|
Александр Ослон, президент Фонда "Общественное мнение"
Предисловие к книге "Поговорим о гражданском обществе" - М.: Ин-т Фонда "Общественное мнение", 2001. 133 с.
Понятие "гражданское общество" позиционировано в России на весьма "узкой площадке". В общероссийском опросе населения, проведенном Фондом "Общественное мнение" 21-22 апреля 2001 года, на вопрос "Знаете ли Вы, слышали или слышите сейчас впервые выражение "гражданское общество"?" только 16% ответили "знаю", 28% – "слышал(-а)", 40% – "слышу впервые" и 16% – "затрудняюсь ответить". Всех, кто "знает" и "слышал", попросили объяснить своими словами, что такое "гражданское общество". На эту просьбу откликнулись всего 22%, и они дали вполне внятные ответы, отражающие разные аспекты классических определений этого понятия: 8% говорили о гражданских правах, 2% – о возможности граждан влиять на государство, 1% – употребляли в разных контекстах понятие "демократия", 1% упоминали гражданские свободы, 2% рассуждали о солидарности и единении граждан, 2% – о гуманизме, нравственности и справедливости, 1% – о культуре и цивилизованности. Кроме того, 5% опрошенных выражали бытовое понимание: гражданское общество объединяет людей-граждан своей страны.
Это – что касается россиян в целом. Однако среди жителей нашей страны есть и те, кто непосредственно работает в некоммерческих организациях и идентифицирует себя как "третий сектор" или просто как "гражданское общество". По разным оценкам таких людей около 1% взрослого населения – больше миллиона человек! Это особые люди. Для них гражданское общество – своего рода талисман демократии, образ желательного состояния; это социальная конструкция, выстраиваемая энтузиастами, чтобы жить в ней самим и поселить туда других; это ниша, в которой обретаются приверженцы демократических ценностей, и опознавательный знак носителей этих ценностей. Именно такие люди попали в поле зрения наших исследований, представленных в этом выпуске серии "Хроника социологических наблюдений".
Из многих исторически глубоких и богатых по смыслу интерпретаций понятия "гражданское общество" в самом российском "гражданском обществе" бытует, в основном, одно – противопоставление государства (в котором люди суть подданные) и общества (в котором люди суть граждане).
Жесткость этой схемы в наших условиях обусловлена инерцией борьбы с недавним советским прошлым. Тогда государство стремилось быть везде и при посредстве многочисленных институтов управления, индоктринации и контроля не только не оставляло без внимания даже укромных уголков социальной жизни, но и саму социальную жизнь подстраивало под эту свою главную "заботу": устройство общественной жизни нещадно подвергалось упрощению, выхолащиванию, стандартизации. Но сверхзадача сдерживать вечно "плотиной" государства природу "естественной свободы" в своих гражданах-подданных оказалась утопией и привела не только к развалу Советского Союза, но и к поражению на поле мировой конкуренции.
"Плотина" прорвалась, и социальная граница государства резко сжалась, очерчивая относительно небольшой остров, вне которого и вплоть до границ страны разлилось "море", где бывшие подданные либо упивались свободами от прошлых запретов, либо находились в остолбенении от хаоса и невзгод, происшедших вследствие революционных перемен. В этом социальном "море", имя которому – общество (не в идеальном, а в самом реальном виде – "то, которое существует"), были и есть и иные "острова", заселенные людьми-приверженцами определенных ценностных систем, в том числе поборниками "гражданских ценностей", включая свободу, либерализм, общечеловеческие права, приоритет личности и т.д. Эти "граждане-индивиды" в силу своей природы проявляют наклонности с самоорганизации и социальной активности. Они озабочены своими "проектами", имеющими общественную значимость, и для их реализации эти люди создают объединения, действующие помимо – а иногда и при противодействии – государства, и пытаются вовлечь в свою орбиту тех, в ком есть зачатки гражданского самосознания. Они называют себя "гражданское общество" и принципиально отграничивают себя от государства, опасаясь его, ибо так велит их исторический и жизненный опыт.
Социальная граница бывшего гегемона – государства – резко сжалась и превратилась в площадку ожесточенной политической и физической борьбы за власть и обладание ресурсами. А формальные и неформальные объединения граждан, сыгравшие фактически определяющую роль в разрушении советской "плотины", получили одновременно возможность действовать и расширили границы своего "ареала".
