Большинство российских граждан в той или иной мере осведомлены о беспорядках, происходивших в последние недели во Франции: 59% участников опроса заявили, что знают об этих событиях, четвертая часть «что-то слышали» о них.

В массовых представлениях об участниках беспорядков преобладает достаточно размытый образ «чужака»: «больше неместный народ», «приезжие», «чужестранцы», «люди других национальностей» – в таком ключе, отвечая на соответствующий открытый вопрос, высказались 17% опрошенных. Более конкретные характеристики этот образ чужеземца получил в ответах 11% респондентов, которые указывали на выходцев из арабских стран, стран Азии и Африки, а также (в 4% случаев) – на мусульман и исламистов. Довольно часто люди описывали участников беспорядков как представителей определенных социальных групп: молодежи и, что любопытно, студентов (16%), а также как представителей обездоленных слоев общества (10%), безработных (5%). Иногда респонденты квалифицировали участников волнений с морально-правовой стороны – как лентяев, бездельников, неадекватных, плохих людей (6%), вандалов, бандитов, «криминогенных людей» (4%).

У большинства респондентов создалось впечатление, что действия участников волнений координируются, направляются из единого центра (55%). Лишь 14% склонны рассматривать происходящее как стихийные акции. Еще 16% не взялись оценивать события во Франции с этой точки зрения (тем, кто об этих событиях ничего не знает, никакие вопросы по данной теме, естественно, не задавались).

Отвечая на открытый вопрос о причинах беспорядков, многие респонденты, по-видимому, ориентировались на самые общие представления о возможных основаниях социального протеста и называли в качестве такого рода оснований бедность, безработицу, отсутствие жилья, недоступность образования и даже голод («народ изголодался» ) – 16%, социальную несправедливость и неравенство («люди больше не могут терпеть бесправия») – 6%. Некоторые предположили, что участниками беспорядков движет «какое-то несогласие с властями», «недовольство людей политическим строем» – 7%. На экономические, социальные, политические проблемы мигрантов указывали 5% респондентов, столько же – высказали мнение о немотивированном характере беспорядков, которые, по их мнению, устроила молодежь или хулиганы, желающие таким образом поразвлечься («скучно, надо спустить стресс», «слишком хорошо живут»).

Хотя в интерпретации причин беспорядков респонденты, как видим, предпочитают делать акцент на «объективных» социальных проблемах, они, тем не менее, склонны считать, что власти и правоохранительные органы Франции действуют недостаточно жестко по отношению к участникам беспорядков. Так полагают 34% опрошенных, причем в наибольшей степени это мнение выражено среди людей с высшим образованием (в данной категории опрошенных его придерживается почти каждый второй). Примерно четвертая часть респондентов (23%) считает, что французские власти действуют не более и не менее жестко, чем следовало в такой ситуации, 4% – обвиняют их в излишней жесткости, остальные – затруднились ответить на этот вопрос.

Большинство опрошенных (52%) полагают, что в течение месяца-двух власти Франции сумеют справиться с беспорядками. В пять раз меньше (11%) доля тех, кто не разделяет подобного прогноза.

Вопрос о возможных последствиях сегодняшних событий оказался – что неудивительно – наиболее сложным для участников опроса. Каждый третий из числа тех, кто осведомлен о происходящем, не смог оценить, насколько серьезные изменения ждут французское общество после того, как схлынет волна беспорядков. Примерно четвертая часть респондентов (23%) полагает, что они не окажут заметного воздействия на жизнь Франции, которая рано или поздно войдет в прежнюю колею. Заметно больше (35%) доля тех, кто считает, что беспорядки не пройдут для Франции бесследно и вызовут серьезные перемены в жизни страны; подобный взгляд на французские события особенно распространен среди высокообразованных респондентов (48%).

Более половины опрошенных (56%) полагают, что взрыв, подобный французскому, вполне может произойти и в российском обществе. Аргументация людей, однако, мало связана с собственно французскими событиями – отвечая на этот вопрос, люди чаще всего переключались на российские социально-экономические проблемы (14%), вплоть до таких специфических, как «отмена льгот»; указывали на высокий уровень недовольства населения («...народ ...находится на точке кипения») – 11%, социальное расслоение и несправедливость (5%), и т.п. Только 6% опрошенных, говоря о возможности социального протеста, акцентировали внимание на проблемах мигрантов –то есть пытались провести какую-то параллель между тем, что происходит во Франции, и тем, что могло бы произойти в России. Впрочем, 3% респондентов полагают, что в России события, аналогичные французским, уже происходят.

Почти в четыре раза меньше (15%) доля тех, кто считает, что в российском обществе подобные события невозможны. Доводы, которые чаще всего приводились в защиту этой точки зрения, можно разделить на две группы: во-первых, в России сильная власть, которая пресечет возможные беспорядки в зародыше (3%); во-вторых, в нашей стране другие люди: при этом часть респондентов имеет в виду, что люди в России «хорошие» (спокойные, умные, терпеливые и т.д. – 2%), а часть – что «пассивные и ленивые» (2%).

Ирина Шмерлина