|
В российском обществе сложилось устойчивое и почти не оспариваемое мнение, согласно которому молодежь сегодня нуждается во всесторонней и неотложной помощи со стороны государства и рискует оказаться "потерянным поколением", если такая помощь не будет ей оказана. Алармистские настроения питаются уверенностью в том, что эрозия традиционных механизмов социализации, вызванная социальными, экономическими и социокультурными инновациями и потрясениями последнего десятилетия, породила совокупность специфически "молодежных" проблем, которые могут быть решены только посредством активного и целенаправленного государственного вмешательства.
Разделяет ли сама молодежь эту точку зрения, органически вписывающуюся в государственно-патерналистскую парадигму российской политической культуры?
Результаты опроса, на первый взгляд, позволяют дать однозначно положительный ответ на этот вопрос. В самом деле, 85% респондентов полагают, что молодежь нуждается в помощи "для решения своих проблем", и только 11% – занимают противоположную позицию: "она способна справиться с ними сама". Причем уверенность в силах молодого поколения чаще всего демонстрируют юноши и девушки 14 – 18 лет (18% и 12% соответственно). С годами она идет на убыль – те, кому 25 – 30 лет, разделяют ее вдвое реже (среди юношей – 9%, среди девушек – 6%). Когда же перед респондентами ставится уточняющий вопрос о том, "чья помощь в решении сегодняшних проблем была бы полезна для молодежи", две трети из числа отвечающих на него (58% от выборки в целом) называют либо государство (причем чаще всего – ограничиваются именно этим понятием), либо те или иные структуры власти.
Участники групповых дискуссий практически единодушно соглашаются с тем, что государство должно заниматься проблемами молодежи, реализовывать специальные программы, ориентированные на молодое поколение.
- "Модератор: Как вы думаете, нужны или не нужны таким, как вы, государственные программы по работе с молодежью?
Все: Нужны.
Дмитрий: Чтобы понять проблемы наши лучше.
Екатерина: Чтобы нам оказать помощь.
Модератор: Нужны?
Ольга: Нужны.
Модератор: Андрей, Вы как считаете?
Андрей: Я тоже думаю, нужны.
Модератор: Костя, а Вы?
Константин: Конечно, нужны" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
На других фокус-группах вопрос, поставленный таким образом, вызывает, как правило, столь же однозначную реакцию – да, помощь со стороны государства нужна; безусловно, нужны и специальные программы по работе с молодежью.
Однако не будем спешить с выводами. Как выясняется, достаточно чуть-чуть изменить постановку вопроса, и реакция участников групповых дискуссий меняется самым кардинальным образом.
- "
Модератор: Может ли государство чем-то помочь Вам?
Наташа: Не знаю. Ничем.
Модератор: А Вам, Максим?
Максим: А мне – только удача.
Модератор: А Вам, Олег?
Олег: Ну, государство не поможет.
Модератор: А Вам, Игорь?
Игорь: Ну, чем может помочь государство?
Модератор: А Вам, Кать?
Катя: Если честно, смотря для чего. Во-первых, именно мне государство не поможет. Надо сначала рассчитывать на себя, и когда уже что-то начинает не получаться, то надо не ждать, когда уже совсем рухнет, а сначала идти за помощью к самым близким.
Модератор: А Вы что думаете, Оксана? Может ли государство помочь Вам в достижении Вашей цели?
Оксана: Нет" (ДФГ, Москва. 14 – 17 лет).
Итак, когда модератор спросил участников дискуссии не об их отношении к государственным программам по работе с молодежью, а о том, может ли государство чем-либо помочь им лично – каждому из них, ровесники процитированных выше самарских юношей и девушек достаточно определенно продемонстрировали, что ни в коей мере на это не рассчитывают.
На другом витке этой же московской фокус-группы различие между двумя упомянутыми ракурсами восприятия вопроса о государственных программах проявилось чрезвычайно наглядно. Речь зашла о досуговом центре, действующем в одном из московских муниципальных округов, и последовал такой диалог:
- "
Модератор: Как вы думаете, нужны такие программы?
