|
На исходе 1999 г. предновогодний опрос ФОМ, как и исследования иных социологических центров, показал, что российские граждане оценивают и свои собственные перспективы, и перспективы страны значительно оптимистичнее, чем в предыдущие годы.
Сегодня показатели социального оптимизма еще выше прошлогодних: почти половина респондентов надеется, что наступающий год окажется лучше уходящего.
| |
1996 |
1997 |
1998 |
1999 |
2000 |
|
Как Вы полагаете, наступающий год лично для Вас будет в целом лучше, хуже или таким же, как уходящий? |
|
лучше |
29 |
30 |
21 |
41 |
46 |
|
таким же |
30 |
28 |
23 |
26 |
24 |
|
хуже |
25 |
14 |
38 |
12 |
11 |
|
затр. ответить |
16 |
28 |
18 |
21 |
20 |
|
А как Вы думаете, наступающий год будет для России в целом лучше, хуже или таким же, как уходящий? |
|
лучше |
27 |
27 |
16 |
43 |
47 |
|
таким же |
29 |
25 |
21 |
22 |
18 |
|
хуже |
28 |
20 |
45 |
11 |
11 |
|
затр. ответить |
17 |
29 |
18 |
23 |
24 |
|
Причем, как и год назад, доля опрошенных, позитивно оценивающих свои личные перспективы, практически совпадает с долей опрошенных, аналогичным образом оценивающих перспективы страны, тогда как раньше эти показатели не радикально, но все же заметно различались: респонденты несколько чаще рассчитывали преуспеть сами, нежели полагали, что следующий год сложится сравнительно удачно для России.
Если в суждениях наших сограждан о ближайшем будущем за последний год произошли не слишком значительные перемены, то их мнения об уходящем годе сегодня весьма ощутимо отличаются от тех, которые они высказывали, провожая 1999 год. Тогда респонденты гораздо чаще говорили, что уходящий год сложился менее удачно, чем предыдущий, 1998 г., нежели характеризовали его как более удачный, – причем как для них самих, так и для страны в целом. Сегодня же доля опрошенных, утверждающих, что уходящий год оказался для них лично лучше предыдущего, сравнялась с долей заявляющих обратное, а его итоги для страны в целом впервые чаще оцениваются как позитивные, чем как негативные.
| |
1996 |
1997 |
1998 |
1999 |
2000 |
|
Если говорить в целом, то каким для Вас лично был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год? |
|
лучше |
13 |
18 |
9 |
24 |
32 |
|
таким же |
30 |
41 |
23 |
36 |
34 |
|
хуже |
55 |
36 |
66 |
38 |
32 |
|
затр. ответить |
2 |
4 |
3 |
3 |
2 |
|
А для России каким был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год? |
|
лучше |
10 |
21 |
3 |
21 |
36 |
|
таким же |
28 |
37 |
11 |
24 |
27 |
|
хуже |
55 |
35 |
81 |
44 |
25 |
|
затр. ответить |
5 |
7 |
5 |
12 |
12 |
|
Неудивительно, что респонденты, оценивающие уходящий год как сравнительно удачный для себя, склонны гораздо чаще характеризовать его как удачный и для страны в целом, а опрошенные, считающие, что он сложился для них неудачно, – выносить отрицательный вердикт относительно его итогов для страны.
Вопрос: А для России каким был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год?
| |
Россияне в целом |
Если говорить в целом, то каким для Вас лично был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год? |
|
лучше |
таким же |
хуже |
затр. ответить |
|
Лучше |
36 |
62 |
24 |
24 |
18 |
|
Таким же |
27 |
17 |
41 |
23 |
11 |
|
Хуже |
25 |
11 |
21 |
44 |
14 |
|
Затр. ответить |
12 |
10 |
14 |
9 |
57 |
|
Но не так уж мала и доля 'преуспевших', не склонных, тем не менее, считать, что общенациональная ситуация улучшилась, а 'неудачники' чаще полагают, что для страны уходящий год сложился, по крайней мере, не хуже, чем предыдущий, нежели утверждают обратное. Этот факт заслуживает внимания потому, что 'чрезмерная' склонность ставить знак равенства между своими достижениями и неудачами, с одной стороны, и успехами и поражениями страны – с другой, является одним из косвенных признаков социального инфантилизма и, вместе с тем, авторитарного сознания. Однако приведенные данные не дают, пожалуй, оснований утверждать, что эта склонность присуща российским гражданам в гипертрофированной степени.
