За десятилетие без КПСС и советской власти Россия так и не стала демократическим государством. По крайней мере так думают более половины россиян - 53,7%. Демократической страной Россию считают всего 39,2% граждан. Об этом сообщили социологи исследовательского центра РОМИР после опроса 2000 россиян, проведенного в конце мая.

О том, что сами социологи думают о своей деятельности, директор Фонда "Общественное мнение" Александр ОСЛОН рассказал обозревателю "Известий" Елене ЯКОВЛЕВОЙ.

Каша в мыслях и туман в головах

- Александр Анатольевич, социологов часто подозревают чуть ли не в подтасовке результатов общественного мнения. Рейтинги Путина в газетах откровенно называют сюрреалистическими: "знаем мы, как делаются эти замеры и рейтинги!"

- Сейчас социологов подозревают все-таки меньше. Пик подозрений обычно приходится на избирательные кампании.

- Но как объяснить: газеты Путиным возмущаются, а широкие массы его приветствуют?

- Давайте посмотрим, как складывается массовое сознание. Представим себе обыкновенного человека. Вы думаете, он внимательно читает газеты, следит за всеми новостями, накапливает информацию, ищет причинно-следственные связи, выстраивает объяснения и делает сложные умозаключения? Да нет, он занят повседневным: профессией, семьей, здоровьем. Его представления о том, что происходит на политической сцене, фрагментарны. Но вот наступает момент выборов. И людям волей-неволей приходится участвовать в политическом процессе. "Дыры" в своих представлениях чем-то надо срочно заполнять. И тут на полную катушку включаются оценочные механизмы. Оценивают, конечно, человека, а не его программу. Потому что человека легче оценить эмоционально: его можно почувствовать. "Ну я же вижу, этот сможет, он - сильный!" Еще проще оценки выстраиваются через проекцию "кто виноват". У нас, как известно, во всем виноват Чубайс... Времени на рассуждения отводится мало: каждому надо заниматься своими делами. И люди обходятся простыми выводами - самодельными или подхваченными от других.

- Итак, люди предпочитают простые выводы. А можно ли эти выводы усложнить? Если да, то как?

- Ну, например, на Западе понятие "демократия" расписывается начиная с детских сказок. А давайте вспомним историю нашего отношения к этому слову. В начале перестройки оно несло чрезвычайно позитивный эмоциональный заряд без какого-либо внятного содержания. Массовые симпатии обращались на тех, кто называл себя демократами. Сейчас эмоциональный заряд у этого слова прямо противоположный, а содержания так и не прибавилось. И если бы одна демократия. Знаете, как отвечают на вопрос "Что такое конституция?". Это "закон для богатых" (видимо, потому, что о ней много говорят те, которые успешны). А инвестиции? "Это жизнь с протянутой рукой", "...это стать на колени перед Западом"...

- Но, может, это первые выскочившие с поверхностного уровня сознания оценки. А если с человеком поговорить подольше...

- У нас есть 800 человек, с которыми мы постоянно разговариваем на такие темы: раз в две недели к ним приходит интервьюер. Мы изучаем язык, на котором люди сами себе объясняют базовые понятия. Чаще всего связанные с реформой: "бездефицитный бюджет", "экономический рост", "льготы"... Смысл, который люди вкладывают в эти слова, чрезвычайно беден. Они не совсем понимают уже и значение старых, привычных слов. Сейчас даже при слове "завод" у людей в голове каша и туман. Все ломалось ведь очень быстро. Оттого в сознании сплошная мозаика.

- Допустим. Но разве в головах "простых американцев" не такая же сплошная мозаика?

- Американцы все-таки лучше знают, как устроена Америка, как мир устроен. У них был такой знаменитый проект "Янки-сити": шесть лет изучался город в 17 тысяч жителей. Интервьюеры поговорили с каждым жителем по несколько раз. Описано было все - их уклад жизни, их связь с прошлым, их расслоение. Тогда и появились описания, чем отличается высший средний класс от низшего среднего класса в самых разных аспектах - от домашней утвари до намерений относительно будущего своих детей. Если американец видит дом, он сразу может сказать, кто в нем живет, это я сам наблюдал.

- А у нас разве нельзя?

- Разве что если этот дом - особняк. А что вы можете сказать о жителях пятого этажа в доме, который видите сейчас в окно? Что их отличает от остальных? Отсутствие описаний - наше историческое наследство. А десять последних лет доломали старые представления. И на их месте воцарился фантом. В лице Лени Голубкова, например. Или инвестиций как жизни с протянутой рукой.

Симметрия профанов

- Можно ли из ваших слов сделать вывод, что у людей, составляющих так называемый политический класс, система представлений другая?

- Они больше информированы и имеют больше опыта. (Когда мы пару лет назад спрашивали, кому принадлежат телеканалы, лишь 5 процентов называли хозяином НТВ Гусинского, а 3-4 процента - Березовского. А с каналом ОРТ - ровно наоборот.) Политический класс - и это его профессия - складывает обрывки информации, накапливает их, пытается выстроить логику, объяснение, гипотезу... Но люди "политического слоя", будучи экспертами в политике, остаются профанами в обыденной жизни. Ситуация абсолютно симметричная. Фантастические представления обычного человека о том, что происходит в Кремле, в равной мере похожи на фантастические представления эксперта-политолога о том, как идет обыденная жизнь в стране и складываются обыденные представления обычных людей. Отсюда их изумление: как же это, после стольких лет люди не понимают, что такое инвестиции, инаугурация, Конституция?!

