие есть.

Государство вообще относится к общественным организациям с недоверием. И общественные организации хороши – они не всегда умеют построить свои отношения с государственной структурой. Либо начинают постоянно что-то просить, либо ругать, либо ссориться, либо что-то делить. Это вызывает определенное отторжение и соответственно нежелание работать".

Я. Иванов: "Государство не должно нам помогать. Общественные организации нужны для того, чтобы те ниши, куда государство не может достать, заполнять. Если бы государству было бы достаточно финансирования и возможностей для того, чтобы все эти ниши заполнить самим за деньги, не нужны были бы общественные организации, были бы только общества любителей пива или ромашек. А мы не должны у них помощи просить. В принципе, мы создавались для того, чтобы там, где они не успевают, или у них нет средств, со своим энтузиазмом попытаться сделать какую-то пользу. Если понадобится государству, например, открыть бесплатную юридическую консультацию или провести проект «Правообразование в школах», оно к нам обратится, потому что мы это делаем лучше всех. Нормальный социальный заказ. Государству не надо создавать свои структуры, потому что это дороже".

Л. Крейдлин: "Многие потребности государство и не должно обеспечивать. Каждый человек, который видит эти потребности и знает, как их удовлетворить, может создавать и создает общественную организацию для инвалидов ли, для решения культурных вопросов.

Общественные организации продолжают функции государства на микроуровне семьи и каждого отдельного человека".

М. Слободская: "Неправительственные организации делают то, до чего не доходят руки у государства. На государстве лежат общие, базовые проблемы. А как занять парализованного ребенка, государство нигде и никогда не способно это решить. И здесь роль таких организаций огромна. Потому что они являются живым, близким к человеку институтом. И, кроме того, эти объединения – институты реальной, практической демократии.

Российское законодательство о некоммерческих организациях фактически соответствует мировому. У нас хорошее законодательство в каком смысле: каждый, кто хочет создать организацию, может это создать. Препятствий нет, если это не экстремизм, не подрыв строя.

Некоторые винят государство, потому что продолжают почему-то думать, что государство должно общественным объединениям чего-то. А оно сделало для них главное: оно дало им право организовываться и обязалось не вмешиваться – и не вмешивается.

Невмешательство деятельности государства в деятельность общественных организаций говорит о том, что все ихние дачи и удачи – это все только результат их собственной деятельности, понимаете? Вот это та сфера, в которой некого винить, понимаете? Вот государство винить в том, что какая-то организация плохо работает, загибается, ей ничего не дают, ничего у нее не получается, – вот в этом государство винить невозможно.

Всяческие льготы общественным организациям я бы вообще отменила, потому что плохо это реализуется на практике. Всякие льготы очень быстро приводят к черному бизнесу. Да, в Америке жертвователи имеют льготы. А мы живем в другой стране, в других условиях, в другой ситуации. Льготы – это недодаденное или вытянутое из бюджета, это государственные деньги.

Каждый дурак пошел, зарегистрировал общественную организацию, и на этом основании требует бесплатное помещение, причем никто не хочет на окраине, никто не хочет платить арендную плату. Если организация может реализовать городские социальные программы – например, отдых детей инвалидов, – тогда можно говорить о праве на заказ от государственной структуры на выполнение этого проекта. Это лучше, чем льготы.

Нужно законодательно укрепить возможности морального стимулирования субъектов благотворительной деятельности со стороны государства, именно морального.

Государство стало лучше относиться к организациям. Оно их больше слышит. Потому что общественность через общественные организации доносит до государства свое мнение, и некоторые решения власти под влиянием вот этой общественности становятся не такими, как они бы могли быть, если бы эта общественность не была организована и свое мнение бы не доводила".

А. Теленков: "Отношение государства к общественным организациям – к Красному Кресту, в частности, – стало резко улучшаться. Многие вопросы стало решать проще".