Уровень социального оптимизма, как всегда, заметно варьируется в зависимости от социально-демографических характеристик опрошенных, и прежде всего – от их возраста: молодые респонденты испытывает гораздо более твердую уверенность в том, что наступающий год будет лучше уходящего и для них, и для России, нежели относительно пожилые. Высокообразованные граждане – несколько оптимистичнее малообразованных.
Стоит обратить внимание и на то, что мужчины значительно позитивнее, чем женщины, оценивают уходящий год: 35% представителей 'сильного пола' заявили, что для них он лучше предыдущего, и только 28% – что хуже, тогда как среди представительниц 'прекрасного пола', напротив, первую точку зрения высказали 28%, а вторую – 35% опрошенных. В то же время 'индивидуальные' ожидания мужчин и женщин, связанные с наступающим годом, различаются незначительно, а 'женские' суждения о том, как этот год сложится для России, оказались существенно более оптимистичными, чем 'мужские'. Похоже, эти данные свидетельствуют как о наличии гендерной асимметрии в российском обществе, так и о том, что эта асимметрия не оказывает существенного влияния на мироощущение женщин.
Но наиболее значимыми и, в известной мере, неожиданными представляются данные, характеризующие межрегиональную дифференциацию показателей социального оптимизма.
| |
в целом |
Федеральные округа |
|
Центральный |
-Западный |
Южный |
Приволжский |
Уральский |
Сибирский |
восточный |
|
Если говорить в целом, то каким для Вас лично был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год? |
|
лучше |
32 |
32 |
28 |
36 |
33 |
30 |
33 |
17 |
|
таким же |
34 |
34 |
34 |
32 |
39 |
32 |
30 |
36 |
|
хуже |
32 |
31 |
37 |
30 |
24 |
37 |
36 |
47 |
|
затр. ответить |
2 |
3 |
2 |
2 |
4 |
1 |
1 |
0 |
|
А для России каким был уходящий год – лучше, хуже или таким же, как предыдущий год? |
|
лучше |
36 |
33 |
46 |
40 |
33 |
34 |
41 |
26 |
|
таким же |
27 |
27 |
24 |
24 |
32 |
32 |
25 |
16 |
|
хуже |
25 |
26 |
22 |
28 |
21 |
18 |
21 |
52 |
|
затр. ответить |
12 |
14 |
8 |
8 |
14 |
17 |
13 |
6 |
|
Как Вы полагаете, наступающий год лично для Вас будет в целом лучше, хуже или таким же, как уходящий? |
|
лучше |
46 |
51 |
43 |
52 |
45 |
56 |
31 |
28 |
|
таким же |
24 |
18 |
17 |
21 |
27 |
18 |
38 |
28 |
|
хуже |
11 |
10 |
9 |
9 |
11 |
9 |
11 |
30 |
|
затр. ответить |
20 |
21 |
31 |
18 |
17 |
17 |
21 |
14 |
|
А как Вы думаете, наступающий год будет для России в целом лучше, хуже или таким же, как уходящий? |
|
лучше |
47 |
48 |
55 |
50 |
48 |
47 |
40 |
28 |
|
таким же |
18 |
17 |
16 |
17 |
21 |
17 |
17 |
18 |
|
хуже |
11 |
10 |
5 |
12 |
8 |
10 |
10 |
48 |
|
затр. ответить |
24 |
25 |
24 |
21 |
22 |
26 |
33 |
6 |
|
Конечно, сам по себе тот факт, что социальное самочувствие жителей Дальнего Востока заметно отличается от социального самочувствия россиян, живущих на других территориях, новостью не является. Но тут мы явно имеем дело уже не с количественными, а с качественными различиями. Мало того, что обитатели дальневосточного региона втрое чаще утверждают, что уходящий год сложился для них хуже предшествующего, чем говорят обратное; они, в отличие от прочих россиян, в большинстве своем уверены, что 2000 год ознаменовался ухудшением ситуации и для страны в целом. Причем контраст в оценке общенациональной ситуации – значительно более разителен, чем в оценке 'личных' итогов года: если среди всех участников общероссийского опроса доля респондентов, оценивающих уходящий год как худший для России, чем 1999 г., намного меньше, нежели доля оценивающих его как худший для себя лично (на 7 п.п.), то на Дальнем Востоке она, напротив, ощутимо (на 5 п.п.) больше.