Однако история антагонизма государства и граждан в новых – постреволюционных – условиях не закончилась, а продолжилась уже в новом качестве. Инструменты советского тоталитарного подавления всего того, что вне государства, трансформировались в механизмы пренебрежения гражданским обществом и отстранения его с публичной сцены. Вместо противостояния ослабевшее и раздираемое противоречиями государство, уже не способное быть "институтом насилия", стало "институтом игнорирования".
Десять лет в российском информационном пространстве преобладали темы, отражающие политическую борьбу, экономические конфликты и социальные потрясения. Общественную повестку дня формировали почти исключительно политические институты. Президент, правительство, думские фракции, губернаторы, политические партии группировки, видные политические персонажи и т.д. – вот основные участники публичной сцены вместе с целым рядом "обслуживающих структур", начиная с политических экспертов-толкователей и кончая самим институтом производства новостей в прессе и на телевидении.
Иные аспекты социальной реальности сводились, в основном, к почти мазохистским описаниям происшествий, катастроф, несчастных случаев, бандитских разборок и заказных убийств, обездоленности, деградации, нищеты и безысходности.
Фактически за годы "культурной революции" (эпоха Горбачева) и "политической революции" (эпоха Ельцина) социокультурный механизм настроился, обслуживая текущий политический момент, на производство описаний мира совершенно определенного характера и в результате оказался не готов к функционированию в условиях нормализации социальной жизни, ослабления массового "революционного невроза". Он и сегодня продолжает действовать в сложившейся в 90-е годы рамке, по инерции порождать ставшие стереотипными мироописания и, тем самым, поддерживать искаженные "картины мира" в массовом сознании.
За кулисами остаются иные – практически неизвестные, не описанные и не представленные процессы: рост потребления, бурный спрос на образование, возникновение новых успешных экономических структур, появление нового поколения, озабоченного своей "биографией-проектом" и не зашоренного идеологией, и, наконец, реальная активность множества гражданских структур и организаций, уже сегодня охватывающих своей деятельностью огромный пласт социальной жизни России.
Именно некоммерческие, негосударственные организации, действующие в сфере гражданского общества, реализуют сегодня общественную, но не политическую жизнь. Однако, присутствуя в реальной жизни, они отсутствуют в той конструкции представлений о реальной жизни, которая сформировалась сегодня в массовом сознании: они как бы есть, и их как бы нет. Коль скоро это так, присущий им позитивный потенциал не может раскрыться, не может развиваться, не может стать фактором влияния на социальную реальность.
Эта ненормальная ситуация, когда граница между государством и гражданским обществом была практически непроницаема, стала медленно меняться в последние два года. Основная причина этому – изменение основной рамки государственной политики с приходом В. Путина. Причем дело здесь не только и, может быть, не столько в личности. Само время, сама общественная атмосфера, опыт бурных 10-15-ти последних лет продиктовали необходимость поворота от разрушения к созиданию. Власть обязана была уловить этот настоятельный социальный запрос, и есть немало тех, кто полагает, что это произошло и наступило время позитивных социальных проектов.
Но, как оказалось, для реализации конструктивных сдвигов в постреволюционной России нет необходимой инфраструктуры, так как процессы разрушения затронули не только устои советского строя, но и ментальные представления людей о самом процессе строительства. Поэтому первые шаги к возобновлению навыков нормальной жизни и работы потребовали расширения границы государства в те сферы, где много лет под видом "свободы", "рынка", "демократии" царили анархия и хаос. Эти действия реанимировали в гражданском обществе "картинки" недавнего тоталитарного прошлого, вызвали подозрения и опасения возврата назад. Элитным группам, экспертам, специалистам потребовалось два года, чтобы начать распознавать за жесткими шагами, нормализующими социальные соответствия и статусы, прагматические установки, ориентацию на социально одобряемые результаты.
Вот некоторые из хорошо известных жестких шагов: локализация политических амбиций Думы и перевод ее на рельсы законотворчества, возвращение межрегиональных отношений в рамки федеративных, ролевое разделение власти и крупного бизнеса, давление на чиновный класс, превративший в бизнес "казенное служение", восстановление рамок приличия в средствах массовой информации. А вот жизненно важные сферы, в которых начаты давно назревшие реформистские проекты: пенсии, налоги, трудовые отношения, судопроизводство, земельные отношения, образование, международные отношения и многое другое.
