|
Российские граждане, в большинстве своем, весьма критически относятся к существующим политическим партиям. В ноябре 2000 г. мы обращались к этой теме (См.: Доминанты. Поле мнений. 2000. 9 ноября.): тогда 55% опрошенных утверждали, что партии не приносят России пользы, и 54% – что 'межпартийная борьба мешает власти эффективно работать', в то время как противоположные суждения разделяли соответственно 25% и 24% респондентов. Участники фокус-групп темпераментно обвиняли партии в своекорыстии, безответственности и безразличии к нуждам народа; адвокатов у партий практически не было.
Разумеется, за прошедшие месяцы отношение наших соотечественников к этому институту не претерпело сколько-нибудь существенных изменений: общая тональность групповых дискуссий, посвященных данной проблематике, осталась, как мы увидим, прежней. Однако сейчас, когда в связи с внесением в Думу законопроекта, посвященного партиям, вопрос о судьбе этого института и путях его эволюции приобрел особую актуальность, наибольший интерес представляют суждения российских граждан о том, нужны ли партии вообще и какими они должны быть.
Сомнений в необходимости партий подавляющее большинство наших соотечественников не испытывает. Более того, безоговорочно преобладает мнение о том, что 'роль партий в жизни страны должна быть более значительной', чем сейчас, – это мнение разделяют 57% респондентов. Только 11% опрошенных полагают, что эта роль должна быть менее значительной, и еще 11% – что она должна оставаться примерно такой же, как сейчас. Показательно, что распределение мнений по этому вопросу почти не зависит от возраста, образовательного уровня, доходов и прочих социально-демографических характеристик респондентов, – тезис о необходимости повышения роли партий практически в равной мере поддерживается всеми социальными группами. Особенно решительно солидаризируются с ним граждане, интересующиеся политикой (о таком интересе заявили 43% опрошенных), – среди них соответствующим образом высказались 67% респондентов. Практически такую же долю 'голосов' за повышение роли партий отдали и опрошенные эксперты.
Однако говоря о том, что партии должны играть более значительную роль в жизни страны, граждане, как правило, имеют в виду не нынешние партии, а принципиально отличающиеся от них политические организации. Причем многие убеждены, что сегодняшние партии – не 'настоящие'. Какими же должны быть 'подлинные' партии?
Прежде всего, они, по мнению участников фокус-групп, должны быть ближе к народу – защищать его интересы и, соответственно, опираться на его поддержку. Народ и партии едины – в этом, по существу, заключается пафос очень многих высказываний респондентов об идеальных или, по крайней мере, 'подлинных' партиях:
- 'По крайней мере, те лозунги, которые везде присутствуют (на благо народа, жизни, улучшить наше социальное положение – практически это везде присутствует), чтобы они не были голыми лозунгами, а подкреплялись делом, и чтобы народ шел за партией. Если сейчас выстроить лидеров партий и пустить по стране, образно выражаясь, – мало кто пойдет за какой партией, кроме организационного комитета и тех людей, которые получают деньги. Обыватели навряд ли пойдут за какую-то партию'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Партия должна быть достаточно массовой, иметь определенную политическую платформу, которая выражает интересы большого количества людей, не менее 1 млн... Потому что микропартии не должны никого интересовать. И должны быть определенные программы, на которые нужно получать ответ, должен быть ежегодный отчет – или раз в полгода чтобы люди отчитывались за свои действия, что было сделано. Мы просто не имеем информации, может, они и отчитываются на своих съездах, но широкая публика этого не знает, и СМИ освещают крайне слабо партийную жизнь. У нас же есть партии, и выражают же они чьи-то интересы, просто мы хотим, чтобы они наши интересы выражали, трудящихся. Вот этого мы часто просто и не видим'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Та, которая ближе к народу, – это первое. И выполняющая все те обязательства, которые они выставляют при знакомстве с народом. Выполняющая полностью свои платформы'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Я считаю, что партия должна все-таки вести за собой народ'
(ДФГ, Москва).
- 'В партии должно быть <много> народу, и чтобы мы – простые люди – тоже как-то относились к этому, а не воспринимали это очень далеко'
(ДФГ, Москва).