Аналогичным образом обстоит дело и с прогнозами на год наступающий. Если россияне в целом практически вчетверо чаще верят, что он будет лучше уходящего и для них лично, и для России, то дальневосточники, довольно мрачно оценивая свои собственные перспективы, демонстрируют гораздо больший пессимизм в суждениях о том, что ждет страну (разрыв – 18 п.п.).
Обратимся для сравнения к позициям жителей Северо-Запада и Урала – двух федеральных округов, жители которых значительно чаще, чем россияне в целом – хотя и реже, чем дальневосточники, – говорят о том, что для них завершающийся год сложился менее удачно, чем предыдущий. Уральцы при этом значительно реже, чем россияне в целом, оценивают уходящий год как сравнительно неудачный для страны, а в отношении ее ближайших перспектив оптимистичны в той же мере, что и прочие. В то же время они чаще, чем обитатели любого другого макрорегиона, выражают надежду на то, что будущий год окажется для них удачнее нынешнего. 'Средний' уралец как бы говорит: 'В этом году мне не особенно везло (или – у меня многое не получалось). Ну, ничего, дело житейское, дела в стране более или менее идут на лад, и в следующем году я непременно возьму свое'. Чем бы это ни объяснялось, ясно, что говорить о какой-либо повышенной трагичности мироощущения уральцев нет ни малейших оснований.
Обитатели Северо-Запада, тоже считающие завершающийся год не слишком удачным для себя, гораздо меньше, чем уральцы, уверены в том, что следующий год сложится для них лучше. Причем они демонстрируют не столько особый пессимизм, сколько особую неуверенность в будущем: доля затрудняющихся ответить на вопрос о том, каким будет для них наступающий год, здесь намного (в полтора раза) выше, чем по России в целом. Но при этом обитатели Северо-Запада значительно тверже, чем жители всех других федеральных округов, убеждены, что для страны в целом уходящий год сложился удачнее предыдущего, а следующий будет еще удачнее. 'Средний' житель Северо-Запада предстает здесь не чуждым мизантропии приверженцем тезиса о том, что 'хорошо там, где нас нет'. Трудно сказать, с чем это связано. Не исключено, кстати, что именно особенно глубокая уверенность в том, что общенациональная ситуация улучшается, побуждает жителей Северо-Запада подходить к своим 'личным' итогам года с завышенными критериями и, тем самым, стимулирует некоторый пессимизм в их оценке. Но, во всяком случае, понятно, что социально-психологическая атмосфера в этом макрорегионе не является чересчур мрачной.
На Дальнем Востоке – совершенно иная ситуация. Здесь 'средний' гражданин склонен считать, что страна 'катится в пропасть' (мнение о том, что наступающий год будет для России хуже нынешнего, разделяется тут в 10 раз чаще, чем на Северо-Западе), и, судя по приведенным данным, даже многие из тех, кто полагают, что следующий год для них лично будет, по крайней мере, не хуже уходящего, просто надеются каким-то образом адаптироваться к потоку негативных перемен.
Причем следует иметь в виду, что при всей географической удаленности Дальнего Востока от центра основной массив информации о состоянии и динамике общенациональных процессов поступает туда по каналам общенациональных СМИ в том же виде, в каком он достигает иных макрорегионов. И если эта информация фильтруется и реинтерпретируется массовым сознанием на Дальнем Востоке в столь драматическом ключе, если представления его обитателей о положении и перспективах России столь резко отличаются от представлений жителей остальных территорий, то – совершенно безотносительно к тому, насколько адекватно или неадекватно дальневосточники оценивают общенациональную ситуацию, – уже одно это является достаточно веским, хотя и косвенным, свидетельством того, что данный макрорегион действительно представляет собой зону социального бедствия. Следовательно, данная проблема должна рассматриваться как общероссийская, требующая комплексных решений и постоянного участия федеральных властей.
