3.1. Социально-политические характеристики массовых настроений

Адаптация массового сознания к современным политическим институтам и ценностям – важнейшее условие модернизации общества. И хотя прямое отождествление западных реалий с современностью в целом неправомерно, в сознании элит ряда постсоветских стран современные институты и ценности приравниваются к западным. То есть под модернизацией, как правило, понимаются преобразования, воспроизводящие западную модель политического развития. В результате отношение к западному опыту, степень готовности к его освоению и острота осознания потребности в этом освоении стали важными факторами идейно-политической дифференциации постсоветских обществ, определяющими динамику и основные тренды социально-политических перемен. Без понимания основных тенденций и перспектив политических и социокультурных трансформаций, происходящих на постсоветском пространстве и связанных с освоением этого опыта, невозможен анализ особенностей массового сознания населения этих стран (и в частности, Украины).

Украина, наряду с Россией, представляет собой крупнейшее постсоветское государство, унаследовавшее основные специфические черты советского хозяйственного и социально-политического устройства. Речь идет не только о коренящихся в советском прошлом стереотипах массового сознания, но и о многочисленных пережитках советского общественного строя, об особой партийно-хозяйственной "генетике" элит, о слабой укорененности в сознании масс и в политической практике норм демократии и уважения к демократическим институтам и ценностям.

К началу президентской кампании 2004 г. для Украины по-прежнему оставался открытым вопрос о выборе стратегических ориентиров политического развития. Это отличало ее от большинства других постсоветских государств, избравших путь либо последовательной интеграции в западное сообщество (как, например, страны Балтии), либо, напротив, решительного демонтажа всех более или менее значимых элементов демократии и свободного рынка (страны Средней Азии, Азербайджан, в значительной степени – Белоруссия). Вместе с тем, неясно было и то, в каких политических формах будет осуществляться последующее развитие Украины: либо она сохранит приверженность либеральным ценностям, либо повернет к авторитаризму.

Институциональный дизайн Украины с формальной точки зрения довольно характерен для постсоветских президентских республик. Его отличает доминирование института президентства и зависимость от него законодательной и судебной ветвей власти. Вместе с тем, механизмы консолидации элит на Украине оставались весьма нежесткими: они базировались на теневом соглашении элит, обеспечивавшем им эффективный контроль над обществом.

Одна из причин такой "нежесткости" – отсутствие в украинском массовом сознании потребности в сакрализации верховной власти. Как первый, так и второй украинские президенты, придя к власти в качестве компромиссных фигур, не могли претендовать на роль харизматического лидера нации /Обратим внимание, что оба украинских президента получили от избирателей мандат на национально-государственное строительство, но при этом – парадоксально – при электоральной поддержке большинства, ностальгирующего по СССР и не склонного отделять себя от России./. Оборотной стороной этого оказывалась известная слабость президентской власти и государственности в целом, что в кризисных ситуациях серьезно сказывалось на внутриполитической устойчивости Украины.

Это последнее обстоятельство обуславливало еще одну особенность украинской политической системы – заметно возросшую к началу 2000-х гг. и вполне отчетливо артикулируемую украинской политической элитой неудовлетворенность президентской политической системой и намерение перейти к парламентской форме правления путем кардинальной политической реформы. Речь идет о принципиальном для понимания сути политического кризиса 2004 г. обстоятельстве – о вызревшем к началу 2004 г. стремлении украинской политической элиты добиться конституционного закрепления практики, исключающей возможность единоличного обладания верховной политической властью, а условием ее обретения становилась бы способность к созданию устойчивой межпартийной парламентской коалиции.

Очевидная угроза сформировавшемуся политическому порядку, таящаяся в такого рода устремлениях, вынудила заинтересованные в его сохранении силы противодействовать подобному сценарию. Вопреки прежней практике компромисса и теневого сговора элит, политические изменения на Украине оказались подчинены фактору революционной целесообразности. Революционная легитимация оказалась решающим условием обретения президентской власти, а революционная (т. е., по существу, принудительная) консолидация элит – средством политической стабилизации общества. "Оранжевая революция" открывала национально ориентированной бюрократии возможность по-новому выстроить вертикаль президентской власти, более отчетливо учитывая ее собственные интересы.

Причудливая форма этой "революции", ориентированной на западную поддержку и враждебной по отношению к восточному соседу Украины, не должна дезориентировать внимательного наблюдателя. Существо ее выражает отнюдь не противостояние абстрактных "демократии" и "диктатуры" (современная Украина далека как от первой, так и от второй) или "коррупционеров" и "борцов за правду". Суть ее во многом проясняется характером сопутствующих и воспоследовавших ей политических перемен, речь о которых подробнее в заключительных главах настоящего доклада.