- А когда вы поставили этот диагноз нашему политическому классу - о его симметричном непонимании?

- В 1996 году я был включен в аналитическую группу Чубайса в предвыборном штабе президента. Я сразу заметил, что все в штабе исходят из мысли, что народ любит Ельцина. И показал результаты опросов. (Мы просили людей закончить предложения "Президент - это...", "От президента я ожидал..." и т.п.) Многие там пережили шок. Но все было понято, принято, и всю дальнейшую работу штаб строил исходя из того, что Ельцин должен стать другим. Ельцин стал обращаться отдельно к женщинам, отдельно к старикам, он сменил лексику, тональность. И заявлено было, что он другой человек. Нелепость? Но люди приняли это. Эта детская (или обывательская, или какая угодно) логика, в которой и логики-то нет, сработала. Так выстраивается вера в доброго царя и злого боярина.

- Политический класс научился чему-то на этом опыте?

- Нет. Вот социологи говорят: за такую-то партию проголосуют 10 процентов избирателей. Журналисты смеются: такой партии нет, это пустышка, продукт политтехнологии Кремля! Мы с ними согласны, но респонденты-то наши хотят за нее голосовать: ну нравится она им! Они же голосуют не за программу, а за того, кто сказал об этой партии хорошее слово, или за того, с кем она ассоциируется. И название им нравится. И вот таких людей 10 процентов.

Партер и галерка

- Разница между "политическим классом" и остальными людьми у нас большая...

- Это видно по тому, что происходит на политической сцене и вокруг нее. В 90-х годах вся политика носила характер символической игры. Публичные обещания, обозначенные словами намерения были прежде всего некими знаками политической борьбы. На политической сцене находились главные персонажи примерно одинаковой силы - Ельцин, Зюганов, Скуратов. Шла большая борьба. Делили собственность, влияние, разного рода политические ресурсы. Ельцин возвышался, конечно, он был гроссмейстер Игры, но были и другие мастера международного класса. Игроки со сцены апеллировали к публике. Занавес-то у нас раздвинулся не только железный, но и информационный. И зрительный зал наблюдал за тем, что происходит на политической сцене, через телевизор и через газеты. Передние ряды занимал "политический класс". Кое-кого из партера даже звали на сцену. А весь остальной зал молча наблюдал, полагая, что ничего другого и не бывает, кроме этой не имеющей отношения к их жизни политики. При этом тех, кто был на сцене, сидел в политическом и журналистском партере, мало интересовал зал и то, о чем эти молчащие люди думают. Разве что перед выборами о них вспоминали. А с приходом Путина ситуация изменилась. Путину поверили в "задних рядах". Увидели, что он сильно отличается. Если почитать его книгу "От первого лица", то видно, что он другой. А потом не забывайте, когда он появился: в Москве только что произошли взрывы. Это был уникальный момент в истории, когда десятки миллионов людей переживали одно и то же. Взрывы вызвали шок, страх, возмущение, ненависть, стресс. А когда у человека стресс - ему доктор нужен. И он может найти его даже в случайном собеседнике в вагоне поезда... И вот Путин абсолютно неподдельно (сыграть так нельзя) показал лицом, словами, реакциями, что он переживает ровно то же самое. Наступил резонанс, между Путиным и великим множеством людей прошла искра. И вот масштаб Путина в восприятии людей стал столь велик, что все остальные фигуры на политической сцене показались просто карликами. Не только галерка, но и многие представители политической сцены отдают ему должное. Многие полностью мимикрировали под новую ситуацию. Смотрите, каким другим стал Жириновский - не скандалит, не эпатирует. А где Явлинский? Политики изменили линию поведения. Но в передних рядах, в политическом партере, продолжает держаться недоумение: как это произошло и почему? Они постоянно слышат аплодисменты галерки Путину, оборачиваются и спрашивают: что вы хлопаете? Очень серьезный разрыв у нас между галеркой и партером. И Путин чувствует это и во многом работает на галерку, как всякий нормальный политик, который понимает свою социальную базу поддержки и старается ее удержать.

Стройте дом не на песке

- Что в этой ситуации могут сделать социологи?

- Добиваться того, чтобы, при всем противоречивом отношении к результатам наших исследований, эти результаты учитывались. Не надо забывать, что политический слой - по крайней мере верхняя его часть, - это люди, которые отличаются очень сильным желанием реализовать свои проекты. Им нужно на что-то опираться. Вот почему им нужна информация о том, что думают "все остальные люди". Чтобы не строить дом на песке. Если бы в 1996 году предвыборная группа Чубайса оставалась в уверенности, что люди хорошо относятся к Борису Николаевичу, это могло бы привести к его поражению. И страна у нас, возможно, была бы иной. И еще - реализация новых проектов требует, чтобы с людьми поговорили. Если с людьми говорить на непонятном им языке, они останутся равнодушны. Чтобы найти общий язык, надо людей понимать. Наша информация - для тех, кто видит в людях собеседников