Катя: Да.
Модератор: Кому и зачем? Антон, Вам нужны такие программы? Зачем?
Антон: Чтобы время можно было проводить, и чтобы дети мои потом могли тоже...
Модератор: Ну, какая конкретно программа могла быть для вас? Есть какие-нибудь идеи?
Ира: Внедрять надо в общество не единицы этих программ – допустим, в восточном <округе> один центр построить. Надо как-то более массово это делать, потому что толку от этих единиц...
Модератор: Что вы думаете о том, что сказала Ира?
Антон: Правильно.
Модератор: А Вы что думаете, Максим?
Максим: Мне уже...
Модератор: Вам уже программы не нужны. А Вам?
Ира: То же самое.
Модератор: А Вам, Оксана? Не нужны. А Вам? А если придут, скажут: вот программа, пойдем?
Оксана: Какой смысл, если личность сформировавшаяся?" (ДФГ, Москва. 14 – 17 лет).
Участники считают создание досуговых центров – полезным делом, но как только один из них переводит разговор в иную плоскость, пытаясь сказать о своей личной незаинтересованности в подобных учреждениях, так обнаруживается, что и другая участница, только что ратовавшая за их массовое распространение, не намерена сама пользоваться их услугами. А последняя из процитированных респонденток, 15-летняя школьница, не только присоединяется к ним, но и объясняет свою позицию тем, что ей уже поздно откликаться на "приглашения" к участию в соответствующих программах ввиду того, что она является сформировавшейся личностью.
Иначе говоря, за позитивным отношением к программам по организации досуга молодежи здесь стоит не личная заинтересованность респондентов в их развитии, а представление о полезности таких программ для других, менее зрелых представителей своего поколения.
Аналогичный подход демонстрируют и участники фокус-группы, принадлежащие к старшей возрастной страте:
- "
Модератор: А вообще, как вы считаете, нужны эти программы?
Василий Станиславович: Смотря для кого. Может, кому-то они и нужны. Например, мне в данный момент не нужна программа.
Наталья: Наверное, более молодому поколению это нужнее будет, чем нашему поколению. Вот им нужна программа, потому что посмотришь на молодежь: матом кроют, курят, да и вообще..." (ДФГ, Новосибирск. 25 – 30 лет).
Представляется, что подобная позиция вообще распространена весьма широко – и отнюдь не только применительно к деятельности по организации молодежного досуга. Признавая полезность и даже необходимость государственной помощи для молодежи, респонденты зачастую не числят себя в потенциальных реципиентах этой помощи и ни в коей мере не претендуют на нее – в их индивидуальных "жизненных сценариях" такая помощь не предусматривается.
В пользу этого предположения косвенно свидетельствует тот факт, что респонденты, приверженные принципу опоры на собственные силы, заявляют о необходимости помогать молодежи в решении ее проблем почти так же часто, как и те, кто полагает, что благополучие человека определяется в первую очередь не его собственными усилиями, а макросоциальными факторами.
Вопрос: "Как Вы считаете, нуждается ли молодежь в помощи для решения своих проблем, или же она способна справиться с ними сама?"
| |
Все |
Благополучие человека в первую очередь зависит... |
|
от его собственных усилий |
от того, насколько справедливо устроено общество |
|
Нуждается в помощи |
85 |
85 |
87 |
|
Способна справиться сама |
11 |
11 |
9 |
|
Затрудняюсь ответить |
4 |
4 |
3 |
|
Когда же речь заходит о том, чья именно поддержка была бы полезна для молодежи, эти группы демонстрируют полное единодушие: по 33% в каждой из них упоминает "государство", по 13% – говорят о правительстве, по 6% – о властях в целом, по 3% – о президенте (только о местных властях в этом контексте чуть чаще вспоминают представители второй группы).
