Целью проекта является изучение дискурса рядовых россиян - языка, который используют респонденты, обсуждая и анализируя реформы и все то, что с ними связано.

Проведение опроса было запланировано в 27 городах России: Москве, Санкт-Петербурге, Архангельске, Владивостоке, Владимире, Волгограде, Воронеже, Екатеринбурге, Казани, Калининграде, Кемерово, Краснодаре, Красноярске, Курске, Мурманске, Нижнем Новгороде, Новосибирске, Омске, Перми, Ростове-на-Дону, Самаре, Ставрополе, Твери, Ульяновске, Хабаровске, Челябинске, Ярославле.

К исследованию были привлечены 23 региональных партнера Фонда «Общественное мнение».

В первом этапе опрос прошел в 26 городах. Курское отделение начнет работу по данному проекту со второго этапа.

Задачей первого этапа исследования было в каждом из городов провести набор участников панели, соответствующих заданным квотам (пол, возраст, образование, доход), получив базовые психологические портреты опрашиваемых.

В отчете представлены результаты первого опроса участников панели - жителей административных центров российских регионов, которые согласились принимать постоянное участие в панельных опросах, проводимых ФОМ. Первый панельный опрос был проведен во второй декаде июля 2000 года.

Участники панели отбирались на основе квотно-маршрутной выборки среди взрослых (от 18 лет и старше) жителей административных центров. В качестве контрольных параметров для отбора респондентов были взяты связанные параметры квот по полу и возрасту, соответствующие демографической структуре населения в конкретных городах. В качестве свободных параметров задавались квоты по уровню образования и по уровню месячного дохода на одного члена семьи.

В опросе приняли участие 780 респондентов.

Анкета состояла из двух частей: "закрытой" (содержащей только закрытые вопросы) и "открытой" (содержащей открытые вопросы).

Закрытая часть состояла из пяти блоков вопросов, фиксирующих отношение респондентов к реформам, отношение к властным институтам и к политическим персонажам федерального уровня, личные ценности и установки, самооценки депривированности и социально-демографического статуса.

Открытая часть состояла из свободных мини-интервью, сценарий которых включал четыре вопроса о восприятии реформ:

• "Как Вы понимаете выражение "реформы в России", что оно для Вас означает?"
• "Закончите, пожалуйста, своими словами предложение: "В. Путину следует активно проводить реформы, потому что ..."
• "Закончите, пожалуйста, своими словами предложение: "В. Путину не следует активно проводить реформы, потому что ..."
• "Как вы считаете, Какие именно реформы В. Путину следует проводить в первую очередь, чтобы жизнь в России стала лучше?"

Анализ результатов опросов общественного мнения на протяжении последних шести лет выявил, что оценки внутриполитической ситуации, симпатии, электоральные предпочтения, удовлетворенность условиями жизни и т.п. в большей или меньшей степени оказываются различными для трех типов россиян, условно названных нами оптимистами, адаптированными пессимистами и неадаптированными пессимистами.

Для первого типа, оптимистов, характерны высокая степень адаптированности к сегодняшним жизненным реалиям и уверенность в завтрашнем дне. Такие респонденты на тестовый вопрос "Вы сможете или не сможете в ближайшие год-два повысить свой уровень жизни, жить лучше, богаче, чем сегодня?" всегда отвечают "смогу". К этому типу, как правило, относятся высокообразованные и сравнительно высокодоходные респонденты, чаще всего из более молодых возрастных когорт, а также проживающие в высоко урбанизированной среде. Именно эти группы, судя по всему, обладают наибольшими по сравнению с другими социальными ресурсами и аккумулируют модернизационный потенциал нашего общества.

Второй тип, адаптированные пессимисты, хотя и заявляет о своей адаптированности к условиям жизни, но в ближайшее будущее смотрит пессимистически. Представители этого типа на первый из тестовых вопросов "Удалось или не удалось Вам найти свое место в сегодняшней жизни?" отвечают "удалось", а на другой "Вы сможете или не сможете в ближайшие год-два жить лучше, богаче, чем сегодня?" отвечают "не смогу". Здесь и уровень образования, и уровень дохода несколько ниже, чем у оптимистов, тогда как возраст (а стало быть и житейский опыт) и самооценки депривированности несколько выше, чем у оптимистов. Модернизационный потенциал у адаптированных пессимистов ощутимо ниже, чем у оптимистов, хотя по социальным ресурсам они им не очень сильно уступают.

