|
Как показывают исследования ФОМа, за последние два года в представлениях наших граждан о 'взаимоотношениях' человека и закона не произошло никаких изменений.
Вопрос: 'Одни считают, что россияне чаще всего нарушают законы, потому что относятся к законам неуважительно. Другие считают, что россияне чаще всего нарушают законы, потому что вынуждены это делать. С каким мнением – первым или вторым, – Вы согласны?'
Обращает на себя внимание тот факт, что о вынужденности нарушений чаще говорят наиболее ресурсные группы респондентов: молодежь (75%) и 'оптимисты' (73%).
При этом неуважение к законам свойственно, очевидно, не только 'потенциальным преступникам' –оно легко и органично демонстрируется участниками фокус-групп в таком, например, диалоге.
- '
Модератор: Давайте вернемся все-таки к законам.
1-я участница: К каким законам?
2-й участник: Да нет у нас законов.
3-я участница: Да нет у нас законов.
Модератор: То, что не выполняются, – это, может быть, другое, но какие-то, наверное, есть?
2-й участник: У нас есть законы.
4-й участник: Не выполняются у нас законы.
1-я участница: Не выполняются. У нас коррупция.
3-я участница: Если они не выполняются, значит, их нету' (ДФГ, Москва).
Если наши граждане нарушают законы, по мнению большинства, 'не со зла', а вынужденно, то и соблюдаются те же законы многими отнюдь не вследствие признания их (законов) справедливости, а по привычке или из страха понести наказание.
Вопрос: 'По Вашему мнению, в России люди чаще соблюдают законы из-за страха наказания, потому что считают законы правильными, просто по привычке соблюдать законы или причина в другом?'
| |
17-18 февраля 2001 |
22-23 марта 2003 |
|
Из-за страха наказания |
36 |
31 |
|
Считают законы правильными |
6 |
5 |
|
По привычке |
34 |
38 |
|
Причина в другом |
11 |
15 |
|
Здесь также следует отметить, что наиболее 'ресурсные' группы респондентов – молодежь и 'оптимисты'– чаще других полагают, что законопослушание в России зиждется прежде всего на страхе (по 37%). В такой ситуации неудивительно, что значительная часть общества (55% (См.: Доминанты Поле мнений. 2001. №006 (http://www.fom.ru/survey/dominant/133/325/1182.html)) выступала за ужесточение системы наказаний в целом.
В ходе данного опроса мы взялись выяснить отношение респондентов к идее смягчения наказаний за незначительные уголовные преступления. Каждый четвертый опрошенный полагает, что и за незначительные преступления следует карать более строго, чем сейчас, а еще 23% – что ничего менять в этой сфере не стоит. Считают, что наказания можно смягчить, 37% респондентов.
Участников опроса попросили сказать, что они понимают под 'незначительными уголовными преступлениями'. Чаще всего в этой связи говорилось о мелких бытовых кражах (37%):
- 'В сарай залез – курей украл'; 'с прилавка утащил сосиску'
(открытый вопрос).
В этой группе можно выделить ответы, в которых респонденты конкретизируют не только вид преступления – кражу – но и жертву:
- 'Мелкая кража – что-то немного взять с производства'; 'воровство по мелочам с заводов, где работают'; 'взял буханку хлеба, ведро картошки у колхоза'
(открытый вопрос).
Несколько реже – 23% ответов – респонденты упоминают 'хулиганство': драки, оскорбления и прочее:
- 'Мелкое нарушение общественного порядка'; 'нахулиганил где-то...'; 'драка без последствий'; 'драки безобидные'; 'ругательства матерные в общественном месте'
(открытый вопрос).
Преступления в финансово-экономической сфере ('мошенничество, наперсточники'; 'обман на рынке, в магазинах'; 'неуплата налогов'; 'финансовые нарушения...') упоминают лишь 4% опрошенных. Можно предположить, что подобные правонарушения настолько прочно вошли в повседневную жизнь россиян, что уже крайне редко осознаются ими как преступления, подлежащие уголовному преследованию, тем более что многие из этих правонарушений явно воспринимаются как 'вынужденные'.