Представляется очевидным, что те, кто считает каждого человека "кузнецом своего счастья", в собственной жизни склонны в меньшей степени ориентироваться на поддержку государства, рассчитывать на нее, чем полагающие, что "благополучие человека в первую очередь зависит от того, насколько справедливо устроено общество". И если в данном случае подобная корреляция начисто отсутствует, то объясняется это, скорее всего, именно тем, что, говоря о проблемах молодежи, респонденты не столько демонстрируют собственные потребности и ожидания, сколько, абстрагируясь от последних, выносят "экспертные" заключения, основанные на представлениях о должном, и в частности – об обязанностях государства.
Об этом же свидетельствует и тот факт, что участники фокус-групп, уверенно заявляющие о необходимости государственной помощи молодежи, зачастую решительно не способны вразумительно ответить на вопрос о том, в чем эта помощь должна состоять. В результате возникают такие, например, содержательные диалоги:
- "
Модератор: Что вы от него хотите?...
Дмитрий: Чтобы выполняли обещания свои.
Модератор: А еще что от государства вы хотели бы?
Кирилл: Помощи.
Модератор: Помощи какой?
Екатерина: Материальной.
Ольга: Только не моральной.
Дмитрий: Какой-нибудь.
Ольга: Моральную помощь мы получаем перед выборами. А вот материальную...
Екатерина: Да, материальную.
Модератор: Каким образом она должна осуществляться?
Ольга: В результате материальных реформ, в результате которых будут защищаться интересы" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
- "
Модератор: В первую очередь они что должны сделать для таких, как Вы?
Дмитрий: Они – позаботиться должны.
Модератор: В чем, в чем? Как позаботиться?
Дмитрий: Как позаботиться? Ну, вот те проблемы, которые они обещают решить...
Модератор: Какие проблемы они обещают Вам решить?
Дмитрий: Да у нас очень много проблем" (ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "
Модератор: Как вы считаете, нужны ли вам – таким, как вы – государственные программы по работе с молодежью?
Надежда: Нужны! Какие – я не могу сказать.
Алексей: Безусловно, нужно! Если государство хочет видеть в молодежи смену свою, оно должно внедрять эти программы, обучать и ставить тех людей, которые это заслуживают, а не которые за это могут заплатить. Тогда будет все нормально" (ДФГ, Воронеж. 25 – 30 лет).
Кроме того, нередко респонденты, говоря о необходимости помощи государства молодежи, в действительности отнюдь не имеют в виду содействие в решении тех или иных специфически молодежных проблем. Долг государства перед молодежью состоит, по их мнению, в том, чтобы обеспечивать стабильность, поддерживать правопорядок, вести грамотную и социально ответственную экономическую политику.
- "Ну, если говорить о краткосрочных планах, то мне экономика или политика нашего государства ничем не поможет нисколько. А если говорить о долгосрочных планах, то это будет зависеть от того, как будет развиваться экономика нашего государства и политика внутри страны"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "
Антон: Стабильность чтоб была.
Модератор: Стабильность общая? Какая? Вы имеете в виду экономику или политическую?
Антон: Я имею в виду все. И экономику, и политическую" (ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "Чтобы были суровые законы, и все перед ними были равны"
(ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "
Екатерина: С коррупцией пусть борется.
Роман: Должны быть созданы условия, чтобы человек жил, работал, трудился и чтоб об остальном не думал, а думали они. Условия должны быть" (ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "Модератор: А что в первую очередь должно делать государство сегодня для таких людей, как вы?
Оксана: Создавать условия для продолжения жизни людей. На те же кредиты уменьшать проценты.
Наташа: Я считаю, что в первую очередь каждый должен получать то, что он зарабатывает.
Василий Станиславович: В больницах бесплатное лечение сделать.
Оксана: Да. А так получается, что мы живем и платим за все..." (ДФГ, Новосибирск. 25 – 30 лет).