Третий тип, неадаптированные пессимисты, объединяет респондентов, с высокими самооценками депривированности, которым и в сегодняшнюю жизнь не удалось "вписаться", и от завтрашнего дня они не ждут ничего хорошего. На первый из тестовых вопросов неадаптированные пессимисты отвечают "не удалось", а на второй – "не смогу". В этот тип входят представители более старших возрастных групп; среди них часто можно встретить пенсионеров, людей с низким уровнем образования и дохода. В этом типе сильны реставрационные настроения, а модернизационный потенциал выражен очень слабо.

В частях II и III результаты опроса сгруппированы по указанным типам респондентов.

В качестве индикатора отношения к реформам при анализе результатов опроса в качестве тестового использовался вопрос: "Одни считают, что Президенту Путину сегодня следует активно проводить реформы. Другие полагают, что Путину не следует активно проводить реформы. Какая из этих двух точек зрения Вам ближе?". По результатам ответов на этот вопрос образованы две группы респондентов:

• первая включает тех, кто ответил "Путину следует активно проводить реформы" (их будем далее именовать одобряющие реформы Путина);
• вторая объединяет тех, кто ответил "Путину не следует активно проводить реформы" (далее таких будем называть не одобряющие реформы Путина).

В частях II и III отчета в каждом типе респондентов (оптимисты, адаптированные пессимисты, неадаптированные пессимисты) результаты опроса приведены для двух этих групп: одобряющих и не одобряющих реформы.

В части III мини-интервью по каждой из этих групп разделены еще на два класса в зависимости от оценки респондентом итогов ельцинских реформ. В этом случае в качестве тестового использовался вопрос: "Как Вы оцениваете итоги реформ, проводившихся в России в последние годы – положительно или отрицательно?". К первому классу относятся те респонденты, которые на тестовый вопрос ответили "положительно", или "в равной мере положительно и отрицательно", или затруднились дать оценку. Иными словами, первый класс объединяет тех респондентов, которые не дали отрицательных оценок ельцинским реформам. Будем их именовать не оценивающие ельцинские реформы отрицательно. Ко второму классу относятся те, кто дал ответ "отрицательно". Их будем именовать отрицательно оценивающие ельцинские реформы.

При анализе результатов опроса использовались такие показатели, как коэффициент поддержки реформ Путина и три индекса: нынешнего благополучия, справедливого благополучия, завтрашнего благополучия.

Коэффициент поддержки реформ (он рассчитывался как отношение одобряющих реформы Путина к не одобряющим их в той или иной группе) характеризует реформаторский потенциал группы: чем выше его значение, тем выше потенциал поддержки.

Индекс нынешнего благополучия рассчитывался по ответам на вопрос: "Представьте себе шкалу из десяти пунктов, где слева (1) люди, которых Вы считаете наименее благополучными, а справа (10) – наиболее благополучными. Где, на какой отметке этой шкалы Вы поместили бы себя в настоящее время?". Высокий уровень благополучия соответствует с 6-ой по 10-ую, средний – 4-ой или 5-ой, низкий – с 1-ой по 3-ю позициям шкалы.

Индекс справедливого благополучия рассчитывается по ответам на вопрос: Представьте себе шкалу из десяти пунктов, где слева (1) люди, которых Вы считаете наименее благополучными, а справа (10) – наиболее благополучными. Как Вы считаете, какое место на этой шкале положено Вам по справедливости?". Высокий уровень представлений о справедливом благополучии соответствует с 8-ой по 10-ю, средний – 6-ой или 7-ой, низкий – с 1-ой по 5-ю позициям шкалы.

Индекс завтрашнего благополучия рассчитывался по ответам на вопрос: "Представьте себе шкалу из десяти пунктов, где слева (1) люди, которых Вы считаете наименее благополучными, а справа (10) – наиболее благополучными. Как Вы полагаете, какое место на этой шкале вы реально сможете занять через два года?". Высокий уровень представлений о своей достижительности соответствует с 8-й по 10-ю, средний – с 5-ой по 6-ю, низкий – с 1-ой по 4-ю позициям шкалы.

Для получения более полной картины отношения к реформам Путина воспользуемся результатами нескольких наших еженедельных опросов, проведенных в последние пять лет (Здесь и далее используются данные общероссийских опросов населения, проведенных Фондом "Общественное мнение" по репрезентативной выборке в 56 населенных пунктах 29 областей, краев и республик всех экономико-географических зон России. Интервью по месту жительства. Объем выборки – по 1500 респондентов.)^*, и проследим динамику соотношений между оптимистами, адаптированными и неадаптированными пессимистами среди участников общенациональных опросов.