Вместе с тем, отметим, что геополитическое размежевание украинского общества в ходе президентской кампании 2004 г. на поддержавший В. Ющенко запад и север, с одной стороны, и голосовавший за В. Януковича восток и юг, с другой, отнюдь не случайно.

Уникальное геополитическое положение, мощные импульсы к национально-государственному самоопределению, приобретенные в процессе распада СССР, явились главными формообразующими элементами украинской политической жизни. И в результате идея национально-государственного суверенитета становится основным источником идейного и социально-политического размежевания на Украине. Это жесткое размежевание оттеснило проблемы, связанные с либерально-рыночными преобразованиями и порождаемым ими социальным расслоением на второй план. Ключевой предпосылкой стали фундаментальные геополитические и геокультурные "расколы" в обществе, обусловленные историческим формированием украинского социума и обретением им государственности.

3.2. Историко-геополитическая диспозиция

Реконструкция национальной истории на постсоветской Украине в условиях современной глобализации и общеевропейской интеграции вынуждает принимать во внимание не только западный опыт социально-политической модернизации, но и собственные – как бы проступающие из глубин истории – традиции.

Поиски этих традиционных основ для Украины приводят к Киевской Руси как к первому государству, объединившему племена восточных славян. Феодальная раздробленность Киевской Руси в XII – середине XIII вв. и нашествие монголо-татар вызвали распад этого государства (наиболее крупными и политически значимыми образованиями на территории Киевской Руси стали Полоцкое княжество, Галицко-Волынское княжество, Владимиро-Суздальское княжество и Новгородская земля). Это привело к диверсификации (с конца XIII в.) эволюционного развития разъятых новой геополитикой и новым политическим ландшафтом сегментов прежде политически консолидированного восточнославянского этноса. На землях Владимиро-Суздальского княжества, Новгорода и Пскова сформировалось Великое княжество Московское, западные княжества (Полоцкое, Турово-Пинское, Галицко-Волынское, часть которого, вместе с Галичем, отошла к Польше; Киевское, Черниговское, Смоленское и Новгород-Северское) вошли в состав Великого княжества Литовского. В XVI веке Литва заключила унию с Польшей, образовалась Речь Посполитая, просуществовавшая до XVIII века. На южных границах бывшей Киевской Руси возникло Крымское ханство, в 1475 году попавшее в вассальную зависимость от Османской империи.

Центральная часть современной Украины, – земли, подвергшиеся наиболее сильному разорению в ходе монголо-татарского нашествия, – в течение нескольких столетий оставалась пространством, на котором разворачивалось ожесточенное противоборство Крымского ханства, Великого княжества Литовского и Великого княжества Московского.

В структуре основных идейно-политических и социокультурных размежеваний (cleavages) Украины ее региональная дифференциация предстает во многих отношениях наиболее ярким элементом, как бы фокусирующим ключевые проблемы и противоречия генезиса украинского национального государства. Этнокультурные и социополитические различия, обусловленные этой дифференциацией, выступают заметно более значимым фактором социальных трансформаций и национального самоопределения, нежели различия, обусловленные возрастом, образованием, уровнем доходов и т.д. В основе этой региональной дифференциации лежат ментальность, традиции и уклады, сложившиеся в ходе многовековой истории, в которой идея "стольного града Киева" как центра земли Русской сопрягалась с практикой формирования и освоения разнообразных окраин (украин) тремя соперничающими государствами: Великим княжеством Московским / Россией, Великим княжеством Литовским / Речью Посполитой и Крымским ханством (за которым стояли турки-османы).

Попытки формирования независимой украинской геополитики, предпринимавшиеся в начале ХХ в. в рамках Российской империи, оказались непоследовательными и малопродуктивными, так как из этого процесса были исключены западно-украинские земли – Галиция и Волынь. Как ни парадоксально, лишь реимпериализация в рамках послевоенного СССР окончательно сформировала предпосылки геополитической консолидации единого украинского государства, уже к концу 1940-х гг. обретшего некоторые формальные признаки национального суверенитета (например, представительство в ООН).

В ходе этой консолидации окончательно сформировалась структура украинского государства, с Киевом в качестве центра, связующего три весьма разнородные "украины" (разнящиеся по историческому генезису, этнокультурному составу и социально-политическим приоритетам). К числу их российский политолог М.В.Ильин относит, во-первых, "Слободскую Украину" или бывший полтавско-харьковский лимес Московии; во-вторых, Галицию или бывший лимес Австро-Венгрии; наконец, в-третьих, Причерноморье, или бывший лимес Османской, а затем Российской империй. "У каждой из таких "украин", – отмечает М.В.Ильин, – есть свое псевдозарубежье – выдвинутый вовне, "зависающий" регион, который выступает в роли геополитического имитатора внешней зоны. Для "Слободской Украины" – это фактически русскоязычный Донбасс, для Галиции – исторически русинское,.. как бы потустороннее Закарпатье, для Причерноморья – черноморский Крым" /Ильин М. В. Этапы становления внутренней геополитики России и Украины. // Полис. 1998. № 3. С. 94./.. Эта исторически сложившаяся структура сохраняется и устойчиво воспроизводится в новых условиях независимой Украины, оказывая во многих отношениях решающее воздействие на ход политического процесса и государственного строительства на Украине.