Надо сказать, что в общественном мнении населения – в далеком от политики массовом слое – довольно быстро возникло доверие к новому Президенту и одобрение его действий. Причем уровни этого доверия и одобрения были и остаются столь велики, что стало возможным говорить о возникновении в России "путинского большинства", выдавшего ему фактически карт-бланш. Но это – массовый слой, и результаты опросов населения хорошо известны. Известно, впрочем, и то, что в "не-массовых" социальных группах, активно включенных в социально-политические процессы и оказывающих на них влияние, восприятие происходящего глубоко отличается от оценок рядовых россиян. Разумеется, интеллигентское ядро "гражданского общества" относится к той категории, где существовал и существует шаблон негативного восприятия действий власти и, как следствие, заряд недоверия к ней. Тем более что предпринимать специальных усилий, чтобы обнаружить многочисленные подтверждения разного рода подозрениям и опасениям не надо, так как речь идет о реальных процессах в среде реальных людей, а они – люди, – как известно, "таковы, каковы они есть, и больше не каковы".
Но, тем не менее, сегодня можно говорить о снижении уровня настороженности со стороны гражданского общества по отношению к государству – все-таки прошло какое-то время, и многие "черные" ожидания не оправдались. В то же время все понимают, что без консолидированных усилий государства и общества невозможно даже и помыслить о том, чтобы Россия по-настоящему уверенно вышла из кризисного состояния. Более того, всем ясно: чтобы достичь в России нормального по современным меркам уровня жизни, чтобы наша страна заняла подобающее положение в мире, необходим своего рода рывок, ибо в противном случае отставание станет непреодолимым.
Такой рывок возможен, если государство и гражданское общество составят эффективную систему, в которой каждый компонент работает в соответствии со своим целевым предназначением, но вдоль одного вектора, с одной направленностью – на успешное социально-экономическое развитие страны.
Для этого, прежде всего, необходимо взаимодействие между государством и гражданским обществом на уровне диалога, на уровне постоянного соотнесения видения одних и тех же проблем с разных сторон. Тогда решения государства могут быть более эффективными как при их формировании, так и при их реализации. Первое – это совместная экспертная проработка вариантов и деталей решений ("общественная экспертиза"), второе – совместная реализация решений, доведение их до результата ("синхронная работа").
Эта очевидная схема соединения воли и ресурсов государства с энергетикой и разумом гражданского общества сегодня переходит из разряда утопических мечтаний в плоскость реальности. Государство ощутило свое бессилие в одиночку реализовать "гору" необходимых проектов. В недавние времена в такой ситуации "нормальная" стратегия власти состояла в том, чтобы перейти в режим имитации – и тогда проекты разворачивались "риторически", а не реально. По-видимому, особенность настоящего момента как раз и состоит в том, что замена реальности ее виртуальным образом почему-то перестала удовлетворять государство. Почему – можно обсуждать, но фактом является стремление сделать что-то, а не сделать вид, не имитировать. Отсюда – из этой установки на результат – постепенно пришло понимание необходимости привлечь дополнительные ресурсы из того сектора внегосударственной социальной жизни, которым столько лет пренебрегали.
Хорошо известно, что по целому ряду направлений работа государства малоэффективна – часто оно просто бессильно что-либо сделать. Подобное утверждение для сферы бизнеса давно уже стало общим местом. Однако то же можно сказать, например, о социальной работе, основанной на межличностных контактах и включающей в себя как один из важнейших компонентов психологическую составляющую. Государство по определению, по своей функции имеет "казенный" характер. Поэтому в отправляющих его функции чиновниках были, есть и будут эмоциональная нечувствительность, формализм, бездушие. Но есть огромное число жизненных ситуаций, в которых подобные свойства противопоказаны: например, социальная помощь (дети, инвалиды, беженцы, ветераны, бездомные, сироты, безработные и т.д.), правовая защита людей, тревожные проблемы (экология, защита личности, коррупция и т.д.), изъяны и недостатки общественного устройства. Именно в этих направлениях работают структуры гражданского общества, именно этим они хотят и умеют заниматься.
Сегодня в полный рост встает еще одна проблема – проблема кадров. В 90-е годы она решалась естественным образом только в бизнесе – через "вертикальный взлет" способных людей и их позиционирование на свободных тогда "площадках" новых видов деятельности. После массового прихода новых людей на такие бизнес-площадки включились механизмы конкуренции, если не способствующие, то, по крайней мере, не исключающие "восхождение" тех, кто пришел позже, но проявил себя. В сфере государственного управления ситуация устроена совсем по-иному: почти постоянный корпус стареющих чиновников держится за свои кресла, спокойно переживая всякого рода реорганизации, благодаря корпоративной спайке и аппаратным технологиям. По сути дела "кадроносные" (по аналогии с кровеносными) каналы закупорены. И дело здесь не в том, чтобы заменить старых и рассадить новых, а в том, чтобы существовал постоянно действующий механизм подготовки и рекрутирования кадров, обеспечивающий и обновление, и преемственность, и усиление интеллектуального потенциала. В рамках гражданского общества существуют сотни организаций, занимающихся этой проблемой, но в этой сфере граница с государством была и есть особенно непроницаема.