- 'Идеальная политическая партия – это партия, которая поддерживает мнение народа и, руководствуясь мнением народа, ведет эту политику данную. Но политических партий нет в данное время потому, что сейчас в России слишком развита коммерция, то есть деньги очень много значат. Каждая политическая партия разделена наполовину. Какой-то частью за народ, она поддерживает мнение народа, и какой-то частью хотят заработать'
(ДФГ, Воронеж).
Представление о том, что атрибутом истинной партии является близость к народу либо соответствие ее политики интересам народа, похоже, оказывается для многих респондентов критерием, позволяющим идентифицировать ту или иную партию как 'подлинную' или ненастоящую. Иначе говоря – считать 'подлинной' лишь ту партию, которая, на их взгляд, является 'народной'. Особенно это характерно для сторонников КПРФ, нередко утверждающих, что она является единственной 'настоящей' партией. Но не только для них. Отвечая на вопрос о том, есть ли сейчас в России настоящие партии, участница ДФГ заявляет, например:
- 'Я считаю, что ближе всего 'Яблоко'. Оно больше подходит, оно ближе к нам, оно представляет<наши> интересы. Если прочитать их программу, которую Явлинский пишет, то они больше подходят... А КПРФ – она никогда не была партией народа. Она всегда была партией власти, и сейчас она осталась партией власти. Никогда она не выступала за народ, в любое время, и сейчас она также не выступает. Это просто обманутые, слепые люди, которые им верят'
(ДФГ, Воронеж).
Аналогичным образом рассуждает и другой участник воронежской ДФГ, отказывающий КПРФ в праве называться настоящей партией:
- 'Я сомневаюсь, что это партия. КПРФ – она деградировала как партия. И
те люди, которые сейчас там стоят, типа Зюганова... Если бы из молодых кого-то там – это другое дело. Те, которые сейчас руководят, – это не партия' (ДФГ, Воронеж).
Вместе с тем, многие участники фокус-групп сознают, что народ не совсем однороден, и одной партии затруднительно выражать его интересы. С их точки зрения, партия может быть вполне 'настоящей', если она выражает интересы определенной части общества. Представления же о структуре последнего у респондентов, как правило, сформировались еще в 'эпоху исторического материализма'. Отсюда – уверенность в том, что истинные партии не могут не быть классовыми:
- 'С точки зрения марксистско-ленинской философии, партия – это общность людей, представляющая определенные взгляды определенного класса, мелких собственников, крупных собственников, рабочих, крестьян, нищих. Как только появляется круг людей, который представляет собой социальный круг людей, – можно назвать партией'
(ДФГ, Воронеж).
- 'За определенные классы должны быть разные партии. Есть буржуазные партии, и есть за рабочих. Коммунисты, например, – можно не считать, что они стоят за рабочих, но они стараются выглядеть. Есть социал-демократические партии, которые у нас очень недоразвиты'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Я считаю, что партия должна выражать интересы какого-то класса или какой-то группы людей, достаточно большой. Сейчас партии, которые называют себя 'партией буржуазии', или среднего класса, это партии – мизер. Потому что среднего класса у нас практически нет. У нас есть высший класс, и есть низший, все. У нас среднего класса нет'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Кроме того, 'подлинные' партии, по мнению ряда участников фокус-групп, должны руководствоваться в своей деятельности уставом и программой, иметь достаточно 'жесткую' структуру, блюсти партийную дисциплину. Истоки таких представлений достаточно очевидны. Показательный диалог произошел на московской фокус-группе; после того как один из респондентов упомянул ЛДПР, модератор спросил, является ли она партией 'в классическом смысле'.
- Участник ДФГ: 'По Ленину – нет. Ленин предполагал, что должна быть общность людей, иметь устав и программу – самое главное.
Модератор: А если бы Вам сказали, что там есть и устав, и программа?
Участник ДФГ: Может быть, я и воспринял <бы>как партию'.
Модератор: У них, наверно, есть и устав, и программа.
Участник ДФГ: Может быть, но мы-то этого не знаем, и я в том числе'.