В период с 1996 по 1999 гг. соотношение между этими тремя типами оставалось практически неизменным: 13%-17% респондентов составляли оптимисты, 23%- 29% - адаптированные пессимисты и 55%-58% - неадаптированные пессимисты. Заметим, что в то время лишь у 1%-3% респондентов в различных опросах не удавалось идентифицировать принадлежность к одному из этих трех типов.

Августовский кризис 1998 г. несколько изменил соотношение между этими типами: в октябре опросы фиксировали 11% оптимистов, 32% адаптированных пессимистов и 56% неадаптированных пессимистов. Но уже к началу марта 1999 г. ситуация "вернулась на круги своя": 16% оптимистов, 29% адаптированных и 53% неадаптированных пессимистов.

Только в последние месяцы 1999 г. соотношение между типами стало меняться. Наблюдался хотя и медленный, но явный рост оптимистов, и в январе 2000 года соотношение типов было уже 24%, 28% и 45%, в марте – 29%, 24% и 45%, а в мае – 26%, 26% и 45%, соответственно. Иными словами, в течение 2000 г. происходило как бы наращивание модернизационного потенциала российского общества.

Несмотря на то, что в целом респонденты весьма скептически оценивают результаты реформ ельцинской эпохи (в майском опросе почти 40% респондентов сказали, что в последние годы реформы "вообще не проводились", в начале июля 58% считали, что необходимо "пересмотреть итоги приватизации") реформы В. Путина готовы поддержать подавляющее большинство опрошенных. В начале мая 56% респондентов полагали, что В. Путину "следует активно проводить реформы", 58% готовы поддержать Президента, если он "будет активно проводить реформы", лишь 13% поддержат его, если он "не будет проводить реформы". Более того, 62% уверены, что он "будет проводить реформы", 59% уверены, что ему "удастся добиться успеха".

Аргументируя свою позицию в пользу того, что В. Путину следует активно проводить реформы, респонденты в ответах на открытый вопрос чаще всего говорили следующее:

• без реформ не повысить уровень жизни (15%),
• кризис без реформ не преодолеть (19%),
• без реформ не создать сильного государства и не навести порядок (10%).

Тем не менее, следует отметить, что представления респондентов о реформах сегодня очень смутны, размыты, неконкретны. Так, в июльском опросе 62% респондентов в ответах на открытый вопрос: "Как Вы понимаете Как Вы понимаете слово "реформы", что оно означает?" - говорили о "хороших" изменениях в жизни ("новое в жизни, положительное", "необходимые перемены в общественном строе", "предприятия должны быть государственные", "в собственность иметь квартиру", "для улучшения жизни").

Примечательно, что такое "размытое" романтизированное восприятие понятия "реформы" ассоциируется у респондентов либо с реформаторской деятельностью В. Путина, либо - и заметно реже - с реформами теперь уже давнего прошлого (2%): "как при Брежневе", "реформа 65 года", "косыгинская", "денежная реформа 47 года". Такие представления населения легко могут при столкновении с началом реальных реформ привести к разочарованию, обиде, ощущению обманутости, разочарованию в любимом сегодня реформаторе.

Пожалуй, наиболее трезво оценивают сегодня путинские реформы оптимисты. Они не только демонстрируют наивысший среди трех типов респондентов уровень поддержки реформ Путина (по данным майского опроса, коэффициент поддержки у оптимистов равен 3,88; у пессимистов он значительно ниже: у адаптированных – 3.00, у неадаптированных – 2,68), но и более трезво оценивают результаты ельцинских реформ (коэффициент одобрения – 1.36, 0.64 и 0.56, соответственно). Свидетельства более рационального представления оптимистов о реформах можно встретить в мини-интервью: "Надо довести начатое до конца, нельзя останавливаться на полпути...", "Переделка статей конституции: какие-то добавления, пересмотры законов, наверное, устарели старые...", "Наладить, упростить земельные отношения, реформы органов правосудия...".