Сказанное, впрочем, не означает, что у молодежи нет своих, специфических и вполне конкретных требований к государству. Такие требования есть, но прежде чем перейти к их рассмотрению, подведем предварительный итог: довольно широко распространенное в обществе и, казалось бы, подтверждающееся результатами исследования представление о том, что молодые люди сегодня, в подавляющем большинстве своем, с нетерпением ждут от государства "адресной" поддержки и рассчитывают на нее, "закладывают" ее в свои жизненные сценарии, преувеличено и во многом иллюзорно.
Отвечая на вопрос о том, какую из проблем современной молодежи они считают самой важной, респонденты очень часто говорили о безработице и вопросах, связанных с трудоустройством (29%). Эта проблематика заняла в иерархии молодежных проблем второе место, "пропустив вперед" только тему алкоголизма и наркомании (34%) и намного "опередив" все прочие. Следует обратить внимание на то, что вопросы занятости особенно волнуют девушек, причем в наибольшей степени – в возрастной когорте 19-24-летних: здесь ее упомянули 41% опрошенных.
На фокус-группах этой теме уделялось немалое внимание, и респонденты говорили о том, что государство должно принимать меры, облегчающие трудоустройство молодежи.
- "Олег: Да, возможность выбора работы. Государство должно вложить деньги и добиться увеличения количества рабочих мест.
Ольга: Почаще устраивать ярмарки вакансий. Они сейчас есть, но там не очень веселые специальности, не очень веселые города" (ДФГ, Санкт-Петербург. 19 – 24 года).
- "Мне кажется, на втором плане после квартир стоит организация рабочих мест – то есть людям нужно расти и развиваться"
(ДФГ, Воронеж. 25 – 30 лет).
- "
Ольга: Наверно, раньше было неплохо. Когда человек заканчивал <институт>, он знал, что куда-то распределится. Сейчас у нас свобода.
Екатерина: Заканчиваешь университет – и не знаешь, куда идти.
Дмитрий: Везде стаж нужен.
Ольга: Замкнутый круг" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
Реагируя на этот обмен репликами, модератор самарской фокус-группы "ловит" участников дискуссии на противоречии: ранее они дружно говорили о значении независимости, свободы, которая плохо совместима с государственным распределением. Возражение принимается – но не безоговорочно:
- "
Ольга: Не говорится, что нужно копировать старое. Это – не дай бог. Но какая-то здравая мысль, зерно – было бы неплохо. Тогда была крайность, если всех заставляли ехать. Сейчас – тоже крайность. Потому что никуда невозможно устроиться" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
На этой же фокус-группе затрагивается и иной аспект проблемы трудоустройства: от государства требуется помощь в организации временной занятости для школьников.
- "Биржа труда для молодежи. Для школьников – на лето. Они существуют, но малочисленные. В основном детям приходится самим стараться. Хочется, чтобы государство тоже позаботилось"
(ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
Причем об актуальности этой проблемы юные участники дискуссии знают по собственному опыту:
- "Дмитрий: Целый день работаешь – платят тебе 30 копеек в день.
Юлия: Да, на бирже труда так платят.
Ольга: Расклейка 150 объявлений – 10 рублей" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
Звучит на фокус-группах и мысль о том, что государству следовало бы оказывать содействие молодым людям, пытающимся организовать собственное дело, реализовать ту или иную инициативу. На новосибирской фокус-группе в этой связи обсуждалась проблема кредитования малого бизнеса. В Петербурге тема получила несколько иной поворот:
- "
Роман: У тебя есть определенная идея, тебе ее не реализовать своими силами, ты можешь обратиться к взрослым, к кому-то еще... Но факт в том, что если это попробовало сделать государство, это было бы полезнее и мне, и ему.
Игорь: Меценатство.
Роман: Хотя бы. Что-то типа фонда, в котором будет организована поддержка определенных людей. Тебе кажется, что идея – хорошая, ты приносишь ее. Где ты сможешь составить элементарный бизнес-план, написать что-то типа аннотации к своей мысли... В общем, как ты ее хочешь реализовать. Нужна какая-то элементарная поддержка, видимо, финансовая... В то же время не только финансовая – какая-то более серьезная... Где сидят серьезные люди и могут оценить твою идею: она хороша, она нужна" (ДФГ, Санкт-Петербург. 19 – 24 года).