Стоит отметить, что этот респондент на президентских выборах голосовал за В. Жириновского.
Другой участник той же фокус-группы, говоря об отличии партий от иных общественных объединений, заявил:
- 'Партия – это совершенно другое. Там действительно есть устав. Ну, как в армии. Единовластие в партии практически. Там у них вертикаль абсолютная'
(ДФГ, Москва).
Уподобление партийного устава армейскому представляется здесь очень выразительным и, безусловно, не случайным. Тот же респондент утверждал, что единственной партией в России является КПРФ – потому что она является наследницей КПСС, а последняя '...объединяла людей, которые подчинялись опять же одному человеку, Политбюро. Сейчас, судя даже по голосам в Думе, партия любая – если их назвать партиями – голосуют как хотят, т.е. у них нет так называемой партийной дисциплины' (ДФГ, Москва).
Логика в этом высказывании, конечно, небезупречна, но то, что респондент считает партийную дисциплину необходимым атрибутом подлинной партии, сомнений не вызывает. В этом убеждении он отнюдь не одинок.
Нынешние российские партии, по мнению весьма значительной части граждан, названным критериям решительно не соответствуют – прежде всего потому, что они своекорыстны и далеки от народа. На эту тему участники фокус-групп говорят много, охотно и темпераментно:
- 'В этих партиях, я считаю, ради денег все идет. Чтобы иметь в свой карман наши деньги. Выступала по социальным вопросам женщина, и она говорила, что, если взять все депутатские деньги за год со всех депутатов, там около миллиарда получается, можно отремонтировать все школы в один год'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
На вопрос модератора о том, зачем существуют партии в России, участники ДФГ без колебаний отвечают:
– Себе забирать все пироги, резать пирог первыми.
– Давайте не утрировать, деньги деньгами, а каждая партия лоббирует какие-то интересы' (ДФГ, Санкт-Петербург).
Последний респондент, вроде бы усомнившийся в том, что смысл деятельности нынешних партий сводится к участию в разделе пирога, поясняет свою мысль следующим образом:
- 'Это не интересы людей, но если, например, в партии, в объединении СПС присутствует Чубайс, то мы не будем спрашивать, чьи интересы она будет лоббировать. Если в партии 'Медведь' присутствует Березовский, то мы тоже не будем об этом говорить'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Что касается взаимоотношений между партиями и народом, то здесь, по мнению участников той же петербургской фокус-группы, дело обстоит так:
- 'Это чисто политические игры. Просто все партии являются паразитами определенной части населения. Все за кого-то голосовали, поэтому каждая партия имеет определенный электорат'.
- 'Вот образовался тот же 'Медведь'. Организовались между собой несколько человек. А рядовых обывателей ни в какие партии никто не зовет, никто не приглашает'.
- 'Там дележка портфелей, кто кого, между партиями, и борьба за кресла, кто кого сразит, кто-то кого-то подсидит... А о народе очень мало думают'.
- 'Когда у нас была одна партия – коммунистическая, мы всегда знали, за что она, хотя бы лозунги партии. Все знали лидеров партии, была какая-то ответственность у партии перед народом. Сейчас никто ни за что не отвечает'.
- 'Партии власти, тот же самый 'Медведь', они близки к власти, а остальные от народа далеки, а ближе к власти. Т.е., в целом партии далеки от народа, но ближе к власти. Потому что большинство поступков лидеров партий, членов партий, они диктуются ситуацией ТАМ'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
По другим параметрам – в частности, по уровню внутрипартийной дисциплины и по четкости программных установок – нынешние партии также не отвечают представлениям большинства респондентов о том, что такое 'истинные' партии. Неудивительно поэтому, что многие участники фокус-групп не считают их настоящими:
- 'Ну, я считаю, что у нас нет сейчас ни одной нормальной партии'
(ДФГ, Москва).
- 'Я думаю, что это все фикция'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Нет сейчас в России'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Мне все-таки кажется, что нет у нас партий. Есть только руководители'
(ДФГ, Москва).
