Перезахоронение останков генерала Деникина широко освещалось СМИ, и подавляющему большинству участников опроса было известно об этом событии (59% заявили, что знают о нем, 20% – что-то слышали). Положительно отнеслись к нему 41% опрошенных, отрицательно – 21%; остальные либо заявили о безразличии к данному факту (30%), либо затруднились дать ему оценку.

Примерно две трети сторонников перезахоронения, аргументируя свою точку зрения, говорили либо о том, что любой человек, кем бы он ни был, должен быть похоронен на родине ("где жил человек, там ему и место"; "в России его корни, его родина" – 20% ответивших на открытый вопрос), либо об уважении к воле покойного ("было выполнено его завещание"; "воля покойного священна" – 7%). Значительно реже (11%) респонденты ссылались на историческую роль А. Деникина, на его заслуги – как крупного военачальника и патриота, который "был предан России".

Противники захоронения тоже сравнительно редко объясняли свою точку зрения негативным отношением к генералу Деникину и его исторической роли: "царский офицер, вредил советской власти"; "многие погибли от рук белых" (4%). Втрое чаще звучали доводы совершенно иного рода – респонденты высказывались против самой практики перезахоронений, утверждая, что переносить останки –бессмысленно, бестактно и даже кощунственно ("тело должно быть похоронено один раз"; "зачем кости беспокоить, беспокоить прах?"; "как-то не по-христиански" – 13%).

Уже по такой реакции россиян на перезахоронение останков А. Деникина ясно, что большинство наших сограждан сегодня не склонны ни идеализировать, ни проклинать участников Гражданской войны, стоявших по обе стороны баррикад, - ни белых, ни красных. И действительно, 38% опрошенных разделяют мнение, согласно которому в той войне "не было ни правых, ни виноватых", и 27% – затрудняются ответить на вопрос о том, на чьей стороне была правота. Однако каждый третий респондент занимает вполне определенную – и отнюдь не "равноудаленную" – позицию в этом историческом споре: 23% опрошенных считают, что правы были красные, 11% – что белые. Причем среди относительно пожилых респондентов, от 55 лет и старше, оказалось даже больше считающих, что правота была на стороне красных (38%), чем полагающих, что в войне не было ни правых, ни виноватых (29%); за белыми же здесь признали правоту лишь 6%.

Когда же речь заходит не об исторической правоте, а о субъективной честности и ответственности сторон, соотношение оценок несколько меняется – "преимущество" красных тает: 21% опрошенных считают, что судьба России больше волновала красных, 19% – что белых. При этом 36% респондентов полагают, что она в равной мере волновала и красных, и белых, а 9% – что не волновала ни тех, ни других. Причем представители старшего поколения гораздо чаще заявляют, что судьба страны больше волновала красных (34%), чем отдают в этом отношении предпочтение белым (12%). И вот что особенно любопытно: молодежь склонна приписывать заботу о судьбе России красным (18%) и белым (17%) в равной степени, тогда как представители среднего поколения (36–54 года) – люди, достигшие зрелости в брежневские времена, – верят в то, что судьба страны волновала красных больше, чем белых, значительно реже, чем придерживаются противоположного мнения (15% и 24% соответственно).

Григорий Кертман