Л. Бокерия: "К Президенту отношусь с большой симпатией. Он себя проявил как государственник. Как мне кажется, повысился авторитет России на международном уровне".

П. Вдовиченко: "Если Владимир Владимирович возьмется за это дело, люди вокруг него возьмутся. Президент должен хорошо осознать, что он хочет сделать из этой страны. Еще я бы Президенту сказал: надо дать возможность молодому человеку взять деньги взаймы под строительство дома. Если ты родишь первого ребенка... родил первого ребенка – минус 25%, родил второго – минус еще сколько-то, родил третьего – вообще не должен, практически бесплатно. Без жилья человек мыкается, без жилья он разводится".

А. Головань: "Президент должен формировать команду из людей, которые действительно болеют за страну, болеют за то, чтобы люди жили лучше. Можно быть хорошим человеком, но если вокруг тебя находятся такие одиозные люди..."

И. Затевахин: "Правительство должно управлять. Оно так и называется: «правительство»; то есть создавать условия, при которых развиваются предпринимательство, инициатива, создаются правила игры жесткие. Оно должно следить, чтобы играли по этим правилам. А Президент – как в команде, определяет, кого, каких игроков пригласить, куда их поставить, создать условия какие-то, кого надо, кого не надо".

Я. Иванов: "Президент – это энергичный, нормальный, вменяемый человек. Видно, что он физически может работать так, как нужно Президенту, по14 – 16 часов. Не стыдно смотреть на Президента, это действительно человек, который – по крайней мере, внешне – может представлять государство. Но политика его – я не знаю, на что она реально направлена. Судя по всему, у него есть потенциальная возможность сделать хорошие вещи для страны. От него зависит только одно – это выбор команды. Так вот, сможет ли он ее подобрать?

Если бы я мог посоветовать Президенту, я бы сказал, что нужно развивать малый и средний бизнес, естественные монополии можно прижимать. Если документы по дебюрократизации экономики реально будут приняты и реально будут работать, это будет хорошо. Третье – это государственный аппарат. Его надо в корне менять или в корне учить. Больше надо внимания уделять старикам – раз. Второе – это молодым семьям, потому что демографический кризис настолько велик, что через несколько лет выпускников будет ровно столько, сколько мест в платных вузах. Это самая большая проблема – общество стареет. Социальную политику государство должно вести, но государство должно создать максимум условий для того, чтобы, кто может зарабатывать деньги, должен зарабатывать их сам".

В. Родионов: "Президент – серьезный руководитель, который хочет сделать, используя те средства, которые на сегодняшний день есть. Коммунальные реформы, конечно, поддерживаю. Пенсионная реформа нужна обязательно и стремительно. Мы были очень удовлетворены, когда Президент предложил судебную реформу. Суд должен определять, брать человека под арест или не брать. Все знают: прокуратура на сегодняшний день прогнила".

А. Теленков: "Президент – это человек, который начал хоть что-то делать. Президент и правительство много делают, и делают адекватные шаги, которые объяснимы. Обозначена цель, и целенаправленно государство делает шаги в направлении этой цели. Правительство скорее хорошее, нежели плохое. Если бы я мог посоветовать Президенту, я бы сказал, что первоочередная задача – поднимать высокотехнологичное производство, поднимать фундаментальную науку".

Л. Бокерия: "Экономическая ситуация – очень тяжелая. Мы – стопроцентное государственное учреждение – находимся в жутком положении перед людьми, которые присвоили себе народные ценности: РАО ЕЭС, Газпром и так далее; они нас душат. Я не понимаю, как это может быть: государственное учреждение – а за меня государство не отвечает, они мне дают, видите ли, лимит. Раз в неделю я получаю бумаги: если вы не оплатите, значит мы вас перекроем, мы вам сделаем то, се. И, глядя на этого Деда мороза, можно ожидать, что они могут такое сделать. У меня, видимо, много личного в этом отношении, потому что я пострадал в результате распада Советского Союза. Родился в одной стране – в Советском Союзе, живу в другой стране. Езжу к себе на родину по визе. Я 9 лет не был на могиле своих родителей – в Абхазии. Я думаю, что пока еще рано даже говорить о тех страшных потерях, которые произошли в начале 90-х годов".