Одной из наиболее болезненных проблем для молодежи является затрудненность доступа к высшему образованию (отвечая на открытый вопрос, эту тему затронули 13% респондентов), и здесь также возникает требование к государству:
- "
Ольга: Образование бесплатное должно быть. Все образование – платное.
Екатерина: Большинство образования – платное" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
- "Но я, например, считаю, что надо вернуть, сделать как раньше – чтобы образование было все бесплатное. А сейчас либо при поступлении платишь бешеные деньги, чтобы поступить, либо пока учишься"
(ДФГ, Санкт-Петербург. 19 – 24 года).
Участники московской фокус-группы затрагивают и иной аспект проблемы образования – они требуют от государства "нормальных учителей для школы":
- "Зарплата должна быть большая, и отбирать должны строго. Потому что у нас в школе учителей мало, берут всех подряд, у нас охранник преподает экономику"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "Повысить зарплату всем, от кого мы зависим: учителя, врачи"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
Как уже отмечалось, "лидерство" в перечне молодежных проблем респонденты отдают алкоголизму и наркомании. Обеспокоенность этой проблемой постоянно демонстрируется и участниками фокус-групп. Однако они не требуют от государства борьбы с данными пороками – в такой модальности эта тема вообще не поднимается. Требуют другого – принятия мер по организации досуга молодежи, что, по их мнению, должно отвлечь молодых людей от пьянства и употребления наркотиков. Похоже, именно довод о необходимости что-нибудь противопоставить этим пагубным занятиям является решающим аргументом в пользу активного участия государства в деле организации досуга.
- "
Модератор: Что оно <государство> должно сегодня в первую очередь делать для таких, как вы?
Дмитрий: Занимать, может быть, чтобы не занимались наркоманией.
Екатерина: Создавать такие условия, чтобы люди не хотели ни пить, ни курить, ни наркотики принимать.
Юлия: Чтобы молодые люди чем-то были заняты.
Ольга: Организация досуга, а не пьяные, обкуренные.
Екатерина: Обколотые" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
- "Если человек будет чем-то занят, то ему некогда будет в подворотне курить и пить. Будет здоровое общество"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "Государство должно заботиться о новом поколении, строить спортивные школы. Устраивать дворы. Этого хватит – чтобы не было наркомании, надо чем-то занять. Почему сейчас помойка вот эта – детская площадка?"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "К той проблеме вернемся, что наша молодежь занимается наркотиками, и все такое. А когда будет все едино, когда молодежь будет собираться, и все будут против наркотиков и против пьянства... У нас не будет этого, когда молодежь будет чем-то занята"
(ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "Вот если они проводят дискотеку – спиртное запрещено, наркотики, соответственно, тоже. Они собирают таких молодых людей, веселятся, проводят время, то есть они не где-то в подворотне распивают очередную бутылку, а они под присмотром, можно так сказать. Они веселятся, развлекаются. Я считаю, что это надо"
(ДФГ, Воронеж. 25 – 30 лет).
Кстати, возможно, распространенность представления о том, что организованный при государственном содействии досуг – это в первую очередь средство профилактики девиантного поведения, во многом объясняет ту двойственность, которая отчетливо проявляется в репликах участников групповых дискуссий по этому вопросу: развитие инфраструктуры досуга безоговорочно признается важной и значимой для молодежи задачей, но личная заинтересованность в ее решении демонстрируется редко, а молодые люди, для которых эта структура предназначена, гораздо чаще обозначаются как "они", чем как "мы".
