|
Документ опубликован на сайте www.fom.ru
http://bd.fom.ru/report/cat/xenoph/o907401 МОСКВИЧИ - О ЧЕЧЕНЦАХ 17.11.1999 [отчет] [ Кертман Г.Л. ] Почти каждый третий москвич считает, что большинство чеченцев - преступники либо сторонники преступников. Вопрос: Некоторые считают, что большинство чеченцев - бандиты и террористы или поддерживают бандитов и террористов. По мнению других, обвинять большинство чеченцев в бандитизме и терроризме нельзя. С каким из двух мнений Вы согласны
Суждения по этому вопросу практически не варьируются в зависимости от пола и возраста респондентов. Не слишком заметно влияет на распределение ответов и уровень образования опрошенных. Лишь немногочисленные жители столицы, не получившие среднего образования, несколько чаще прочих демонстрируют уверенность в преступных наклонностях чеченского народа. Однако приведенные данные дают еще далеко не полное представление о распространенности и интенсивности античеченских настроений в Москве. Вопрос: Одни считают, что из Москвы и других крупных городов следует в целях безопасности выслать всех чеченцев. Другие считают, что ограничивать места проживания чеченцев, как и представителей других народов, нельзя. С каким из двух мнений Вы согласны?
Более трети (37%) опрошенных готовы санкционировать высылку всех чеченцев из Москвы и других крупных городов, и лишь чуть больше половины респондентов возражают против подобной "зачистки". Причем в пользу этой меры высказывается почти каждый четвертый из москвичей, отвергающих тезис о прямой или косвенной причастности большинства чеченцев к бандитизму и терроризму. Такую внешне алогичную позицию могут занимать, во-первых, те респонденты, которые в глубине души считают всех чеченцев преступниками (в лучшем случае - потенциальными), но "стесняются" заявить об этом открыто и поэтому "в теории" декларируют интернационализм. Когда же речь заходит о практических действиях, они "раскрываются", выступая за депортацию. Во-вторых, аналогичным образом могут выступать и некоторые из опрошенных, действительно не склонных видеть в каждом чеченце потенциального боевика и вполне искренне отвергающих обвинения в адрес всего чеченского народа. Однако, руководствуясь то ли расхожей мудростью о том, что "береженого Бог бережет", то ли нержавеющим принципом "лес рубят - щепки летят", они соглашаются в порядке "профилактики" санкционировать высылку всех чеченцев. Так или иначе, 22% "интернационалистов", признающих, что нельзя "обвинять большинство чеченцев в бандитизме и терроризме", готовы на практике поддержать принцип коллективной ответственности чеченского народа за преступления боевиков и начисто проигнорировать гражданские права чеченцев - несмотря на недвусмысленное напоминание об этих правах, содержащееся в формулировке соответствующего вопроса. В то же время, 23% опрошенных, считающих, что большинство чеченцев - бандиты или пособники бандитов, отказываются, тем не менее, санкционировать тотальную депортацию чеченцев из Москвы и других крупных городов. Несложно подсчитать, таким образом, что в целом 44% москвичей демонстрируют последовательно интернационалистский подход, отвергая как обвинение в адрес всего чеченского народа, так и предложение покарать его "поражением в правах", тогда как 21% занимают откровенно националистическую позицию, поддерживая и то, и другое. Остальные же (а речь идет более чем об трети опрошенных) проявляют непоследовательность либо затрудняются ответить на поставленные вопросы или хотя бы на один из них. Очевидно, и колебания респондентов, и противоречия между их "теоретическими" и "практическими" суждениями в данном случае имеют по преимуществу одну природу: предубеждение против чеченцев, присущее этой части опрошенных, вступает в конфликт с представлениями о постыдности такого предубеждения. Такие представления характерны в большей мере для высокообразованных, чем для малообразованных граждан. Неслучайно за высылку чеченцев высказываются 55% москвичей, не имеющих среднего образования, тогда как среди респондентов с высшим образованием таких оказывается 28% (противоположного мнения придерживаются 31% и 65% опрошенных соответственно). Особую неприязнь москвичи испытывают к чеченцам, преуспевшим на ниве бизнеса или политики. Вопрос: Как Вы считаете, в сегодняшних условиях можно или нельзя доверять российским гражданам чеченской национальности из числа крупных бизнесменов, политиков, общественных деятелей?