А. Воронков: "Последний год прошел без кризиса, люди захотели работать. Какой-то прогресс ощущается сейчас. А что будет дальше, мы не знаем. Россией мировое сообщество руководит сейчас, и нам дает основное направление. Путь развития России – к гражданскому обществу. Уже целое поколение практически воспиталось в условиях рыночной экономики, когда люди уже и говорить научились, и читать, и мысли высказывать вслух".

А. Головань: "Мне кажется, стагнация. Мне кажется, мы продолжаем проедать, что было создано. Мы не нацелены на создание новых материальных ценностей".

М. Загорулько: "Сегодня говорить о демократии не приходится. Предстоит нашим детям и внукам, а может, и правнукам большая работа по созданию этого общества. Я уверен, что потенциал есть, если завтра ничего не произойдет".

И. Затевахин: "Ужас, который был во время кризиса, он преодолен, безусловно. По-моему, мы на подъеме. Плохо то, что система управления государством – очень неповоротливая. Очень много бюрократов, чиновников, особенно на муниципальном уровне. Но много хорошего. Новое телевидение, организация подводной экспедиции могла возникнуть только в современных условиях. Никогда раньше ничего бы этого не было. Раньше для того чтобы поехать в рейс океанологом, я должен был идти в райком партии и не очень умным людям рассказывать о положении в Гондурасе. А они у меня еще спрашивали про область в моих научных интересах. Я уж не говорю про дефициты всевозможные, что ни колбасы не было, ни свободы творчества".

Я. Иванов: "Считаю, что постсоветские преобразования необходимы, они правильные, я рад, что я живу в нашей стране. Мне хотелось бы, чтобы Россия была со сформировавшимся гражданским обществом, с демократией, с нормальным, честным рынком, с равными возможностями достичь каких-либо успехов своим трудом. Мне хотелось бы, чтобы я, мои дети и внуки не думали, как есть, что пить, а думали о чем-то большем, например, как поступить в ситуации, хорошо это или плохо, или как потратить свое время, чтобы помочь бабушкам или для того чтобы заработать себе на то, чтобы купить именно это. У нас есть все предпосылки стать великой державой. Для этого только нужно время и желание каждого из нас. Америка или Япония сильны не из-за того, что все на государство рассчитывают. Страна сильна, как веник – если сложить слабые прутики, значит, веник слабый получится, если сложит сильные прутики, значит, сильный получится. Пусть я буду богатым, пусть я буду спокойным, пусть я буду профессиональным – от этого будет лучше только государству. Раз я сильнее, раз я богаче – значит, я больше смогу помочь государству что-то сделать".

Л. Крейдлин: "У нас сейчас страна, готовая к пружинистому прыжку, потому что 70 лет эта пружина была согнута в социальном плане, в производственном, во всем другом".

В. Родионов: "Хорошо прежде всего то, что общественность активизировалась. Свобода слова – это, безусловно, достояние. Уровень жизни повысился".

М. Слободская: "В целом, народ не понимает дальнейших жизненных перспектив. А что такое, когда народ начинает жить одним днем? Никто не хочет чем-то серьезно заниматься – значит, никто не вкладывает ни во что душу. Сиюминутная жизнь означает непонимание общего вектора. Когда народ не имеет какой-то перспективы, он вообще ведется как барашек – куда угодно. Это неправильно. Мне кажется, что отсутствие перспективы в том числе дает такую утечку специалистов и молодежи за рубеж... И главное – чтобы народ поверил, что она вообще есть".