Некоторые респонденты – вопреки логике вопроса – выделяют 'незначительные уголовные преступления' из числа прочих не по самому составу преступления, а по субъекту, его совершающему ('детские преступления'; 'подростковые правонарушения') или по мотиву противоправного действия ('вынужден из-за голода что-то взять'). Подобные определения обладают очевидным 'оправдательным' оттенком, и позже мы подтвердим это цифрами. В ответах на открытый вопрос такие высказывания встречаются не очень часто – в сумме они набирают не больше 10%, – однако реплики участников дискуссионных фокус-групп наглядно демонстрируют этот объяснительный механизм:
- '
1-я участница: Бывают случаи такие, когда мальчик разбивает стекло – и его ставят на комиссию, и его начинают разбирать: ты плохой, все. Никто даже не понимает, что мальчик мог просто играть, что это вообще организм такой – ребятам надо двигаться, чтоб себя реализовывать, чтоб потом действительно был мужчина, а не тряпка.
2-я участница: Может быть еще то, что каждое событие или произошедшее можно объяснить... Допустим, человек не работает – пенсионер, и вдруг вот что-то пытается где-то украсть. Это можно объяснить, и где-то сделать снисхождение' (ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Ну, может, подросток, например, что-то такое украл, какие-нибудь там тряпки, может, у соседа в квартире. Просто чисто, там, здесь можно собеседование как-то. То есть он стащил, потому что ему неудобно было, что он в джинсах ходит – а у меня нет'
(ДФГ, Москва).
Схожую логику мы видим и в высказываниях тех респондентов, которые определяют 'незначительность' преступлений через мотив. Прежде всего это мотив голода, тяжелого материального положения:
- 'Если был голодный, его заставили эти обстоятельства'; 'вынужденные мелкие кражи – много безработных, а жить надо'; 'мелкое воровство, необходимое для прокорма семьи'
(открытый вопрос).
Как уже указывалось выше, более двух третей респондентов полагают, что люди нарушают законы, потому что вынуждены это делать. Из приведенных высказываний становится ясно, что 'вынужденность' служит оправданием не только в ситуациях, когда речь идет о 'прокорме семьи', но и тогда, когда мотивация преступления оказывается совершенно иной – связанной, например, с престижным потреблением ('ему неудобно было, что он в джинсах ходит – а у меня нет'). Другими словами, многие готовы оправдать совершившего определенные преступления, если этот человек докажет, что ему 'очень надо'.
Такой подход, безусловно, имеет и обратную сторону. Если субъект преступления маркирован негативно, тогда и тип, и мотив преступления не могут служить оправданием. И речь в данном случае идет отнюдь не только о закоренелых преступниках. Готовность 'не замечать' преступлений внутри семьи (Показателен следующий диалог:
· '1-й участник: Жена подала на мужа заявление об изнасиловании. 2-я участница: Я считаю, если жена подает на мужа такие заявления, то проще развестись и не жить с такой женой' (ДФГ, Москва).) сочетается со строгим отношением к тем, кого в других странах относят скорее не к преступникам, а к больным людям. Приведем два фрагмента из диалогов участников фокус-групп:
- 'У меня в подъезде у женщины сын – наркоман. Он среди бела дня у женщины сорвал сумку, в сумке было немного денег, как бы мало, и ему дали год. Он отсидел этот год в Москве, здесь. Она жутко возмущалась, что ее сыночек ни в чем не виноват, там всего-то было десять рублей. То есть он невинно сидит, по ее мнению. И по его тоже мнению, он невидно сидит. А где же тут не вина-то? Наркоман. Ну мало ли что у нее там в сумке есть'
(ДФГ, Москва).
- '
1-й участник: Если он душевнобольной, там наказания будет – немножко...
2-й участник: Еще больше надо наказывать' (ДФГ, Москва).
Вернемся к определениям незначительных преступлений.
- '
1-й участник: Незначительное – я могу просто на примере показать. У нас в доме есть семья: отец пьет, мать пьет, дети голодные. Они своровали в этом же подъезде у бабушки мешок картошки. Приехала милиция. Старшему дали – ему 17 лет – 3 года, в Боброве он сидит. Это, считай, он с малолетки пойдет...
2-й участник: ...дальше по линии.
3-я участник: За мешок картошки?!
1-й участник: За мешок картошки! Они голодные, совершенно голодные' (ДФГ, Воронеж).
Последний диалог показывает еще одну особенность оправдательных рассуждений респондентов. Сосредоточиваясь на субъекте, нарушителе закона, они зачастую склонны как бы 'не замечать' жертву. Впрочем, это не касается тех случаев, когда жертвой становится сам респондент:
- '
Участница: У меня мальчишка – пять лет, наверное, дашь, кавказкой национальности – просто среди белого дня, на рынке: я расплачиваюсь, тут держу сумки с продуктами, подбегает – и хватает кошелек у меня из рук. ...Я кричу: «Помогите!» Наоборот, все расступились, его пропустили. В общем, он скрылся со всем, что там было, в кошельке.