Одним из важнейших условий динамичного развития страны является постоянный приток свежих идей, реализация новых инициатив. Уроки советской зарегулированности, приведшей к застою, сегодня особенно важны. Именно в условиях относительной стабильности (а именно так по сравнению с 90-ми следует квалифицировать текущий период) угроза перехода в статическое состояние возрастает. Беспокойное гражданское общество постоянно генерирует инновационные проекты, а дальше инициаторы обычно сталкиваются с непреодолимыми преградами – по большей части государственного происхождения. Недаром очень многие интересные и заметные "затеи" стали реальностью благодаря грантам зарубежных фондов. Государственные структуры действуют согласно "указаниям", исходя из "установки сверху" – такова их природа. Поэтому для изменения атмосферы чиновного отношения к гражданским инициативам необходим сильный импульс "сверху", пронизывающий всю систему, как знак необходимости внимания к активности "снизу".
Можно говорить еще о многих возможных направлениях "взаимовыгодного" взаимодействия государства и гражданского общества. Но все это возможно только в рамке сотрудничества, но не противостояния или игнорирования. Такую рамку гражданское общество создать не способно. Более того, оно и не должно делать первый шаг в этом направлении, так как с вероятностью "почти наверное" государство расценило бы его как "желание послужить" и не более. Государство должно созреть до своего понимания необходимости партнерских отношений с гражданским обществом и первым инициировать процесс сближения. Это – абсолютно необходимое условие. Но, с другой стороны, и реакция гражданского общества на такую инициативу не может не характеризовать уровень его зрелости, его готовности к самореализации не в "проектах проектов", а в реальных делах.
Так случилось, что описанная схема стала превращаться в реальность с конца весны 2001 года. Именно тогда был проявлен (впервые!) интерес государства, причем на самом солидном уровне – от лица Президента – к гражданскому обществу. Первый шаг произошел 12 июня, когда около тридцати руководителей некоммерческих организаций были приглашены в Кремль на "круглый стол" с Президентом – разговор шел на самые разные темы. В итоге появилась идея "Гражданского Форума" с самого начала обозначенной целью – создать долговременную площадку взаимодействия власти и третьего сектора.
Если изложенная выше реконструкция логики и процесса взаимоотношений государства с гражданским обществом верна, то есть вероятность, что может произойти серьезный (и, добавим, необходимый) сдвиг в отношениях государства и общества России.
Поначалу со стороны структур гражданского общества выдвигались ставшие уже шаблонными гипотезы о том, что государство решило "подмять под себя", "построить", "порулить", "выстроить вертикаль гражданского общества", "создать миф для Запада" и т.д. – вплоть до классического "власть отвратительна, как руки брадобрея". Но вскоре выяснилось, что власть по отношению к Форуму ведет себя достаточно разумно. Ничего не требует. Не предполагает никаких голосований. Не намерена создавать каких-то органов и структур, заявляя: создавайте, мол, сами в том виде и по тем процедурам, какие вы – гражданское общество – сочтете нужными. Никого не навязывает в качестве участников. Не диктует повестку дня, да и вообще – структуру и содержание действа. Но только помогает организационно и обещает "явку" на "круглые столы" ответственных лиц из министерств и ведомств.
"Что ж, – сказали многие скептики, – попробуем и посмотрим". И это разумно, так как если не пробовать, то не на что будет и смотреть.
Фонд "Общественное мнение" (тоже, кстати, некоммерческая организация) давно и с интересом наблюдает за гражданским обществом в России с использованием своего профессионального инструментария – опросов и интервьюирования. Опросы показывают, что гражданское общество у нас только "начинается", а вот интервью с активистами гражданского общества дают обширную пищу для размышлений. Это, по сути, жизненные истории людей, связавших свои биографии с Идеей. Они не только интересны и поучительны, но и крайне важны для рефлексии происходящего, для саморефлексии, так как в них, как в капле воды, отражены трудности и надежды, радости и разочарования очень небольшой, но "пассионарной" для страны социальной группы.
Впервые в истории в огромном зале на Форум соберутся представители нескольких тысяч некоммерческих организаций из всех регионов страны. Может, и вправду что-то меняется?
6 ноября 2001
Опрос населения в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик России. Интервью по месту жительства 24-25 ноября 2001 г. 1500 респондентов.
|
Первая страница базы данных