Д. Стогова: "Если молодежь выбирает все-таки образование и поступает в университеты, если есть другие ценности, нежели всем дружно пойти куда-то на улицу в подворотню, на пустырь и в наркотики, в пьянство и так далее, значит, у России еще есть шанс выйти из той ситуации, которую называют кризисной. Я желаю, чтобы мои дети жили в России так, чтобы куда бы они ни приехали, слова: «Я из России» вызывали уважение и стремление сотрудничать".

А. Теленков: "Я считаю, что мы остановились у кромки. Теперь от этой кромки надо потихонечку отходить. Еще не отошли, несмотря на то что зарплату увеличивают, пенсию увеличивают. Теперь надо повернуться и начинать шагать в другую сторону. Чиновников слишком много, и при этом у многих из них неоправданно много полномочий и неоправданно мало ответственности".

Л. Бокерия: "Россия стоит больше тысячи лет на своем месте. И с Россией ничего плохого не будет. Трудности могут быть. Появляется истинное национальное самосознание. Ведь вы же помните, одно время нельзя было сказать, что ты патриот, вообще, своей страны. И место России всегда будет очень значимым. Мы должны засучивать рукава и работать. Свои богатства мы давно уже не приумножаем. Не строим музеи, парки, не строим стадионы, современные институты, современные госпиталя, дороги, мы не строим аэродромы. Мы ничего не строим. Мы перестали строить самолеты, подлодки. Должны быть объявлены приоритеты, их не может быть 50 или 150. Они должны умещаться на пальцах одной руки. Производство – это первое. И, конечно, надо дать «зеленую улицу» малому бизнесу".

П. Вдовиченко: "Я считаю, что Россия может просто развалиться. Кому-то захочется быть царем золотоносного края, кому-то – алмазного края, кому-то – с выходом на красную рыбу, а кому-то – просто царем. зачем Дальнему Востоку быть русским, если реально там уже китайцы? Нет признаков оздоровления".

А. Головань: "Мы, видимо, должны дойти до какого-то предела, когда начнется обратный ход. Мы не опустились до того уровня, когда надо назад возвращаться. Может, опустились, этот возврат начался... Трудно судить".

Л. Крейдлин: "Будущее России принципиально не может быть плохим. Могут быть разные этапы, но у нас же страна должна научиться чему-то. Если каждый человек будет стараться делать, чтобы ему было хорошо, он принципиально не может не дать немножко или множко хорошего окружающим. Вот когда я включаю матерей в процесс нашей деятельности, получается, что каждая мама, приходя со своим ребенком, раз она в процессе, занимается и еще одним, и еще тремя. Она либо следит, чтобы кто-то не упал, либо еще что-то делает. Каждому ребенку уже достается не только своя мама, а и частички других мам или пап, или от меня. На самом деле – в этом суть гражданского общества. Без создания гражданского общества у нас ничего не будет с народом хорошего, потому что мы уже были без гражданского общества, мы уже прошли это".

М. Слободская: "Я очень много стран объездила, везде интересно побывать как туристу, но жить невозможно нигде. Там в частную жизнь никто не может вмешиваться, и в конце концов человек становится никому неинтересен, потому что у каждого вот такой забор стоит. Какое-то сообщество абсолютно одиноких людей. У нас это по-другому. Я не знаю, я бы не могла так жить, если бы я не могла бы с кем-то обсудить, позвонить в любое время, если мне нужно, попросить помощи и понимать, что вокруг тебя есть сообщество людей. При любых экономических условиях люди дают деньги на помощь другим. У нас это не связанные вещи – уровень материального благополучия и желание помогать другим. В целом у меня есть ощущение от родины – такого большого, надежного, разного, какого-то ужасно духовного и совершенно интересного в своих переменах".

А. Теленков: "Хочется верить, что Россия будет великой державой. Великая держава – это когда государство может обеспечить своим людям достойный уровень жизни; иметь свою высокотехнологичную промышленность. Великая держава – финансово независима. Такое государство может само принимать решения и не позволять другим оказывать финансовое давление. И в первую очередь должно обеспечивать демократию".