Модератор: Вот это преступление Вы бы к какому отнесли?
Участница: Как к какому? Я бы, конечно... У меня там было все: и паспорт, и ключи от квартиры, и документы. Я бы его убила сама' (ДФГ, Москва).
Но в целом, респонденты чаще с жалостью относятся к малолетним нарушителям закона.
- '
Модератор: Вы все время говорите о малолетних преступниках, хотя незначительные преступления, наверное, не только малолетки совершают.
Участница: Почему мы говорим о малолетках? Это будущее. Какие они вырастут, такими они будут и взрослыми людьми. Потому что очень тяжело потом их переделать. Зрелый человек – он редко меняет свое мнение на что-то' (ДФГ, Воронеж).
Участники фокус-групп в своих рассуждениях держат в уме не только серьезность преступления, но и практику наказаний. А ключевая роль здесь, по их представлениям, принадлежит не столько суду и закону, сколько репрессивным органам – например, милиции, а также тюрьме. Милиция традиционно занимает первое место в списке общественных институтов, к которым россияне относятся с наибольшим недоверием. Респонденты ДФГ высказываются вполне определенно:
- '
1-й участник: Каждый милиционер – уже сколько я знаю: у меня знакомые, друзья даже, наши одноклассники работают в милиции, доходит до абсурда, говорят: вот мне надо смену сдавать, а мне не хватает это... людей. Надо мне двух человек привести. Если я не приведу – все.
2-я участница: И хватают на улице, вот просто хоть в сторонке просто стоишь.
1-й участник: И они просто любых... вот сидят. Извините меня, вот так, за выражение, берет газету, где услуги на дому женщин, звонят из телефона, вызывает сам же милиционер – они приезжают, их же берут и отвозят. Все, план сделали' (ДФГ, Москва).
- '
1-й участник: Я хочу сказать, пусть я скажу грубо, но мне кажется, что это на самом деле так, что между бандитами и милицией нет никакой разницы.
2-я участница: Никакой.
3-я участница: Никакой сейчас.
1-й участник: Только они, как бы, узаконенные, как бы, все в форме.
3-я участница: И они сейчас это делают спокойно.
1-й участник: И, я так понял, мусорами и фараонами их не называют, но мне просто очень обидно. Я, например, не встречал ни одного нормального милиционера' (ДФГ, Москва).
- '1-й участник: Я считаю, надо диктатуру создать для правоохранительных органов, и жесткую причем.
2-я участница: Жесткую, чтобы их садить за все.
1-й участник: Не просто, а вплоть до расстрела' (ДФГ, Москва).
Российские тюрьмы, по мнению респондентов, если и влияют на заключенных, то отнюдь не в плане исправления:
- 'Вообще, на самом деле, за как можно большее количество преступлений не надо сажать в тюрьму, потому что тюрьма – она как-то является школой преступника. И если он украл у соседа магнитофон, то выйдет оттуда – он будет сейфы вскрывать...'
(ДФГ, Москва).
- '
1-я участница: Человек после условий, в которых он находится те 2 – 3 года, он меняет свое мировоззрение, он меняется, он выходит уже совершенно другой.
2-я участница: Становится хуже.
1-я участница: Он где-то обижен, он уже с другой точки зрения смотрит на окружающую его действительность.
3-й участник: Психика расшатана, нарушена' (ДФГ, Воронеж).
- 'Да, а еще и, конечно, и морально. А из тюрьмы он
(имеется в виду, вышеупомянутый 'наркоман') выйдет – он будет убивать уже за сумку, это точно' (ДФГ, Москва).
Каким же образом общество реагирует на предложение смягчить наказания за незначительные преступления? 40% опрошенных считают, что такая мера повлечет за собой больше отрицательных последствий, и 35% придерживаются противоположной точки зрения. При этом следует отметить, что среди респондентов первой группы есть и те, кто в принципе поддерживает установку на смягчение наказаний за незначительные преступления, как и во второй группе есть принципиальные сторонники ужесточения наказаний. В обеих группах насчитывается примерно по 15% таких респондентов.