Вернемся, однако, к основной тенденции, выявленной предновогодним опросом. С чем связан продолжающийся рост социального оптимизма? Материалы фокус-групп позволяют выделить три взаимосвязанных фактора, в наибольшей мере стимулирующие, судя по всему, и готовность позитивно оценить завершающийся год, и укрепление уверенности наших сограждан в завтрашнем дне.
Во-первых, это избрание нового президента, отмеченное участниками всероссийского опроса в качестве главного положительного события года. Власть, как известно, всегда воспринималась в России как основной, а зачастую и единственный источник всех позитивных – как, впрочем, и негативных – инноваций. Неудивительно поэтому, что дееспособность В. Путина, который даже многими из тех, кто не принадлежит к числу его приверженцев, воспринимается как чрезвычайно энергичный и решительный лидер, уже сама по себе вселяет в наших сограждан определенный оптимизм.
Особенно показателен, в этом отношении, следующий обмен репликами, состоявшийся на одной из фокус-групп после того, как модератор попросил участников дискуссии сравнить 2000 год с 1999-м:
- '– У страны появился Президент.
– Логично.
– Логично.
– Очередной.
– До этого, можно сказать, не было практически. Хоть он себя еще не показал на полную, но хотя бы он есть, по крайней мере. Хотя бы он есть. Сейчас в новостях передают, что он поехал на какую-то деловую встречу, с кем-то где-то встречался, какие-то конференции, что-то такое. Раньше в новостях передавали, что Борису Николаевичу стало лучше, температура хорошая, бронхит прошел, воспаление вылечили. Вот к нему жена пришла в больницу, его в Горки отвезли отдыхать. И вот все новости сводились к тому, что там война в Чечне, а Борис Николаевич на больничном, или взял краткосрочный отпуск, т.к. он очень сильно устал и поехал отдыхать' (ДФГ, Воронеж).
Стоит отметить, что участники дискуссий, объясняя, почему они возлагают на В. Путина большие надежды, говорили не столько о сути его политического курса, не столько о самих политических шагах, предпринимаемых президентом, сколько о его решительности, о способности действовать как таковой:
- 'Все-таки власть в стране появилась... Какой-то человек появился, который стоит во главе государства'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Мне кажется, это достаточно сильная личность, чтобы что-то сделать, даже за счет каких-то неприятных вещей. Мне кажется, чтобы что-то сейчас сделать с нашей страной, ее надо хорошенько стукнуть. Тогда она, может, начнет вставать. С одной стороны, это немножко страшно, с другой – по-моему, выхода у нас другого нет'
(ДФГ, Москва).
- ' – Он достаточно сильная личность, только мне кажется, что он недостаточно пока решителен. У него нет напора.
– Мне кажется, что сейчас Путин единственный, кто сейчас что-то может сделать. Если бы у него был напор, это бы ему на пользу не пошло. С напором это делать нельзя.
– Тоже согласен, что самый сильный человек сейчас Путин ... А сильная личность нужна для спасения экономики. Для подъема экономики нужно проводить много очень непопулярных мер, начиная с повышения цен на электроэнергию. Если не повысить, так через несколько лет и в Москве будет то же самое, что у нас на Дальнем Востоке. Так и кончая увеличением пенсионного возраста' (ДФГ, Москва).
- ' – Ну, вообще-то мне показалось, что он в этом году принимал довольно решительные действия. Может, оттого, что первый год его правления, но он приковывал внимание к себе очень сильно по многим вопросам, которые вставали в течение этого года.
– Во всяком случае, он что-то делает, у него это получается' (ДФГ, Москва).