Впрочем, некоторые участники фокус-групп руководствуются иными критериями и, соответственно, приходят к иному выводу:
- 'Настоящая политическая партия – это объединение, которое прилагает свои усилия для того, чтобы прорваться к власти честными, законными методами. В России есть такие группы, мы их видим'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Я думаю, что есть, и не одна. И не коммунистическая только. 'Яблоко', имея такое название неполитическое, представляет собой партию, скорее всего, – и идеология, и платформа, и политические взгляды этой группы людей и стабильны, и проводятся в жизнь... Наверное, ЛДПР. 'Единство' – нет, я не думаю, что у них есть отличная от всех идеология'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Для того чтобы зарегистрировать партию, нужно какое-то количество чтобы состояло в ней. Значит, это все-таки партия, раз она зарегистрирована. Просто дело в том, что они не отвечают общественному мнению, не отвечают тем желаниям людей'
(ДФГ, Москва).
Однако независимо от того, как респонденты воспринимают нынешние партии – как настоящие или как фиктивные, – они почти единодушно убеждены в том, что их численность явно избыточна. Уменьшение числа партий в России одобрили бы 73% опрошенных, а не одобрили бы – только 6%; среди экспертов за сокращение их числа высказывается практически такая же доля опрошенных, как и среди участников общероссийского опроса, хотя доля возражающих против этого – несколько выше, нежели среди 'рядовых' граждан.
Участники фокус-групп выдвигают различные аргументы в пользу сокращения числа партий. Во-первых, нередко звучит тезис о том, что в этом случае избирателю будет легче делать осмысленный выбор:
- 'Чтоб проще было на выборах. Знаешь программу партии, не принципиально какой, понравилась – голосуешь за нее. Потом кто-то, грубо говоря, в Гордуму выбирается, тебе нравится, что он представитель такой-то партии, ты его все равно в лицо и по фамилии не знаешь, но ты знаешь, что он принадлежит к этой партии, которая тебе нравится, – голосуешь за него'
(ДФГ, Москва).
- 'У многих партий платформы и идеи не отличаются друг от друга, а если посмотреть на их лидеров, то такое впечатление, что они диаметрально противоположны, лидеры. ...У избирателей просто глаза разбегаются, они не понимают, чем <партии> отличаются друг от друга, и поэтому выборы идут, как правило, по лидеру, по лицу. Этот молодой и симпатичный, а этот старый, поэтому выбирают молодого'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Некоторые участники фокус-групп констатируют сходство программных установок ряда партий. Говоря о желательности объединения таких идеологически родственных партий, они тоже, по-видимому, исходят из того, что это поможет избирателю сориентироваться накануне выборов:
- 'По сути дела, нужно учитывать 3–4 партии, которые имеют какой-то вес, хотя бы по электорату. Если говорить о программах, то у многих они очень близки. И если по старым понятиям, то можно объединять блок буржуазных партий, и блок рабочих, или коммунистического движения. Рано или поздно они сольются. Есть партии, которые защищают буржуазию, а есть коммунистическое движение, за ним стоит 30% электората'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
- 'Их много, но они очень похожи. В конечном итоге будет две партии'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Если бы какие-то партии продвинулись выше, а остальные – куда им деваться... Надо было как-то расформировываться и, по идеологическим соображениям, соединяться с теми, кто уже вверху, – это была бы польза'
(ДФГ, Москва).
Во-вторых, участники дискуссий полагают, что нескольким крупным партиям было бы легче находить общий язык и принимать согласованные решения в представительных органах власти; кроме того, высказывается и мысль о том, что укрупнение партий даст им возможность контролировать правительство (Правда, для этого потребовалось бы изменить порядок формирования высших органов государственной власти, но участников ДФГ это, кажется, не смущает.):
- 'Когда их пять партий – то пять предложений, и у нас сейчас получается, что из пяти предложений одно выбрать практически невозможно. Потому что каждый – как лебедь, рак и щука. Они не могут никак между собой договориться'
(ДФГ, Москва).
- 'Однозначно нужно, чтобы карликовых не было. Потому что получается именно раздрай... Это получается уже не лебедь <рак и щука>, а стая одних и косяк других. Они все в разные стороны плывут. Пусть будет 3, но крупных партии'
(ДФГ, Москва).