Вопрос: 'По Вашему мнению, каких последствий может быть больше – положительных или отрицательных – от смягчения наказания за незначительные уголовные преступления?'
| |
Все |
Наказания за незначительные преступления следует... |
|
сделать мягче |
оставить такими же |
сделать жестче |
затр. ответить |
|
Доли групп |
100 |
37 |
23 |
25 |
15 |
|
Положительных |
35 |
64 |
21 |
15 |
21 |
|
Отрицательных |
40 |
14 |
56 |
71 |
31 |
|
Затр. ответить |
25 |
22 |
24 |
14 |
48 |
|
Данные наглядно свидетельствуют и о том, что сторонники сохранения стаус-кво по своей позиции ближе к сторонникам ужесточения наказаний, чем к сторонникам их смягчения.
Основные опасения респондентов связаны, безусловно, с ожиданием роста преступности. Такого мнения придерживаются 62% тех, кто прогнозирует больше отрицательных последствий, и 22% тех, кто считает, что положительных результатов все-таки будет больше.
- 'Будет разгул преступности'; 'еще возрастет процент преступлений'; 'будет больше правонарушений и уголовных дел'; 'к увеличению мелких преступлений в стране'
(открытый вопрос).
Этой точке зрения противостоит упование на 'сознательность' людей, которым смягчат наказания:
- 'Больше будет правильных людей – одумаются'; 'его не посадят – он одумается'; 'после смягчения наказания подсудимый может одуматься'
(открытый вопрос).
а также на снижение негативного влияния тюрем, о котором уже говорилось выше:
- 'Людей меньше будет калечить тюрьма – ведь после нее нормальными люди не выходят'; 'меньше будет искалеченных душ'
(открытый вопрос).
Рассуждая о возможных целях инициаторов идеи смягчения наказаний за незначительные преступления, участники дискуссионных фокус-групп усматривали в этом не столько проявление гуманизма власти, сколько попытку доступными способами бороться с теми пороками, которые во многом определяют сегодня функционирование российской пенитенциарной системы:
- '
Модератор: Кто еще что думает об инициативе Путина – какие цели инициативы?
1-й участник: Соответственно, уменьшение коррупции и взяток – на этом же вся милиция кормится.
2-я участница: А я на своем остаюсь: из-за того что все переполнено (имеются в виду тюрьмы), только из-за этого.
3-я участница: Я присоединяюсь' (ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Во-первых, разгрузить тюрьмы, во-вторых, я думаю, уже заботится о своем втором сроке и о выборах в Госдуму. Ну а также, может быть, какая-то и доля как бы справедливости – о несоответствии ответственности за преступления и наказания'
(ДФГ, Москва).
Таким образом, мы видим, что сторонники смягчения наказаний аргументируют свою позицию в большей степени недостатками сегодняшней репрессивной системы, а не излишней суровостью уголовного законодательства. То есть в случае улучшения условий в российских тюрьмах их уверенность в необходимости смягчения наказания будет, скорее всего, ослабевать.
Однако следует обратить внимание и на обратную возможность – возможность изменения позиции тех, кто противится сегодня смягчению наказаний за незначительные преступления.
Вопрос: 'По Вашему мнению, каких последствий может быть больше – положительных или отрицательных – от смягчения наказаний за незначительные уголовные преступления?'
| |
Все |
Открытый вопрос: 'Что Вы понимаете под незначительными уголовными преступлениями?' |
|
кражи |
хулиганство |
преступления от безысходности |
преступления несовершеннолетних |
все преступления – тяжелые |
затр. ответить |
|
Доли групп |
100 |
43 |
23 |
6 |
2 |
6 |
26 |
|
Положительных |
35 |
45 |
40 |
57 |
53 |
10 |
20 |
|
Отрицательных |
40 |
34 |
36 |
20 |
28 |
74 |
49 |
|
Наибольший оптимизм относительно последствий планируемых инноваций демонстрируют именно те респонденты, которые закладывают в определение 'незначительного преступления' человеческий фактор – ссылку на мотив или субъект преступления. Именно эти данные подтверждают, на наш взгляд, тезис о присущем определениям подобного типа 'оправдательном уклоне'.
Как мы видим, против смягчения наказаний выступают приверженцы 'легалистского императива', отрицающие сам принцип деления преступлений на значительные и незначительные, а также те, кто не смог определить, какие же преступления можно отнести к незначительным. В то же время мы видим, что респонденты, определившие для себя, как отделить значительное преступление от незначительного, значительно чаще соглашаются с тем, чтобы менее строго карать за эти преступления.
|