3.3. Кризис идентичности украинского общества

Постсоветское развитие Украины шло в условиях глубокого социокультурного кризиса, связанного с разрушением прежней, советской, идентичности и поисками новых ценностных ориентиров и норм социальной регуляции. Среди этих ориентиров основными являются, с одной стороны, Запад, с другой, – национальная традиция (зачастую мифологизированная и/или заново конструируемая).

Отношение к Западу, к его базовым ценностям и институциональному опыту, соотнесение собственных успехов и неудач с достижениями и противоречиями западной цивилизации имели чрезвычайно важное значение в ходе осуществления социально-политических трансформаций на всем пространстве бывшего СССР. Они и сейчас являются одним из ключевых факторов социокультурной эволюции Украины. Сочетание усиливающихся среди украинцев прозападных настроений и сохраняющихся пророссийских (или, скорее, просоветских) формирует напряженное поле конфликтующих идентификационных моделей.

Необходимость адаптации к постсоветскому, постимперскому существованию, к новой конфигурации власти и собственности, к новому геополитическому климату способствовала стремительному размыванию устоявшейся системы ценностей, последовательному демонтажу рудиментов советской институциональной структуры. Эпоха демократизации политики и рыночных реформ потребовала освоения новых, неведомых советскому человеку социально-политических практик, норм, ценностей, социальных нормативных, поведенческих и идейных ролей и установок. На этой эклектичной базе начали складываться альтернативные массовые практики и социокультурные образцы.

Либерально-индивидуалистические модели социально-экономического поведения оказались для многих жителей Украины наиболее надежной основой формирования жизненных целей. Они не только обеспечивали возможность реализации частных интересов, но и предлагали новые паттерны социальной и цивилизационной идентификации. Вместе с тем, результаты социологических опросов свидетельствуют, что в постсоветских условиях некоторые весьма эффективные для индивидов способы адаптации представляют серьезную угрозу социальной интеграции и безопасности, разрушают базисные условия совместного существования граждан. Более того, значительная часть украинского общества оказалась не в состоянии быстро приспособиться к новым реалиям. Среди ее представителей нарастала ностальгия по прежней союзной государственности и социалистически-уравнительному жизненному укладу /См.: Украина. Поле мнений. Социологические сообщения Фонда "Общественное мнение" 2001 г. № 13. С. 60./. В результате латентная неоднородность массового сознания стала трансформироваться в фундаментальные ценностные расколы.

3.4. Проблема политической консолидации

Институциональная структура и "институциональный дизайн" украинской политии долгое время оставались компромиссными. Более того, институциональная модель, положенная в основу украинского национального государства, вступала в противоречие с фактическим уровнем развития общества, не обеспечивая элементарных условий для его функционирования и воспроизводства. Но вместе с тем подобная институциональная структура, будучи в стратегическом аспекте крайне неэффективной, обеспечивала согласование интересов различных социальных групп, кланов правящей элиты, западных и восточных областей Украины.

Характерный для украинской институциональной модели эклектизм вел к быстрому износу системы: росту трансакционных издержек в процессе политического торга, распространению коррупции, падению доверия к политическим институтам. В конце концов возникла острая потребность в конституционной реформе и принципиальном перераспределении властных полномочий между президентом, парламентом и правительством. Поскольку существующие институты и элиты очевидным образом оказались не способными обеспечить проведение такой реформы, страна оказалась в "политическом тупике", что, собственно, и стимулировало поиск радикально-революционных и бескомпромиссно-конфронтационных стратегий выхода из кризиса и подготовило массовое сознание к их приятию. Склонность к подобным политическим решениям выявляет незрелость украинской демократии и неэффективность сложившихся институтов в ситуации политического кризиса.

Иными словами, сложившаяся в 1990-е гг. украинская политическая система не смогла осуществить политическую консолидацию нации и добиться общественного согласия. Для политической ситуации на Украине накануне президентских выборов 2004 г. был характерен поразительно низкий уровень доверия граждан к политикам, к их способности отстаивать интересы граждан. Отметим – по контрасту, – что рейтинг В. Путина на Украине в течение большей части 2004 г. устойчиво превышал общеукраинские рейтинги всех украинских политиков, кроме В. Ющенко / Украина. Поле мнений. Социологические сообщения Фонда "Общественное мнение". 2004. № 016. С. 6, 7, 31./. Причем для жителей значительной части украинских регионов российский лидер представлялся более привлекательным политиком, чем кто-либо из национальных лидеров.

Владимир Лапкин