Говоря о предстоящем годе, один из респондентов высказался следующим образом:
- 'Решающим не будет, конечно, год, но хочется надеяться, что Путин будет делать потихонечку. Не сразу закручивать, а как-то понемногу. Мне кажется, он будет пытаться что-то сделать, а вот удастся ему это или нет – это предвидеть тяжело'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Эти реплики не оставляют сомнений в том, что источником осторожного оптимизма участников дискуссий является само 'возвращение' власти (пожалуй, даже Власти), олицетворяемой В. Путиным и, предположительно, способной обеспечить позитивные изменения – прежде всего, в сфере экономики.
Во-вторых, некоторые респонденты говорят о возрождении патриотизма, национальной гордости как о появившейся в уходящем году и обнадеживающей тенденции. Говорят, правда, не слишком внятно, но довольно настойчиво:
- '– Потом еще какая-то... как дымка. Вы чувствуете, что Россия, оказывается, – прекрасная страна. Где-то вот подкоркой... Может, какая-то аура пошла, что мы должны гордиться страной.
– Вспомнили чувство патриотизма.
– Гордость появилась какая-то' (ДФГ, Москва).
- 'Она права, –
поддержала первую участницу этого диалога другая. – Потому что раньше об этом не говорили. А в этом году начали говорить... Даже те же СМИ – на что уж давили очень, и то они уже не в состоянии даже это задавить' (ДФГ, Москва).
- 'У русского человека есть такое свойство: когда его все достанут, он подниматься начинает. Может, это и происходит?'
(ДФГ, Москва).
- 'Мне кажется, что наша страна начинает хоть чуть-чуть поднимать голову на политической арене, пытается встать'
(ДФГ, Воронеж).
Наконец, в-третьих, участники дискуссий отмечали позитивные сдвиги, наметившиеся в экономике:
- 'Если не ошибаюсь, инфляция в этом году – 24%. В прошлом она была 40%'
(ДФГ, Москва).
- 'С долгами начали рассчитываться. Вот мы без МВФ расплачиваемся'
(ДФГ, Москва).
- 'Денег больше стало у страны'
(ДФГ, Воронеж).
- 'И еще хорошо, что о человеке вспомнили... О пенсионерах, инвалидах вспомнили, потому что почти 8 лет люди по 300 рублей получали, а инфляция бешено росла'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Причем, что особенно любопытно, некоторые участники фокус-групп приводили достаточно конкретные примеры позитивных изменений, ссылаясь на свой собственный опыт:
- 'Уровень производства вырос процентов на 7 по сравнению с двумя предыдущими годами... Ну, я занимаюсь производством и знаю по машиностроению это достаточно четко – 7-8%. Начали подниматься предприятия, которые сейчас уходят от кастрюль. И машиностроительные предприятия, которые несколько лет просто не знали, куда себя деть, сейчас возвращаются к своей старой продукции, именно машиностроительству'
(ДФГ, Москва).
- 'Я часто бываю во Владимирской области – Петушки, в частности, всем известные. Примерно 7 предприятий. Год назад не работало ни одно предприятие. Была только администрация на предприятии. Сейчас из семи четыре заработали, правда, не в полную мощность. Это уже дает основание думать, что людям в ближайшее время все-таки будет жить лучше. По крайней мере, не все стали ездить в Москву на работу, часть там работает'
(ДФГ, Москва).
- 'Вы знаете, я работаю в магазине. Могу сказать, что покупательский спрос вырос по сравнению с прошлым годом прилично. Я не могу сказать, откуда. Моя зарплата ни на копейку не изменилась. То есть по сравнению с прошлым годом.
– Это продукты питания?
– Нет. В моем понимании, это предметы роскоши, это фототовары, фотоуслуги. У нас есть фотоаппараты по 9-10 тысяч. Их покупают практически через день. Это на самом деле предмет роскоши... Наверное, люди стали жить лучше, выросла их покупательская способность' (ДФГ, Воронеж).
Несколько раз на фокус-группах всплывала тема кризиса 1998 г., в сравнении с которым нынешняя экономическая ситуация оценивается респондентами как более или менее сносная:
- 'Народ начал немножко, так сказать, очухиваться, оклемываться от этого кризиса, что-то у людей начало немного получаться как-то'
(ДФГ, Воронеж).