- ' – В принципе, партии при нашей системе управления – они не управляют, они не допущены. Вот когда будет выбираться правительство из членов партии, которые получили большинство на выборах в парламенте, это будет действенный рычаг.
– Поэтому я и сказал, что нужно 2–3 партии, не больше, потому что иначе создать однопартийное правительство просто невозможно' (ДФГ, Москва).
Изредка приводятся и другие доводы. Например, участник ДФГ ссылается на зарубежный опыт (похоже, впрочем, что на этот опыт так или иначе ориентируются многие участники дискуссий – другое дело, что впрямую ссылаются на него нечасто):
- 'Ну если брать цивилизованные страны – ну там 2–3 партии'
(ДФГ, Москва).
Другая участница дискуссии, не помышляя о контроле над исполнительной властью, полагает, что укрупнение партий позволит донести до нее мнения рядовых людей:
- 'Очень важно, чтобы голос даже одного человека был слышен... А если это уже кучка людей-единомышленников – значит, уже больше вероятности, что услышат. Если партия покрупней, значит, голос громче'
(ДФГ, Москва).
Наконец, один из участников фокус-группы обосновывает необходимость сокращения числа партий, утверждая:
- 'Чем больше партий, тем у народа меньше денег'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Следует подчеркнуть, что, выступая за сокращение численности партий, участники фокус-групп в подавляющем большинстве своем высказываются за то, чтобы сделать конкуренцию между ними более конструктивной, но отнюдь не за ее ликвидацию. Лишь одна участница ДФГ явно рассматривает уменьшение численности партий как шаг в направлении, ведущем к ликвидации многопартийности, и воспринимает эту перспективу позитивно. Отвечая на вопрос о том, полезно ли для страны соперничество партий, она заявляет:
- 'Мне кажется, на данном этапе полезно. Пока не сформируется одна какая-то партия, которая будет действительно влиять на деятельность и правительства, и Президента. Пока такой партии нет'
(ДФГ, Воронеж).
Остальные участники дискуссий, отвечая на этот вопрос, рассматривают межпартийное соперничество как безусловное благо для страны:
- 'Соперничество – это хорошо... Потому что влияние политических партий – если правильно, она должна предлагать политику, программу, по которой мы будем развиваться. Человек может выбирать. Чем шире предложение, тем больше выбор, тем мы больше сможем собрать, оценить'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Я думаю, полезно. Соперничество должно быть во всем. И раньше было. Развитие идет. Соревнование должно быть. И люди поймут, какая власть справедливая, к тем люди и будут привыкать'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Конечно, хорошо. Я считаю, что Советский Союз разрушила однопартийная система, прежде всего'
(ДФГ, Москва).
- 'Я считаю, что конкуренция обязательно должна быть. Это стимул для развития... В борьбе и рождается истина. А иначе что же, если не будет конкуренции?..'
(ДФГ, Москва).
Одна из участниц фокус-группы, высказываясь за сокращение численности партий, заметила, что ее беспокоит, не приведет ли это к восстановлению однопартийности. Однако когда модератор спросил прочих участников, существует ли подобная угроза, последовала такая реакция:
– Уже нет.
– Я считаю, что пускай лучше из графина поливают друг друга...
– До однопартийной – не скатимся.
– Это не партия уже. Танки на улице – это не партия' (ДФГ, Москва).
Последняя ассоциация принадлежит тому участнику фокус-группы, который ранее высказался за железную внутрипартийную дисциплину и уподобил партийный устав армейскому. Едва ли его можно заподозрить в чрезмерной приверженности принципам демократии. Так что, судя по ходу групповых дискуссий, нет никаких оснований полагать, что разделяемое большинством их участников мнение о необходимости сокращения числа партий хоть в какой-то мере сопряжено с ностальгией по однопартийной системе.