Два других типа респондентов высказывают несколько более сдержанную и эмоционально нагруженную поддержку реформ В. Путина. Если, по данным майского опроса, среди оптимистов 66% считали, что Путину" следует активно проводить реформы", а остальные либо затруднились дать определенный ответ (18%), либо придерживались противоположной точки зрения (17%), то среди адаптированных и неадаптированных пессимистов баланс позиций выглядит иначе: 57%, 24%, 19% у первых и 51%, 30%, 19% у вторых. И хотя в среднем лишь каждый десятый россиянин (11%) сомневается в успешности будущих путинских реформ, уверенность в этом адаптированных и неадаптированных пессимистов заметно ниже, чем уверенность оптимистов (60%, 54% и 67% соответственно).

Учитывая отмеченную выше тенденцию нарастания доли оптимистов среди россиян, можно говорить о наличии процесса мобилизации поддержки готовящихся правительством реформ. Правда, следует не переоценивать характер этого процесса и очень внимательно отнестись к тому, что имеет место прежде всего мобилизация эмоциональной поддержки, основанной на доверии к действующему российскому Президенту.

Это в свою очередь означает, что главной задачей публичного диалога между реформаторами и российскими гражданами является "перевод", рационализация эмоциональной составляющей массовой поддержки реформ, базирующейся на позитивной морально-нравственной оценке российского лидера.

При решении этой задачи должно ориентироваться на то, как россияне оценивают внутриполитические реалии и представляют собственное благополучие.

Именно в такой логике в части II экспонированы количественные результаты первого панельного опроса.

В этом разделе отчета представленные результаты опроса рассматриваются по целому ряду позиций:

• отношение к реформам,
• идентификация уровня жизни,
• социально-демографические характеристики респондентов,
• отношение к органам власти и федеральным политикам.

Внутри каждого из трех типов (оптимисты, адаптированные и неадаптированные пессимисты) были выделены две подгруппы: одобряющие реформы Путина и не высказывающие явного одобрения реформам.

Кратко резюмируем представленные данные.

Оптимисты. Прежде всего следует обратить внимание, что каждый второй из оптимистов отрицательно оценивает ельцинские реформы. Среди не высказывающих явного одобрения реформам Путина заметно сильнее, чем среди одобряющих, проявляются либеральные настроения. Среди первых без малого треть предпочитают сами заботиться о себе, а не передоверять эту заботу государству, а каждый пятый склонен минимизировать вмешательство государства в экономику и рынок. Еще более решительно эта подгруппа выступает за допустимость большой разницы в доходах, являясь по сути единственной, в которой доминирует эта позиция. Далее будем именовать эту подгруппу либералы.

Неудивительно, что оптимисты, одобряющие реформы, оказывают самую высокую среди всех других подгрупп поддержку и доверие нынешнему российскому Президенту. Тогда как либералы, практически не видя других персонажей в роли Президента России, демонстрируют сравнительно невысокий уровень доверия В. Путину как политику. Кроме того, они в два раза чаще, чем первая подгруппа, заявляют о своем недоверии Правительству.

Следует обратить внимание на ряд различий между одобряющими реформы и либералами, в частности, по сомоидентификациям уровня жизни. Одобряющие реформы сравнительно лучше устроены в нынешней жизни по сравнению с либералами, которые тем не менее выглядят более оптимистичными в оценках своего завтрашнего благополучия.

Рассматриваемые подгруппы отличаются и по социально-демографическим характеристикам. Среди одобряющих реформы чаще встречаются женщины, люди, занятые в производственных отраслях, высокодоходные группы, а среди либералов – мужчины, люди в возрасте от 31 до 45 лет, лица с высшим образованием, те, кто занят в сфере услуг, а также среднедоходные слои.

Адаптированные пессимисты. Главное отличие между одобряющими реформы Путина и не высказывающими одобрения реформам состоит в том, как эти респонденты оценивают ельцинские реформы (вторые заметно чаще оценивают их отрицательно). Кроме того, первые (условно назовем их патерналистами-государственниками) заметно чаще полагаются на государство и заметно сильнее уповают на В. Путина, чем вторые.

Отметим, что эти подгруппы мало различаются по идентификации собственного уровня жизни. Есть лишь одно исключение, подтверждающее патерналистские наклонности первой из подгрупп. Государственники заметно чаще, чем другая подгруппа, заявляют о более высоком уровне благополучия, положенном им по справедливости. Другая подгруппа дает более скромные оценки справедливого благополучия.

Среди государственников часто встречаются люди предпенсионного возраста, работники бюджетной сферы, сравнительно высокодоходные группы. А для второй подгруппы характерен сравнительно низкий уровень образования и более низкий по сравнению с государственниками уровень дохода.