В числе других проблем молодежи, к решению которых должно приложить руку государство, участники фокус-групп изредка называют квартирный вопрос (желательно государственное кредитование), помощь семьям с маленькими детьми и т. д. Особо следует обратить внимание на сюжет, связанный с военной службой, – сюжет, возникший лишь в ходе одной дискуссии, но явно не в силу малой заинтересованности молодежи в данной проблеме, а потому, что на других фокус-группах никому не пришло в голову интерпретировать ее как проблему взаимоотношений молодежи и государства.
- "
Евгений: Мне нужна свобода от армии. Альтернативная служба, которая еще больше проблем создает..., – то есть нету альтернативы настоящей. У меня по роду моего общения – компьютерные игры – проводятся различные турниры за рубежом, я не имею сейчас возможности туда поехать по той причине, что у меня проблемы с армией.
Игорь: Такая же проблема.
Роман: Из-за армии ты вынужден заниматься абсолютно неинтересной, ненужной работой. Заниматься не тем, чем ты хочешь заниматься". (ДФГ, Санкт-Петербург. 19 – 24 года).
Однако по вопросу о том, что надлежит предпринять государству для решения данной "молодежной" проблемы, возникает достаточно ожесточенный спор, в ходе которого сторонница сугубо пропагандистских мер по "реабилитации" армии в глазах потенциальных призывников оказывается в полной изоляции:
- "
Ольга: В данном случае нужна программа, чтобы у сегодняшних молодых людей выбить сознание, что армия – это что-то страшное. У меня брат служил в армии – страшно было только первые два месяца, когда он просто привыкал. А потом все было нормально...
Наташа: Это значит, что твоему брату повезло...
Олег: Просто убивают и калечат. Это – факт.
Ольга: Эти факты единичны.
Евгений: Это такие факты единичны.
Олег: Моего соседа мать через месяц забирала из армии – из больницы.
Ольга: Вот! Программа по выбиванию этого сознания!
Роман: А может, лучше программа государства по реформированию армии?! Чем какое-то дурацкое вбивание опять..." (ДФГ, Санкт-Петербург. 19 – 24 года).
Однако для того чтобы понять, чего молодежь ожидает от государства, необходимо составить адекватное представление не только о содержании пожеланий или требований, предъявляемых ему молодыми людьми, но и о модальности этих пожеланий и требований, определяющейся прежде всего – уровнем доверия и симпатии к "контрагенту". Отвечая на вопрос анкеты, 39% респондентов заявили, что они доверяют государству, и 50% – что не доверяют ему, причем если среди самых юных (14 – 18 лет) доли доверяющих и не доверяющих оказались равными, то среди тех, кто постарше, последние ощутимо преобладали.
В ходе же фокус-групп сколько-нибудь позитивного отношения к государству не выразил никто. Оценки и суждения респондентов располагались в ином диапазоне – от безразличия до резкой неприязни.
Одни отвечали на вопрос модератора об отношении к государству нейтрально-отчужденно:
- "
Евгения: Я к нему вообще никак не отношусь. Оно далеко от меня.
Надежда: Я их даже и не слушаю.
Роман: Они, как картинка на экране, и все. А толку никакого" (ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
Андрей: Вообще никак.
Ольга: Как к должному. Оно есть.
Екатерина: Оно есть, но оно ничего не делает.
Модератор: Костя, Вы как?
Константин: Я к государству не отношусь. Оно ни идеологии, ничего не меняет.
Кирилл: Что оно есть, что его нет" (ДФГ, Самара. 14 – 18 лет).
Другие заявляли о своем недоверии к нему:
- "
Вячеслав: Не вызывает доверия.
Дмитрий: И уважения не вызывает. Мне нравится Жириновский.
Модератор: Еще какое отношение?
Екатерина: Да недоверие у всех. Все сказали: "недоверие".
Модератор: Нет, не все – два человека. Активнее... У кого какое отношение?
Надежда: Плохое" (ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "Больше от них ничего уже не дождешься. Что они уже сделали – по-моему, хуже уже не будет"
(ДФГ, Новосибирск. 25 – 30 лет).