- 'Для меня самое главное, чтобы 17 августа не было. Это я испытывала на себе не один раз. Помните, еще 4 ноября какое-то было. Это все, это просто мрак, это такая пропасть'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
В целом же и данные опросов (в том числе – ответы респондентов на открытые вопросы), и ход дискуссий на фокус-группах определенно наводят на мысль о том, что в массовом сознании сейчас, после достаточно длительного перерыва, сформировалась одна из важнейших предпосылок роста социального оптимизма, а именно – очередной образ 'проклятого прошлого'. В самом деле, такой образ неизменно способствовал росту оптимистических настроений. В советские времена, как известно, 'проклятым прошлым' была дореволюционная эпоха, и на протяжении ряда десятилетий оптимизм 'простого советского человека' подпитывался уверенностью в том, что настоящее и, особенно, вырастающее из него будущее во всех отношениях лучше этого мрачного этапа отечественной истории. В перестроечную эпоху и первые годы постперестройки 'проклятым прошлым' стали уже советские времена – сталинские преступления и брежневские безобразия создавали благоприятный исторический фон, позволявший с оптимизмом смотреть в будущее. Однако постепенно этот фон 'растаял', разочарование в настоящем способствовало росту ностальгии – причем сразу по двум эпохам 'проклятого прошлого', что убедительно продемонстрировала недавняя дискуссия по поводу государственной символики. Отставка Б. Ельцина подарила российскому обществу новый 'архимедов рычаг', способный резко поднять уровень социального оптимизма, – теперь 'проклятым прошлым' для массового сознания стала 'эпоха Ельцина'. А 1998 г. – год экономической катастрофы – занял то место 'точки отсчета', которое ранее последовательно занимали 1913 г., неизменно использовавшийся советской пропагандой для проведения 'духоподъемных' сопоставлений с достижениями советской эпохи, и 1937 г. Не случайно респонденты, отвечая на вопрос о том, какой год последнего десятилетия был наихудшим, отчетливо выделяли именно 1998 г., а участники последних фокус-групп, оценивая уходящий и наступающий годы, периодически возвращались к нему памятью.
Неудивительно поэтому, что основной довод пессимистов, полемизировавших с оптимистами на фокус-группах, состоял не в том, что произошли или могут произойти какие-то негативные перемены, а в том, что ничего или почти ничего в стране не изменилось:
- 'Все осталось по-прежнему'
(ДФГ, Москва).
- 'Для меня в личном плане год был удачным, а если смотреть чисто в глобальном масштабе, то я никаких улучшений не вижу. Как был мрак, так и осталось все'
(ДФГ, Санкт-Петербург).
Спор, собственно, шел не столько о том, в каком направлении движется страна, сколько о том, наблюдаются ли ощутимые признаки преодоления очередного 'проклятого прошлого'. Причем показательно, что на всех фокус-группах разговор об итогах года начинался на крайне минорной ноте. В Москве, например, в ответ на просьбу модератора сказать, каким был 2000 год и чем он отличался от предыдущих, последовал такой каскад реплик:
- ' – Тяжелым.
– Очень тяжелым.
– Много было разных неприятных вещей.
– Да, скорей бы он прошел' (ДФГ, Москва).
Все эти реплики принадлежали респондентам, впоследствии демонстрировавшим наибольший оптимизм – их высказывания приведены выше. В частности, респондентка, пожелавшая, чтобы этот год 'скорее прошел', несколькими минутами позже говорила о 'дымке', 'ауре' гордости за свою страну, появившуюся, по ее мнению, именно в этом году.
Есть, таким образом, достаточно веские основания полагать, что респонденты, демонстрирующие оптимизм в оценке итогов 2000 года (а также в прогнозах на 2001 год), в большинстве своем имеют в виду не то, что уходящий год 'еще лучше' предшествующего, а то, что он 'все же лучше' его. Оптимизм их в значительной степени условен и сопряжен с тем, что сопоставление осуществляется с недавним прошлым, оцениваемым однозначно негативно. И, тем не менее, речь, безусловно, идет о значимой тенденции, потенциал которой еще не вполне ясен.
|
Первая страница базы данных