Приведенные данные, впрочем, некорректно рассматривать исключительно сквозь призму "чеченского вопроса". Чтобы удостовериться в этом, достаточно представить себе, что здесь упомянута любая иная национальность или вообще отсутствует упоминание о национальной принадлежности бизнесменов и политиков. Едва ли доля респондентов, которые заявили бы, что "российским гражданам из числа крупных бизнесменов, политиков, общественных деятелей" можно доверять, существенно превысила бы 14%. Возможно даже, что она была бы еще ниже: ведь некоторые из опрошенных, отвергающих тезис о склонности большинства чеченцев к бандитизму или поддержке бандитов, наверняка дают в данном случае положительный ответ именно в силу стремления подчеркнуть, что они не разделяют предубеждения против чеченцев. Но это отнюдь не означает, что они в действительности доверяют олигархам и политикам - безотносительно к анкетным данным последних. И все же тот факт, что абсолютное большинство москвичей априори отказывает в доверии чеченской экономической и политической элите, представляется достаточно существенным - независимо от того, связано ли это с националистическими предрассудками или с негативным отношением к крупным бизнесменам и политикам любого происхождения. По-видимому, следует признать, что любое новое руководство Чечни, на которое могли бы сделать ставку российские власти по завершении военной операции, равно как и администрация районов, уже занятых российскими войсками, будут восприниматься большинством москвичей (а вероятно - и большинством российских граждан) с изрядной долей настороженности и неприязни. Это может отразиться и на репутации российского правительства, если оно переусердствует в демонстрации благосклонности и доверия к "новым людям". А подобная опасность, судя по некоторым комментариям российских официальных лиц по поводу освобождения Б.Гантемирова, существует. В связи с этим заслуживает внимания и то, что москвичи несколько чаще склонны обвинять средства массовой информации в необъективном отношении к чеченцам, чем признавать их объективными. Вопрос: Как Вы считаете, если говорить об отношении российских средств массовой информации к гражданам чеченской национальности, то в целом оно объективно или необъективно?
Нельзя, впрочем, сказать, что респонденты в большинстве своем инкриминируют СМИ прочеченскую или античеченскую ориентацию, поскольку граждане, занимающие противоположные позиции в вопросе о том, какого отношения заслуживают чеченцы, оценивают деятельность СМИ почти одинаково. Очевидно, респонденты, видящие в чеченцах преступников или пособников преступников, зачастую считают, что российские СМИ чересчур сочувствуют им, а опрошенные, отвергающие такой взгляд на чеченский народ, усматривают в позиции средств массовой информации признаки национализма. Это, конечно, не дает оснований утверждать, что российские СМИ вполне объективны в освещении сюжетов, связанных с чеченской проблемой, но свидетельствует об относительной "равноудаленности" их "усредненного" подхода к этой проблеме от крайних точек зрения, имеющих хождение среди жителей столицы. Относительной - поскольку, как видно из приведенных выше данных, москвичи, настроенные в отношении чеченцев враждебно, все же несколько чаще демонстрируют удовлетворенность позицией СМИ. Тем не менее, недовольство большинства респондентов, имеющих определенное мнение по этому поводу, освещением чеченской проблематики обусловлено, судя по этим данным, не столько тенденциозностью СМИ, сколько поляризацией самого общественного мнения. Разумеется, тут дают о себе знать и иные претензии к СМИ, не имеющие прямого отношения к позиции последних по чеченскому вопросу. Многочисленные опросы последних лет дают некоторые основания полагать, что национализм присущ москвичам в несколько большей мере, чем жителям других городов и сел. Однако едва ли общенациональное исследование, посвященное отношению российских граждан к чеченцам, дало бы принципиально иные результаты.
Однако для более или менее влиятельных партий и избирательных блоков, а в особенности - для политиков, собирающихся участвовать в президентских выборах, такая тактика может обернуться катастрофическими потерями. Респонденты, считающие чеченский народ преступным и готовые санкционировать этнические чистки, составляют чуть более пятой части опрошенных. Политики (или партии), которые попытаются набрать очки на эксплуатации античеченской фобии, смогут, очевидно, привлечь на свою сторону и значительную часть "застенчивых" националистов. Но сегодня вопрос о методах решения чеченской проблемы стоит в сугубо практической плоскости, и, следовательно, такие политики, нагнетая античеченскую истерию, должны будут в какой-то момент заявить о том, как далеко они готовы пойти на практике. И тем самым - либо навлечь на себя обвинения в предательстве со стороны наиболее радикально настроенных националистов, либо оттолкнуть националистов умеренных, "застенчивых". Поэтому для политических "тяжеловесов" игра на античеченских предубеждениях и эксплуатация идеи коллективной ответственности чеченского народа за действия боевиков - даже если оставить в стороне морально-этические аспекты проблемы - в сегодняшней ситуации политически нерентабельны. Впрочем, и противоположная линия поведения - последовательная защита гражданских прав чеченцев и осуждение любых проявлений национализма - сопряжена с немалым политическим риском: предубеждение против чеченцев, как мы видели, распространено очень широко. Поэтому основные участники парламентских и президентских выборов, обращаясь к этому сюжету, будут, очевидно, проявлять осторожность и тщательно соразмерять заявления о необходимости ликвидировать очаг терроризма, с одной стороны, и о недопустимости войны с чеченским народом - с другой. Причем с таким расчетом, чтобы у избирателя не возникло ни малейших сомнений в их искренности - в первом случае, ни твердой уверенности в такой искренности - во втором. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||