Третьи с разной степенью эмоциональности ругали власти и государство, не слишком отчетливо отделяя одно от другого – как, впрочем, и процитированные выше:
- "Наши правители говорят одно, а делают другое"
(ДФГ, Воронеж. 19 – 24 года).
- "Я считаю, у нас те, кто не умеет ничего делать, начинают руководить, так что государство ничем помочь не может"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "Каждый думает только о себе, лень жуткая... Кому кто нужен?! Каждый заботится о себе. Кто пробрался в Думу, кто пробрался в Кабинет министров... Все думают о своих семьях и о своих животах, никто не хочет подумать о тех, кто ниже, откуда они сами пришли"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "Да, я люблю Родину, но я ненавижу наше государство, это вообще – не пойми что"
(ДФГ, Москва. 14 – 18 лет).
- "
Модератор: Ну, а вы что-то могли бы дать или, может быть, что-то хотели бы дать государству?
Оксана: Нет.
Василий Станиславович: А что с нас брать? Мы – нищие.
Василий: Если дать, то только по морде. Если бы у государства была какая-то конкретная физиономия, я бы приложился" (ДФГ, Новосибирск. 25 – 30 лет).
Независимо от того, каковы истоки такого отношения молодежи к государству, а также от степени его укорененности в сознании молодых людей, сами по себе отчуждение и недоверие, столь отчетливо демонстрируемые участниками фокус-групп, придают охарактеризованным выше требованиям к государству определенную смысловую окраску. Можно, пожалуй, сказать, что они присутствуют в сознании молодежи не столько в "повелительном", сколько в "сослагательном" наклонении. Респонденты не столько ожидают от государства тех или иных действий, сколько делятся своими соображениями по поводу того, что оно могло бы сделать для них, если бы было совершенно иным. В реальности же они, по преимуществу, не рассчитывают на содействие государства и в большей мере ориентируются на собственные силы и помощь близких – свидетельства тому в обилии содержатся в материалах групповых дискуссий.
В заключение обратимся к распределению ответов молодых респондентов на вопрос о том, какие из четырех направлений государственной молодежной политики – безусловно, не взаимоисключающих, а, напротив, взаимодополняемых – представляются им приоритетными, и сопоставим их суждения с мнениями представителей старших поколений, полученными в ходе недавнего опроса.
Вопрос: "Из четырех перечисленных направлений в работе государства с молодежью выберите, пожалуйста, два, которые представляются Вам наиболее важными" (Карточка, ровно два ответа.)
| |
Возраст |
|
14-18 лет |
19-24 года |
25-30 лет |
36-50 лет |
старше 50 лет |
|
Оказывать молодежи социальную поддержку, защищать ее интересы |
68 |
67 |
66 |
62 |
55 |
|
Создавать условия для самовыражения, самореализации молодежи |
50 |
58 |
49 |
40 |
32 |
|
Обеспечить молодежи доступ к принятию решений в экономике, общественной жизни, политике |
24 |
22 |
23 |
27 |
25 |
|
Вести воспитательную работу с подрастающим поколением |
48 |
44 |
58 |
54 |
65 |
|
Затрудняюсь ответить |
2 |
2 |
0 |
3 |
7 |
|
Нетрудно заметить, что молодежь несколько реже желает быть объектом воспитательной деятельности государства, чем того хотели бы старшие (правда, те, кому за 25, в этом отношении принимают сторону "отцов"), и чаще – претендует на заботу государства о создании условий для ее самовыражения и самореализации. Ничего удивительного в этом, конечно, нет – как неудивительно и то, что последнее направление особенно часто называют в числе приоритетных студенты (64%). Вполне предсказуемо и то, что молодые люди несколько чаще подчеркивают необходимость защиты их интересов.
А вот тот факт, что они даже немногим реже, чем старшие, говорят о необходимости расширения доступа молодежи к принятию решений, представляется весьма показательным и небанальным. Он явно дает основания полагать, что сегодняшняя ситуация отчужденности от государства не является для молодежи чересчур травмирующей, что молодое поколение – при всех своих претензиях – более или менее адаптировалась к существующему положению вещей и не горит желанием его менять.