Почти единодушное одобрение идеи о том, что численность партий следовало бы уменьшить, служит залогом изначально положительного отношения респондентов к рассматриваемому Думой проекту закона о партиях – ведь смысл этого законопроекта, судя по некоторым репликам участников ДФГ, они видят, прежде всего, именно в том, чтобы содействовать достижению данной цели. Вместе с тем, конкретные положения законопроекта рядовым гражданам, надо полагать, практически неизвестны.
Однако приведенные ниже данные позволяют, в известной мере, судить о том, какие из этих положений могут произвести на российских граждан более, а какие – менее благоприятное впечатление.
Вопрос: Какие из перечисленных положений вызывают у Вас явное одобрение (неодобрение)? (не более трех ответов)
| |
Одобрение |
Неодобрение |
|
Только партии могут выдвигать кандидатов в президенты, в депутаты, в губернаторы |
12 |
21 |
|
В Думе представлены только те партии, которые на выборах набрали не менее 5% голосов избирателей |
21 |
7 |
|
Основная часть партийных бюджетов наполняется государством, а остальная часть – за счет членских взносов и взносов спонсоров |
8 |
22 |
|
Государство финансирует те партии, которые на выборах набрали не менее 3% голосов избирателей |
6 |
14 |
|
Партии, которые в течение 5 лет не участвуют в выборах, распускаются |
19 |
5 |
|
Запрещается создание партий по признакам нации, религии, пола, профессии |
20 |
9 |
|
Партия должна иметь в составе не менее 10 тысяч членов |
11 |
9 |
|
Отделения партии должны действовать как минимум в 45 областях и республиках России |
10 |
6 |
|
Все положения одобряю |
3 |
3 |
|
Не одобряю ни одно из положений |
6 |
4 |
|
Затрудняюсь ответить |
38 |
44 |
|
Наиболее позитивную реакцию опрошенных вызвали нормы явно 'селекционного' характера, устанавливающие фильтры на пути ряда мелких, а также заведомо неполитических организаций, – о роспуске партий, не участвующих в выборах в течение определенного срока, о запрете 'партий по признакам нации, религии, пола, профессии', а также положение о 5%-ом барьере (не имеющее, отметим, к законопроекту о партиях никакого отношения). Оценить 'селекционный' потенциал положений о минимально допустимой численности партий и минимально допустимом количестве их региональных отделений 'рядовой' гражданин, безусловно, не в состоянии – даже вполне компетентные эксперты далеки от единства по этому вопросу, – и поэтому трудно сказать, что имели в виду респонденты, выражая согласие и несогласие с этими положениями.
Недовольство же вызвало положение, предоставляющее партиям исключительное право выдвигать кандидатов на выборные должности (видимо, часть респондентов увидела в этом ущемление прав прочих общественных организаций и в конечном итоге – рядовых избирателей), а также нормы, касающиеся финансирования партий. Учитывая представления респондентов о 'коммерческих' аспектах партийной жизни, о которых шла речь выше, это выглядит вполне закономерным.
Впрочем, едва ли можно сомневаться в том, что Дума отвергнет положение о государственном финансировании партий, – ведь реакция, продемонстрированная респондентами, легко прогнозируется, и лидеры парламентских фракций не могут не отдавать себе отчет в политической невыгодности голосования за эту норму закона. Тем более что речь в ней в действительности идет отнюдь не о наполнении 'основной части партийных бюджетов' государством, а о совершенно мизерном, символическом вкладе государства в эти бюджеты (партия, получившая на парламентских выборах 5 млн. голосов, могла бы, согласно законопроекту, получать сумму, равную максимальному взносу в партийную кассу одного физического лица, – менее 1,5 млн. руб.). Так что единственным 'проблемным' положением законопроекта – положением, которое может, в принципе, вызвать реальное недовольство граждан, является норма об исключительном праве партий выдвигать кандидатов на высшие выборные должности. Но едва ли это недовольство может быть слишком острым – ведь ни одна партия не заинтересована в торпедировании этой нормы.
Отметим, наконец, что 38% опрошенных не смогли указать положительные, с их точки зрения, положения законопроекта, и 44% – отрицательные. Неудивительно: нюансы регулирования партийно-политической жизни весьма далеки от круга интересов 'среднего россиянина'.
|