С одной стороны, это означает, что молодежь едва ли в ближайшем будущем создаст государству какие-либо политические проблемы. С другой – что государство, если оно желает вступить в некий стратегический диалог с молодым поколением, должно будет не только проявить инициативу, но и быть готовым к тому, что для того, чтобы быть услышанным, ему придется приложить немалые усилия по преодолению барьера отчуждения.
Общероссийский опрос молодежи, репрезентирующий население страны в возрасте от 14 до 30 лет, проводился 18-23 июля 2002 года в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон России.
Интервью по месту жительства. Размер выборки - 1500 респондентов.
Статистическая погрешность не превышает 3,6%.
Технология. Опрос молодежи России проводился по анкете, состоящей из закрытых и открытых вопросов.
При ответе на закрытый вопрос респондент должен выбрать наиболее подходящий для него вариант ответа - один или несколько - из числа предложенных. В ряде случаев интервьюер показывает респонденту карточку с перечнем вариантов ответа.
Наиболее часто встречаются закрытые вопросы, предполагающие выбор респондентом одного варианта ответа. Данная ситуация особо не оговаривается.
В случае если респонденту предлагается выбрать более одного варианта ответа на закрытый вопрос, это отмечается при формулировке вопроса (например, "любое число ответов", "не более трех ответов").
Если используется работа с карточкой, это также отмечается особо, причем количество вариантов ответов оговаривается всегда ("один ответ, карточка", "любое число ответов, карточка" и проч.).
Данные на графиках представлены в % от числа опрошенных.
При ответе на открытый вопрос респонденту предлагается сформулировать ответ самому. Интервьюер просто читает формулировку вопроса и не приводит никаких вариантов ответа.
Если условия открытого вопроса предполагают, что респондент должен сформулировать только один вариант ответа, особо оговаривается лишь тип вопроса - открытый ("респондент сам называет фамилии" и проч.).
Если же опрашиваемый должен дать более одного варианта ответа, при формулировке вопроса указываются оба условия (например, "любое число ответов, респондент сам называет фамилии").
Процедура обработки открытых вопросов. Все ответы респондентов разбиваются на тематические группы и подгруппы. Единицей анализа является суждение (в ответе одного респондента может быть несколько суждений). Таким образом, ответы части респондентов по своему содержанию оказываются включены в несколько тематических групп.
Представление данных (закрытые и открытые вопросы). Данные на графиках представлены в % от числа опрошенных.
В анализе открытых вопросов приведены наиболее показательные высказывания.
Еженедельные общероссийские опросы населения по репрезентативной выборке в 100 населенных пунктах 44 областей, краев и республик всех экономико-географических зон России.
Опросы проведены 13-14 июля, 3-4 августа, 9-10 марта 2002 г., 3-4 февраля, 14-15 июля 2001 г.
Интервью по месту жительства. Размер выборки - 1500 респондентов.
Статистическая погрешность не превышает 3,6%.
Личные интервью с экспертами, по роду своих профессиональных занятий работающими с молодежью (учителя школ, руководители творческих клубов и студий, спортивных секций, неформальных объединений, руководители студенческих советов, молодежных организаций и т.д.).
Представлены результаты 30 интервью, проведенных 18-26 июля 2002 г. в 18 городах РФ.
Технология. Опрос проводился методом фокусированного интервью по единому сценарию с аудиозаписью и последующим транскрибированием текстов.
Шесть ДФГ проводились 18 - 26 июля 2002 г. в пяти российских городах: в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже, Новосибирске и Самаре.
Технология. В каждом городе в дискуссионной фокус-группе (ДФГ) участвуют 10 человек - это юноши и девушки в возрасте 14-18 лет, 19-24 года, 25-30 лет (по две ДФГ для каждого возраста). В заголовках ДФГ указан фактический диапазон возрастов участников.
|
Первая страница базы данных